бандитами, теряя понапрасну людей и технику. Мы успели многому научиться,
хотя наука эта не сделала нас лучше. Но мы поняли: единственный ответ на
такие нападения - это полное уничтожение противника. И были
последовательны в своем ответе. В каждой колонне есть несколько установок
сплошного поражения, и уже через полминуты лесок слева от дороги, откуда
по нам стреляли, заволокло дымом. Вряд ли хоть кто-то из нападавших мог
уцелеть, но мы не стали выяснять это - до Арата оставалось еще часа два
пути, и время было дорого. Да и не наше это дело - выяснять. Я доложил в
штаб, и колонна двинулась дальше, спихнув в кювет горящий грузовик. Мы
обошлись без потерь - только одного водителя ранило в руку. А те, кто на
нас напал... Что ж, минут через двадцать здесь будут вертолеты, если кто и
остался в живых после нашего залпа, то это ненадолго. Давно прошло время,
когда я задумывался над правомочностью такой тактики, над необходимостью
разобраться, предложить сдаться, найти какой-то компромиссный вариант.
Слишком многих товарищей потерял я на этой земле. Я стал другим. Эта земля
сделала меня другим. И я уже не думал над моральными проблемами. Эти
проблемы все остались там, во внешнем мире, за границей блокадной зоны.
положение не изменилось - третий корпус все так же продолжал гореть, ветер
нес газ из резервуаров на город, оставалась угроза взрыва, поскольку
откачать газ не удавалось. Подаваемой энергии едва хватало на обеспечение
переброшенного туда еще утром на вертолетах отряда заградителей. Отряд
гражданской обороны - один из тех, что вот уже полтора года создавались по
всей зоне восьмым отделом - похоже, существовал только на бумаге. Нам до
города оставалось еще часа полтора.
вопрос.
акцентом, и только потом, в штабе, я понял почему. Он был малайцем,
единственным в нашей зоне - две малайские части в составе войск ООН были
направлены на юг страны, и у нас он оказался чисто случайно.
уровне ПДК и продолжает расти.
- это еще цветочки. Мы еще не знали толком, какая там гадость хранилась в
резервуарах. Тут что ни день, то сюрпризы. Недавно вот выяснилось, что они
л-демантин - под другим, правда, названием - использовали в качестве
гербицида, и это уже после того, как во всем мире отказались от его
производства. Будь они в состоянии экспортировать продовольствие, это,
конечно, быстро бы обнаружилось. А так - просто травили свое население
по-тихому, и теперь неизвестно сколько столетий по их милости будут
рождаться уроды. Так что ацетилен на уровне ПДК - это мелочь.
умирающими соснами песчаных холмов. Часто попадались проплешины лесных
пожаров - прошлым летом здесь то и дело горело, а тушить как правило
некому. Да и незачем - здесь ведь все отравлено. И почва, и воздух, и
деревья. Комиссия по ресурсам запретила вывоз из этой зоны, и пожары
делали, в общем, благое дело. Только что часть отравы после них
оказывалась в атмосфере...
воспринимал толком все эти названия. Радовался только, что радиационный
фон оставался в допустимых пределах. А с химией мы уж как-нибудь
справимся. Не в первый раз. Если бы не пожар и не угроза взрыва...
открылся вдруг изумительный вид на широкую, поросшую сосновым лесом
равнину. Между невысокими холмами то там, то тут блестели озера, местами
виднелись крошечные, почти игрушечные на таком расстоянии постройки. И все
это было залито ярким полуденным солнцем. Здесь когда-то располагалась
курортная зона, они когда-то ездили сюда отдыхать, охотиться, рыбачить...
А потом одному умнику пришло в голову построить в Арате комбинат. До Арата
было еще далеко - километров тридцать. Но облако дыма на горизонте ясно
указывало положение города.
Нападения я больше не боялся - находиться снаружи без противогаза стало
уже невозможно, а противогазы у бандитов если и были, то местного
производства. Я им не завидовал. Даже легкий и удобный вэнсовский
респиратор уже после двух часов становится в тягость. Воздух в кабине,
правда, пока оставался чистым, но всякого, кто сейчас снял бы респиратор,
я посадил бы под арест на пять суток. Хотя арестом, конечно, мало кого
испугаешь. Другое дело - то, что мы видели собственными глазами. С началом
спуска на дороге стали попадаться мертвые или умирающие птицы - в
большинстве своем чайки и вороны, обитатели свалок. Раза три машина
объезжала трупы собак - наверное, из одичавших стай, наводнивших страну
еще до оккупации и блокады. Один раз, когда мы проезжали мимо какой-то
группы построек - вблизи они поражали полной убогостью архитектуры и
какой-то печатью временного, нелюбимого жилья - мне показалось, что на
пороге одного из домов сидит человек. Если так, то останавливаться смысла
все равно не имело - здесь мог сидеть теперь только покойник.
попадаться все чаще, и неожиданно после очередного поворота стена дыма
оказалась прямо перед нами. До комбината оставалось еще километра три, но
уже здесь, на окраине Арата ощущалась сила пожара. С неба сыпался черный
пепел, и все вокруг походило на негатив зимнего фотоснимка.
становилось критическим - они отступили от третьего цеха, и огонь вплотную
подошел к резервуарам. На чью-либо еще помощь рассчитывать не приходилось.
Резервов у штаба больше не было, мы были последними. Арат надо было
эвакуировать. Немедленно. Собственно, ради этого мы и пробивались к
городу. Все двести с лишним километров.
дорога была вполне проходима, я связался со штабом. Там на дежурство как
раз заступил Мишка Говоров.
железкой? - я, конечно, не надеялся, что мост починили. Но не мог не
спросить.
на дымную стену впереди. Наверное, даже к вечеру. Это диверсия. Явная,
расчетливо-хладнокровная диверсия. Я только никак не мог понять, кому и
зачем все это нужно. Главное - зачем? Они взорвали на рассвете
железнодорожный мост в сотне километров к югу от Арата на единственной
ветке, связывающей эту местность с внешним миром. А потом начался пожар на
комбинате. Они все рассчитали точно - мы просто не могли перебросить сюда
достаточные для защиты города силы. И не было средств для эвакуации
населения. Зачем, зачем им это нужно?! Чего они добивались? Гибели
двадцати тысяч своих же сограждан? Заражения всей местности на много
десятков километров вокруг города? Нашего поражения?
голове оно не укладывалось.
некогда, пришло время действовать.
ты слышишь?
ходу.
канал. За Ректона я был спокоен, тыл здесь будет обеспечен. Только как в
этой обстановке вытащить оставшихся жителей из подвалов и убежищ и стянуть
их к вокзалу? Как, если людей и без того мало, а штаб местной гражданской
обороны на вызовы ни разу не ответил?
отряда и подкатывать к оставшемуся позади зданию вокзала. Мы многому
научились за время оккупации. В частности, тому, что на марше все отряды
перемешаны, и уничтожение какой-то части колонны - а поначалу это
случалось нередко - не выводит из строя целиком ни одно из специальных
подразделений. Когда обеспечена надежная связь, не обязательно двигаться
всем вместе. Машины Ректона по одной покидали колонну, подъезжали к зданию
вокзала, из них выскакивали одетые в защитную форму люди и разбегались в
разные стороны. Мы выехали на улицу, ведущую к комбинату, и вокзальная
площадь скрылась за углом.
попробуйте пробиться к резервуарам, как договорились. Второй, на помощь к
заградителям. И пусть они отведут вертолеты подальше на случай взрыва.
когда планировали действия отрядов. Хорошо еще, что город пока не
пострадал, не видно было ни пожаров, ни каких-либо разрушений, и наша
колонна стала распадаться на отдельные отряды, готовые к работе. Труднее
всего придется, пожалуй, Фельцману. Его пятому отряду предстояло
обеспечить стягивание жителей к вокзалу. Значит, придется залезать во все
щели, подвалы и убежища, разыскивать тех, кто там укрылся, снабжать их
средствами защиты - а у большинства, по всему судя, тут вообще никакой
защиты не было - и выводить, а кого и выносить на руках к людям Ректона.
Задача явно непосильная - но мы еще на что-то надеялись.
вдоль улицы, нам навстречу. Я многое успел повидать здесь. И то, что
Каргалов Вадим
Земляной Андрей
Гуль Роман Борисович
Суворов Виктор
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия