терзающими душу мыслями.
уйти с ощущением, что жизнь прожита по правилам. Правильная жизнь и
достойная смерть. Но отчего же сейчас, когда он все обдумал и приготовился
в душе, ничего, кроме острой обиды на нелепость происходящего?
поверить, что это - конец. Привыкшему, что все в жизни зависит от воли
человека, ему казалось диким собственное бессилие. Ты жив еще, не ранен я
не болен, полон сил - и не в силах ничего сделать и изменить. Можно пройти
еще километр или десять, через снег и мороз, но итог будет тот же.
чувствовала, и ледяная волна стояла возле самого сердца. И именно ее
обостренные отчаянным желанием выжить чувства уловили что-то вдруг
изменившееся в обстановке, новый, выпадающий из общего фона звук.
спину и плечи снег.
шелестящий свист. По длинному полотому склону, вдоль которого они долго
шли, пока не потеряли последнюю надежду, сейчас быстро перемещалась какая
то темная точка, на глазах увеличиваясь, приобретая размерность, и вдруг
сразу, скачком превратилась в отчетливую фигуру. -
кибернетиком, не отрываясь, смотрели на приближавшуюся фигуру. Только
штурман по-прежнему сидел, прикрыв глаза. Ему как раз сейчас стало все
равно, холод наконец исчез, и хотя он еще слышал слова, но уже не
улавливал их смысла.
захлестнула сознание, но трезвая привычка исходить из худшего тут же
остерегла: - А если он сейчас подъедет, и топором по голове?
Человек - действительно человек, весь в мехах и коже, заросший
светло-русой бородой и усами, на длинных и широких ярко-синих лыжах -
резко затормозил с поворотом, взметнув веер снега, и остановился в пяти
шагах, опираясь на блестящие, явно металлические папки.
улыбнулся совершенно по-человечески и, странно растягивая слова, с
непривычными интонациями, но все равно понятно произнес низким хрипловатым
голосом:
Туземец вполне отчетливо говорил на русском, хотя и очень архаичном языке.
абориген вдруг раскатисто захохотал, тут же оказался рядом, ударил его по
плечу тяжелой ладонью. Как-то очень быстро сбросил свое просторное меховое
одеяние, закутал в него девушку, рывком поставил на ноги штурмана,
встряхнул его так, что тот открыл наконец непонимающие, отсутствующие
глаза.
звездолетчикам, но оказавшийся не секирой или там каким-нибудь бердышем, а
именно топором, двумя ударами туземец свалил ближайшую молодую сосенку,
искрошил ствол на полуметровые куски, которые еще и рассек вдоль
стремительными точными взмахами сверкающего металла, особым образом
сложил, с помощью совсем уже забытого механизма добыл огонь, и через
минуту на снегу пылал жаркий костер, снег под ним шипел и таял, и волнами
разливалось вокруг мучительно приятное тепло!
подбрасывая в огонь поленья. - Замерзать устроились, это надо же...
Непротивленцы, так сказать, слепая покорность судьбе... А если бы я ваши
следы не заметил, так и отдали бы концы рядом с жильем?
откладывается. - Это, скорее, штурманские фокусы! Похоже, вы загнали
корабль в петлю обратного времени...
понимаю что никакой корабль здесь не садился, да и не походки вы на
нормальных путешественников. "Клуб самоубийц" какой-то, если Стивенсона
вспомнить. Или его же "Потерпевшие кораблекрушение". Только каким образом
вы его потерпеть могли, это мне пока не понять, надеюсь - разъясните...
си вообще не понимал, а другие хоть и звучали знакомо, но туземец
вкладывал в них какое-то иное значение. Словно говорил он не на русском, а
на неведомом, хоть и славянском языке.
не придете? Тогда могу противошоковое предложить... - и протянул обтянутую
грубой серой тканью флягу с резьбовой зеленой крышкой на короткой цепочке.
отвратительный спиртовый запах.
рекомендуется, не в рассуждении нервной системы - можно. Способствует.
Особенно - взамен безвременной кончины...
Это разве Земля?
сами какими судьбами здесь?
еще непослушными губами выговорил штурман, взял из рук спасителя сосуд и
решительно глотнул. Горло и рот ему опалило огнем, он задохнулся, но
глотнул еще и еще.
спалишь. Давай вот, снегом закуси... А век у вас какой, ребята?
разведки, крейсер "Кальмар", - давясь снегом, отрапортовал штурман. - Ему
стало вдруг тепло и спокойно.
русский язык этого загадочного человека. В такой манере - замедленно,
вычурно, со многими словами и оборотами, смысл которых отличался от
обычных значений, писали я, очевидно, говорили очень-очень давно, лет,
может быть, пятьсот назад. И девушка это тоже поняла или просто ощутила
интуитивно. Своими ярко-голубыми, обычно насмешливыми, а сейчас
удивленными глазами она посмотрела в глаза их спасителя.
век. Слышали о таком?
не рядом, как он говорил, тем более что бежать пришлось не напрямик, а
выбирать дорогу по гребням холмов и водоразделам, где почти не было снега.
одежду: и меховую парку, и легкую кожаную куртку, и свитер, но сам словно
и не ощущал мороза в тонкой трикотажной рубашке в бело-синюю поперечную
полоску. Он то бежал на своих лыжах впереди, выбирая дорогу, то пропускал
космонавтов вперед, а сам останавливался и осматривал окрестности в
бинокль. При этом он почти все время держал в левой руке массивное
огнестрельное устройство - винтовку, хотя у нее имелся ремень для ношения
через плечо. Кибернетик отметил это и с тревогой подумал, что не очень,
видимо, спокойное место эта планета, сестра Земли.
Впереди обозначилась на крутом холме высокая деревянная ограда, массивные
ворота, окованные широкими железными полосами, над ними - решетчатая башня
с шелестящим трехлопастным винтом, очевидно, ветросиловая установка.
двухэтажный бревенчатый дом с застекленной верандой и резным крыльцом.
Огромные мохнатые собаки выкатились откуда-то с гулким радостным лаем,
стали бросаться тяжелыми лапами на плечи, пытаясь лизнуть в лицо влажными
красными языками и Андрея, и его гостей. Потом за ними захлопнулась
массивная, как крышка реакторного отсека, дверь, и космонавты, ощутив
сухое, устойчивое тепло, поняли, что они дома.
дом, чтобы было откуда уходить и куда возвращаться, чтоб было где укрыться
от холодов, опасностей и тревог внешнего мира, и чем неуютнее, злее за
стенами, тем он дороже, твой дом, твое убежище и защита.
от всего, что произошло за короткие и такие невыносимо долгие часы: гибель
корабля и гибель товарищей, ожидание собственной смерти... Мозг и душа
просто не могли вместить и пережить сразу так много, и сейчас космонавты
испытывали лишь обычное человеческое облегчение, что для них все
закончилось благополучно, наслаждались теплом и вдруг пришедшим покоем. А
настоящая боль и скорбь по исчезнувшим друзьям придут позже.
совсем слабый, догорающий, лишь кое-где пробивающийся из-под толстого слоя
волы и пепла, и только девушка с любопытством осматривала обширный зал, в
котором они оказались. Как это удивительно - не в музее за толстыми
спектроглассовыми витринами, а наяву, в живой реальности видеть такие
редкости: старинное оружие, стоящее в открытых деревянных шкафах и
развешанное по стенам, толстые бумажные книги на полках, черно-белые
двухмерные фотопейзажи на блестящих листах картона, восковые свечи в
Маккарти Кормак
Круз Андрей
Роллинс Джеймс
Конан-Дойль Артур
Куликов Роман
Глуховский Дмитрий