последствия и ушел бы отсюда. Или - еще проще - стал бы просто делать вид,
что напряженно работаю над проектом. Это ведь совсем не трудно, когда
кругом столько "специалистов", которые не обладают никакими способностями,
кроме умения пудрить мозги начальству, вышедшему из их же среды. В этих
условиях я мог бы годами "работать", ни на шаг не продвигаясь к намеченной
цели, и оставаться при этом на хорошем счету.
Наверное, мне просто кажется, что я сумел бы работать, не работая,
наверное, я просто к этому не способен. И еще, конечно, из-за майора. Одно
его присутствие рядом не давало отступить от поставленной цели. Пожалуй,
из всего здешнего начальства лишь он один вызывал по-прежнему уважение.
Хотя бы тем, что сам не раз шел под пули преступников, обезоруживая
потерявших человеческий облик бандитов, не прятался за чужими спинами и
раз пять, наверное, был ранен. Последний раз столь серьезно, что его
навсегда сняли с оперативной работы. Не очень-то побегаешь за
преступниками с пулей, засевшей в позвоночнике.
Ведь вся информация обо мне перед началом этого теста была стерта из
памяти машины, программа еще не успела толком расспросить меня, над чем
именно я работаю - и уже, выходит, успела нащупать скрытую неприязнь к
полковнику. До сих пор не переставало меня удивлять это точное попадание
вопросов в цель, когда через несколько часов общения с очередным
испытуемым программа начинала бить своими вопросами напрямик, разрушая
психологическую защиту, которую любой человек пытался перед ней
воздвигнуть. И уже не имело тогда значения, отвечал ли человек правдиво на
поставленные вопросы, потому что она успевала изучить его психологию
настолько глубоко, что заранее предвидела, когда он попытается соврать, и
сама эта ложь лишь увеличивала степень знания программы об испытуемом. До
сих пор этот переход от отвлеченных вопросов к вопросам по существу, к
вопросам, взламывающим любую, самую прочную психологическую защиту,
поражал и шокировал меня. До сих пор мне, одному из разработчиков этой
программы, трудно бывает отрешиться от мысли, что вопросы задает не
следователь, не человек, долго и внимательно изучавший мое личное дело, а
всего лишь искусно запрограммированное электронное устройство, которому я
сам без своего ведома успеваю рассказать за несколько часов о себе гораздо
больше, чем способен осознать. Меня, создателя этой программы, это
удивляет и шокирует - так каково же будет реальному испытуемому, реальному
преступнику на реальном допросе?
движение... И потом, после того случая с Минхом... Стоп! Неужели она и это
уже нащупала? Неужели она знает, что тот случай с Минхом до сих пор не
дает мне покоя? Даже теперь, после того, что случилось с Марком. Вернее,
тем более теперь эта катастрофа, в которую попал Минх, кажется мне еще
более странной - неужели программа уже знает об этом?
такой результат. Полдня за дисплеем - и программа уже докопалась до таких
подробностей. Но сегодня меня это совсем не обрадовало. Сегодня у меня
мороз по коже прошел от этого вопроса. Сегодня мне стало просто страшно.
ночью в гололед на большой скорости. Машину занесло - и под встречный
грузовик. В лепешку. И что его понесло туда? В такое время, с такой
скоростью... Куда он спешил? Зачем? Минх, который всегда был образцовым
водителем - как мог он попасть в такую аварию? Не понимаю. Не могу понять
- если не предположить, что все подстроено. Но такие мысли появились у
меня совсем недавно. И нет теперь Марка, чтобы обсудить их. И некому
довериться.
Северном шоссе, как Минх. Где угодно. Последнее время я многого боюсь.
Боюсь сорваться и наделать глупостей. Боюсь позабыть сделать что-то
важное. Боюсь куда-то опоздать, что-то не успеть. Даже думать о некоторых
вещах боюсь. Уж очень невеселые мысли возникают. О Минхе, например - ведь
я боюсь даже вспоминать о нем. Так, будто и на мне лежит какая-то доля
вины в его гибели. Но почему? В чем я-то могу быть виноват?
было поначалу с ним работать. Он схватывал идеи с полуслова и тут же
выдвигал свои, быстро понимал то, о чем говорили ему мы с Марком, и умел
четко сформулировать свои требования к программе - любой программист
скажет, что это очень редкое качество у тех, на кого приходится работать.
Он увлекся идеей проекта не меньше нас с Марком. Может, даже и больше. В
конце концов, для нас этот проект был лишь еще одним способом раскрыть
возможности, которые предоставляют компьютеры человечеству. Лишь еще
одним. Для него же, психолога, это был прорыв в совершенно новые области
науки, прорыв, за которым неизбежно должны были последовать поразительные
открытия. А то, что мы работали на Следственное Управление, поначалу не
волновало ни нас с Марком, ни Минха. У Управления были средства для
осуществления проекта и была цель - вполне понятная и благородная цель
борьбы с преступностью. Наша программа резко повысит эффективность этой
борьбы и даже переведет ее в более гуманное русло - это казалось нам
вполне достаточным оправданием для всех возможных издержек. Без применения
насилия, без какого-либо давления на подозреваемого, без унизительных
допросов, очных ставок, следственных экспериментов, даже без регистрации
не зависящих от человеческого сознания реакций организма, применяемой в
детекторах лжи, на основе лишь предварительной информации о характере
подозрений и ответов самого подозреваемого - ответов вполне
конфиденциальных, если они не изобличали преступника - программа наша
гарантировала раскрытие истины. Это сулило переворот в следственном деле,
а значит, и переворот в деле борьбы с преступностью, и нам казалось, что
работали мы на общее благо. До самого последнего времени я был в этом
просто убежден. До самого последнего времени. А вот Минх...
вопроса. Так, будто бы подсознательно уже ожидал, что вот сейчас программа
задаст его. И почему-то боялся этого. Но почему? Университет... Минх
пришел к нам оттуда - ну и что? Я сам там когда-то работал. И Марк тоже.
Да половина нашей группы - выпускники Университета. Даже больше половины.
том разговоре. Я и значения-то ему никогда не придавал - и вот вдруг
разговор этот всплыл в памяти. Еще одно применение нашей программы -
оживлять позабытые воспоминания. Хотя бы даже совершенно бесполезные.
Уж мне-то это известно лучше, чем кому-либо другому. Нет, вопрос задан со
смыслом, и стоит за ним очень многое. Потому что точно с такого же вопроса
начал тогда наш разговор полковник. Так и спросил меня: "Вы часто бываете
в Университете?" Как будто он не знал этого. Уж кто-кто, а я прекрасно
понимал с некоторых пор: за всеми участниками проекта ведется негласное
наблюдение, и вся информация о наших связях, нашем образе жизни, наших
пристрастиях и привязанностях, наших проступках, наконец, стекается сюда,
к полковнику. Я узнал об этом совершенно случайно, хотя, конечно, мог бы и
догадаться. И предпочел не распространяться на этот счет. К тому времени я
уже прекрасно понимал, что работаю на серьезную организацию.
Минхе. Полковник все-таки мастер своего дела, он способен не хуже нашей
программы сбить с толку, и не всегда поймешь, чего же он добивается. Но
я-то понял. Он интересовался тем семинаром, который вел в Университете
Минх. Раза два я там побывал. Довольно интересные они обсуждали вопросы. Я
даже жалел, что не могу посещать семинар регулярно. А полковник... Как я
решил тогда, он просто не мог понять, чем же этот семинар занят, как ему с
его полковничьих позиций интерпретировать то, что он уже, несомненно,
узнал от своих осведомителей. И решил он спросить меня. Возможно, конечно,
не меня одного, но так уж получилось, что из всех наших лишь я один
побывал на этом семинаре, у остальных не было ни времени, ни желания
особенного. И, значит, услышанное от меня сформировало у полковника
окончательное мнение о том, чем же Минх занимается в свободное от основной
работы время. А ведь полковник никогда не делал ничего понапрасну - это я
знал точно. И за мнением его, несомненно, последовало действие...
больше нечего делать. И некогда мне. И вообще, не желаю я больше думать об
этом. Забот и без того хватает.
настроение. И еще одну брешь пробила в моей психологической защите. Что ж,
этому можно только радоваться. Тестирование, судя по всему, проходит
успешно.
Вспомним-ка, кто у нас был после Минха? Шлегер был. Типичный карьерист. Из
тех, кто идет наверх не благодаря способностям - такое вообще редко
случается - а исключительно за счет искусного послушания.
многого умел добиться. Но лучше бы, честно говоря, он этого не делал.
Шлегер ведь ничего не потерял, такие вообще никогда не проигрывают. Зато
потеряли мы. Потеряли возможность остановиться в продвижении вперед,
остановиться и подумать, что же такое мы делаем, что собираемся передать в
руки полковника. С некоторых пор этот вопрос беспокоил меня все больше и
больше. А Марк - тот, судя по всему, вообще места себе не находил в
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Самойлова Елена
Лондон Джек
Гюго Виктор
Каргалов Вадим