Не дадут позавтракать.
та больше нет. Проклятый бифштекс! Придется принять таблетку.
благообразные. И оба моложе меня.
разрешение на смерть, выписка с места жительства, завещание и опись иму-
щества. Все в порядке. Теперь остаются формальности.
вроде бы против нее не имею. Какая-то нелепая фраза.
так отвечают.
было, все.
мая Ингрид Кейн, не так ли?
маться наукой.
но не пошел с нами. Он разводит каких-то жуков с пятью лапками. Он про-
сил передать вам привет.
тельно спросил старик. - Или это просто рекламный трюк? Ну нет, изобре-
тения госпожи Кейн не нуждались в рекламном обмане. Когда с полвека на-
зад я нашла, способ концентрировать все мысли, ощущения и энергию умира-
ющего определенным образом, вызывая у него перед смертью яркое, выбран-
ное им самим сновидение, я, разумеется, не думала, что этот фокус прев-
ратится из средства облегчить смерть в приманку, помогающую государству
бороться с перенаселением за счет "долгожителей". "Дома последнего жела-
ния" стали таким же обычным делом, как и любые другие государственные
учреждения.
в усыпальницу - огромное помещение, напоминающее оранжерею. Вокруг -
пальмы, бананы, апельсиновые и лимонные деревья, гигантские кактусы и
множество экзотических цветов. Кричали павлины и попугаи. С потолка из
разноцветного пластика падали, причудливо пересекаясь, зеленые, оранже-
вые и голубые полосы света. Тихо звучала музыка, одурманивала, укачива-
ла, и так же одурманивающе сладко пахли цветы.
голову каждому "волшебный шлем" - так его окрестила реклама. С виду
просто ночной чепец с лентами, в которые незаметно вмонтированы провода.
терпеливо поблескивали.
"священника". Зазвучала молитва в сопровождении органа.
безопасный отсек, откуда обычно наблюдала за происходящим в усыпальнице,
вошла сама и нажала кнопку. На пульте вспыхнуло: "Не входить! Смертель-
но!" Это означало, что в комнату хлынул газ "вечного успокоения".
ние, и оно будет готово к приему следующих посетителей.
время из любопытства "подсоединялась" к своим клиентам. Но это оказыва-
лось в основном всегда одно и то же и всегда невероятно скучно. Если не
красотка и не чемпион, то разнузданная вечеринка с обилием яств и напит-
ков. Вакханалия. Примитивный пир плоти.
кровью!
прохладно, и я включила на платье терморегулятор.
меня лаборатория. И я смогу провести намеченный эксперимент.
тоже устала, как и мои клиенты. Провести эксперимент, удовлетворить в
последний раз свое любопытство и поставить точку? Пожалуй, так. Если все
пройдет удачно, я завтра тоже явлюсь в дом "последнего желания", и мне
наденут "волшебный шлем".
текс с кровью?
Кейн будет сегодня мертва. Надо успеть замести следы. Моя последняя ра-
бота касается только меня. Я отдала ей сорок лет жизни.
животными, могло обернуться полным фиаско, когда дело коснется людей.
Мозг шимпанзе и мозг человека... И все же то и другое - мозг. Скорей бы
уж! Ты слишком любопытна, Ингрид.
рии. Кружилась голова, сердце покалывало. Не умереть бы до опыта, вот
так, примитивно и вульгарно, на травке собственного парка, под развесис-
тым дубом. Кажется, отпустило. Ты всегда была везучей, Ингрид.
Ред с радостным визгом бросились ко мне, и я дала им по грозди бананов.
Единственные животные, которых я сохранила. Наиболее удачные. Уна была
раньше старым, подслеповатым существом, отягощенным всевозможными боляч-
ками. Я подарила ей тело годовалой Эммы, и она упивалась своей второй
молодостью. Уна изо всех сил добивалась благосклонности Реда, но у того
ситуация была посложнее. В прошлом своем существовании он был самкой,
неоднократно рожавшей, и никак не мог приноровиться к своему новому ес-
теству.
прямо на полу костер. Примитивный, но верный способ. Пепел убрала
пылесосом. Расправиться с приборами было еще легче, хотя вряд ли
кто-либо смог бы догадаться об их назначении, Затем я выпустила на волю
Уну и Реда - животные умеют хранить тайну - и приступила к главному, В
потайном сейфе хранился мой ДИК - душа Ингрид Кейн, так я его назвала в
шутку. Впрочем, он и был предназначен запрограммировать мою душу и
перенести ее в тело той незнакомой девушки.
шенькая, в короткой зеленоватой - под цвет глаз тунике, с золотой змей-
кой, искусно вплетенной в пепельные, опять-таки с зеленоватым отливом
волосы. Крашеные или свои? Этот вопрос настолько занимал меня, что, про-
ведя ее в кабинет, я первым делом выяснила это. Волосы оказались своими.
относительно кого-либо из своих престарелых родственников или знакомых.
надцать лет, когда жизнь так прекрасна!
эта фраза не показалась мне нелепой.
аномалию. Будто невидимая болезнь подтачивала ее изнутри. Может, так и
есть?
стройную, крепкую, бронзовую от загара. Включила приборы и придирчиво
обследовала каждую часть ее организма, от маленьких узких ступней до
кончиков натуральных волос. Девушка оказалась абсолютно здоровой, нас-
колько вообще можно быть здоровой в девятнадцать лет. Даже ни одного
запломбированного зуба!