гармонично дополненный высокими ботинками со следами рыжей грязи. Я
мельком подумал, что парень не иначе как дезертир, а может, и новая
разновидность против чего-то протестующих... Или наоборот. Потом я увидел
его лицо, неестественно, необъяснимо бледное, обрамленное растрепанной
прической и бородой, тоже странного, серовато-пыльного цвета, будто
припорошенными цементом.
действительно поразило - выражение его лица и глаз. Они-то и задержали мое
внимание, ничто другое. Честно, такого я в жизни своей еще не встречал.
Лицо было абсолютно, запредельно отрешенное... Хорошо исполненная маска
человека, чуть-чуть более живая, чем в музее мадам Тюссо, и ровно
настолько же более страшная.
влажно блестящие, с распахнутыми до упора зрачками...
ту самую красавицу.
невысокий порог, я машинально оглянулся.
парня, я испытал ощущение, какое бывает, когда вдруг наступишь босой ногой
на крупного таракана, и он хрустнет этак...
а я все никак не мог подавить тошноту и омерзение.
а напротив - уже упоминавшиеся девицы-студентки в прозрачных платьях. Я
обрадовался такому удачному соседству, поскольку размышления о тенденциях
современной эротической моды позволяли счесть все предыдущее не столь уж
важным.
потрепанную толстую книгу, а я, откинувшись на спинку и чуть прикрыв
глаза, смотрел то на девушек, то на пролетающий за прозрачной стенкой
пейзаж.
глаза, я заглянул в книгу. К моему удивлению, это были стихи.
стороны, что я могу знать о психологии такого возраста? Это ведь только
кажется, будто впереди - бесконечная жизнь. На самом деле - пролетит
время, и настанет момент, когда до могилы считанные дни, и, может быть,
вспомнится вдруг именно сегодняшний день и древний старец с его книгой, и
останется только затосковать о бесследно промелькнувших днях и годах...
мой взгляд и не слишком деликатно закрыл книгу, навсегда лишив меня
возможности узнать, чем закончил неведомый автор, судя по стилю и лексике,
середины прошлого века.
называлось ближними пригородами. По обе стороны, сколько хватал глаз,
стояли ряды 25-30-этажных бетонных коробок, давным-давно заброшенных.
Бывшие улицы и дворы густо заросли кустарником и хилой древесной молодью,
наперегонки пытающейся дотянуться до солнца. Кое-где растительность
закрепилась и на крышах, и в проемах выбитых окон.
эти панельные небоскребы бессмысленно, взрывать - тем более, рано или
поздно лес окончательно скроет их от людских глаз, как забытые города в
джунглях Индостана.
старика.
совершенно не относящийся к теме вопрос: - Как вы думаете, сколько мне
лет?
любят, когда им прибавляют года.
девяноста... Ну, в таком случае вы тем более должны меня понять. В свое
время я был главным архитектором Москвы... - и стал рассказывать, как он
разрабатывал Генеральный план, в том числе и на эти самые районы, как все
было красиво и рационально, как радовались люди, получая здесь квартиры,
полные воздуха и света. И как все пошло прахом, когда началась
децентрализация, население Москвы за несколько лет сократилось с
двенадцати миллионов до трех... - Нет, я не спорю, тогда тоже не все было
хорошо. Смог, само собой, транспортная проблема... Однако, осмелюсь
утверждать, то был по-настоящему великий город. Не уступавший Нью-Йорку,
Токио, Лондону... В нем кипела жизнь... Мы гордились, нам было с чем
сравнивать... Вы не представляете, что испытываешь, спроектировав и
построив район на полмиллиона жителей... С нуля и под ключ!
технократический символ веры, да и не свой только, всего их ушедшего
поколения, а я вспомнил видеофильмы тех самых лет, тот жуткий муравейник,
немыслимо грязный, названный старцем "великим городом". Закопченные дома,
бурое небо, улицы, забитые миллионами машин. Нет, к счастью, не каждой
великой цели удается достигнуть.
безлюдных проспектов и обширных парков, сотен музеев, театров, библиотек и
храмов, туристских центров и отелей, культурный и научный центр полумира.
И я уж как-нибудь проживу без металлургических заводов и химических
комбинатов чуть не на Красной площади, как бы ни был мил сердцу моего
соседа такой индустриальный рай.
спросил я заинтересованно.
двадцать лет до моего рождения.
что разговор меня утомил.
Извиниться бы... А с другой стороны - за что? Обязан я знать, кто когда
родился и что взрывал? Я-то, конечно, знаю, так у меня профессия такая, а
нормальный обыватель?
она и не встретила меня... Знал, на что шел. С такой экспансивной особой,
как она, способной на самые непредсказуемые поступки. Если в свое время
она ради меня (а это тоже вопрос - ради меня ли?) резко сломала свою
предыдущую жизнь, то какие я имею основания считать, что невозможен
очередной поворот? Она мне никогда ничего не обещала. Я, честно сказать,
никогда и не знал, кто же мы с ней друг другу... Так что успокойся,
братец, и принимай жизнь как данность...
даже наоборот. Слишком долго и красочно я воображал подробности
сегодняшнего дня.
Слева блеснула в лучах солнца излучина Москва-реки, справа, в просвете
мачтовых сосен, я увидел шпиль старого Университета.
Парижскому вокзалу?
Домодедово...
бегущей над площадью пешеходной дорожкой. Отсюда открывался прекрасный вид
до самого Кремля, и я задержался на секунду-другую, чтобы осмотреться.
набирая скорость по крутой дуге виадука.
словно магнитная подушка под ним мгновенно исчезла, начал приподнимать
корму, накренился и, сминая ограждение, рухнул вниз с пятидесятиметровой
высоты.
разные аварии и катастрофы, но здесь было совсем иное...
душераздирающего слитного вскрика.