построений. Теперь именно эта моя тогдашняя успокоенность, почивание на
лаврах, которому я тогда предавался, терзают мою душу и не дают спокойно
спать по ночам. Ведь - кто знает? - быть может, тогда еще были шансы все
исправить?
поступать данные с только что выведенного на орбиту спутника наблюдения за
Солнцем "Солар-иж". Правда, я лично стоял несколько в стороне от обработки
получаемой с него информации - набирал статистику по звездам шаровых
скоплений, используя результаты наземных наблюдений в оптическом
диапазоне. Поэтому тот разговор с профессором Ранкором был для меня
совершенно неожиданным.
усталому виду и какому-то отрешенному взгляду, которым он меня встретил.
Но профессор - это знали все на кафедре - не любил, чтобы проявляли заботу
о его здоровье. Поэтому я, не сказав ни слова, ушел к себе, быстро,
впрочем, позабыв мелькнувшее было в душе чувство обеспокоенности. Но оно
вернулось, когда ближе к обеду профессор позвонил мне и еще более усталым
и каким-то, я бы сказал, растерянным голосом, попросил зайти к нему в
кабинет, захватив кое-какие бумаги.
его о самочувствии, сел на стул сбоку от стола и разложил бумаги,
приготовившись дать необходимые пояснения. Минуты две он молчал, ни о чем
не спрашивая, сидел, глядя в исписанные листки перед собой и слегка
постукивая по столу зажатым в пальцах карандашом. Потом, наконец,
сосредоточился, отложил карандаш в сторону и, покопавшись в ящике стола,
достал листок с отпечатанной на принтере таблицей и протянул его мне.
спектр протонов.
Вариации солнечного ветра при сильных вспышках бывали гораздо большими -
но протоны с энергиями порядка 150 КЭВ действительно вели себя необычно:
их интенсивность менялась по синусоиде с периодом порядка трех с половиной
суток, причем амплитуда этой синусоиды явно нарастала.
пару минут замолчал, глубоко задумавшись. Прежде за ним подобного не
водилось. Потом он как бы очнулся и продолжил: - Я проанализировал данные
за несколько последних лет. Вот погляди, что получилось.
подождал, пока на экране возникнет график, затем снова повернулся в мою
сторону.
позапрошлого года. Но тогда амплитуда его, как ты можешь убедиться, была
невелика - едва превышала величину экспериментальных ошибок аппаратуры
"Солара-иж".
моей души, но несколько мгновений мне удавалось сдерживать догадку, не
пуская ее в сознание.
проклятущим интегралом. К концу месяца я оставил попытки взять его, и
теория, которую я строил, совершив подлог, стремительно приобрела стройный
и законченный вид.
первой чувствует надвигающуюся беду.
чтобы голос мой звучал нейтрально. Да и о чем я мог волноваться? Подумаешь
- обнаружение каких-то пульсаций в солнечном ветре! Новый эффект,
зарегистрированный при помощи спутниковой аппаратуры - что в этом
удивительного? Для того и запускаются спутники, чтобы открывать такие вот
новые закономерности. Но изгнать какое-то нехорошее предчувствие из сердца
мне все же не удавалось.
Дело именно в периоде, - он помолчал, потер глаза, приподняв очки - глаза
у него были красные, невыспавшиеся - потом продолжил: - Понимаешь, меня
самого поначалу этот период удивил. Если бы не твоя работа, я так и не
нашел бы ему объяснения. Но, если привлечь твои построения, то сомнений, в
общем, не остается...
мы привыкли считать. Я тут пока не спешил делиться своими выводами - ты
знаешь, не люблю скоропалительных сенсаций. Тем более, сенсаций такого
рода. Я вообще предпочел бы, чтобы все это оказалось неверным и поскорее
позабылось. Но, видимо, рациональное зерно в моих построениях имеется. К
сожалению.
свидетельствует об особой форме неустойчивости.
данные? Кто бы мог подумать? Я, правда, надеюсь, что допустил где-то
ошибку - потому мне необходима твоя помощь. Ты ведь можешь отложить свою
работу на время?
анализу еще кого-нибудь. Я все же надеюсь пока, что ошибся. Уж больно
выводы получаются неутешительные. Да что там неутешительные - просто
ужасные, знаешь ли, получаются выводы.
жалким, совершенно для него не характерным был этот взгляд. Я не помнил,
чтобы он хоть когда-либо прежде глядел такими вот глазами - даже тогда,
когда три с половиной года назад хоронил брата. Тот тоже работал у нас в
Университете.
мне не потребовалось - к утру следующего дня я успел подробнейшим образом
проверить все выводы профессора и пришел к тем же самым ужасным
результатам.
которое во всех до сих пор существовавших моделях звездной эволюции
признавалось звездой достаточно устойчивой - по крайней мере, в течение
значимого для существования человечества времени - на самом деле таковой
не являлось. В силу весьма тонких эффектов взаимодействия в конвективном
слое, вполне корректно описываемых в рамках развитой мною теории, в
определенный момент времени должен был произойти качественный скачок в
светимости Солнца, предвестником которого с достаточной степенью
достоверности можно было бы считать как раз замеченную недавно
периодичность в интенсивности солнечных протонов. Сами эти вариации
интенсивности свидетельствовали о близости скачка, а их период, в
совокупности с некоторыми другими данными, указывал, что светимость Солнца
должна резко, в течение ближайших десяти-пятнадцати лет упасть не менее,
чем на двадцать процентов.
человечества и вообще для всей жизни на Земле. Конечно, от такого
изменения светимости жизнь еще не погибнет - но это будет уже другая
жизнь, это будет другая биосфера, и я сомневаюсь, что современному
человечеству найдется в ней место. Разве что жалким его остаткам - это в
случае, если люди не уничтожат всех себе подобных в борьбе за место под
новым, холодным Солнцем.
своем кабинете. Возможно, он вообще не уходил домой или, во всякому
случае, засиделся допоздна - количество окурков в пепельнице говорило само
за себя. Но спрашивать я не стал, это теперь не имело особенного значения.
моему компьютеру пришлось поднапрячься, и полночи, пока он работал, я
сумел поспать. Вернее, забыться - отдыха после пробуждения я не
почувствовал.
несколько минут, что-то бурча себе под нос, сравнивал наши результаты.
Потом, не поворачиваясь, спросил:
снова упала. Как ты это объясняешь?
рамках теории, интенсивность не должна падать...
- а она падает. Может, мы просто не учитываем какой-то существенный
момент, и все наши страхи совершенно напрасны? Проверь-ка ты снова все
свои выкладки.
разоблачение и неизбежное презрение со стороны профессора казалось мне не
менее страшным, чем ужасные предсказания теории о судьбе Солнца. Я и
помыслить не мог тогда о том, чтобы сознаться - а ведь тогда у нас
оставалось бы больше времени. А теперь - не то ли же самое совершаю я
теперь, храня в тайне нашу с профессором роль в появлении звезды Ранкора?
столь срочными, что даже в выходные я не отрывался от работы. Проверка
всех выкладок заняла у меня почти месяц, но я с самого начала был убежден,
что не совершил ошибки в своих теоретических построениях. Кроме