страдающего человека, каким бы ничтожным и недостойным вы его ни считали,
не может оставить безучастным. Помочь страждущему - это потребность
здоровой человеческой души, от которой нельзя отказаться даже в том
случае, если ответом на твою помощь станет подлость и предательство. А
если к тому же помощь эта тебе лично ничего не стоит...
ошибках. Но ничего, ничего уже нельзя изменить. Да и что я мог поделать,
если кошмарные видения ночь за ночью изматывали мою душу, и единственным -
и вполне разумным на первый взгляд - способом избавиться от них казалось
мне сознательное преобразование этих видений. Мне думалось тогда, что
стоит мне хоть раз увидеть этого человечишку не таким несчастным и
ничтожным - и кошмар отпустит меня, и душа моя, которую почему-то задевали
эти ночные видения, успокоится.
правильном пути, хотя, быть может, самым правильным было бы обратиться к
психиатру. Но какое-то время мне казалось, что я близок к успеху, что
скоро кошмар отступит и перестанет ночь за ночью терзать меня.
Действительно, кошмар как таковой, то, что вызывало такой ужас прежде,
отступал. Но неизменно заснув я возвращался в тот мир, где жил созданный
мною из тени дрянной человечишко, и я слишком поздно понял, что пути назад
уже не будет.
себе его несколько иначе, чуть более обитаемым и близким человеку,
надеясь, что и во сне увижу его таким же. И мне это удалось. Странным
образом во сне исчезло это непонятное ощущение замкнутости и
ограниченности бесконечного окружающего пространства, тлен, заполнявший
его, приобрел более конкретные и воспринимаемые сознанием очертания,
напоминая теперь поверхность замшелых пней в поваленном давнишней бурей
лесу, воздух стал суше и теплее, а свет, хотя по-прежнему сумеречный и не
позволявший как следует разглядеть очертания предметов, несколько
усилился. Дрянной человечишко по-прежнему был там, по-прежнему был жалок и
ничтожен на вид, но уже не был так страшен, как накануне. Он напоминал
теперь узника концлагеря, но узника выжившего и дождавшегося освобождения,
и, проснувшись, я был уверен, что кошмар отступает.
большинстве случаев я действовал вполне осознанно. Но беда в том, что в
основе всех моих действий лежала, как мне теперь представляется, некая
начальная предпосылка, над которой я тогда не потрудился задуматься,
подсознательно считая ее, видимо, абсолютной истиной. И это при том, что
всегда сознательно не признавал никакие истины абсолютными и готов был
оспорить любую.
вопросом. Ведь размышления - это суровая работа, которая может и не
принести плодов, и я предпочитал не думать, не замечать существа стоящей
передо мной изначальной проблемы. Только теперь я, наконец, понял ее
сущность, хотя как и прежде далек от ее разрешения. Я понял, что в основе
моих действий лежало убеждение, будто существо, наделенное живой душой, не
может быть абсолютным ничтожеством, не может быть абсолютно низменным и
неспособным возвыситься, что душа, которой мы наделены, которая позволяет
нам ощущать окружающий мир и самих себя в этом мире, самой природой
обречена на устремление ввысь, что нарушение этого закона есть
преступление против самого мироздания. Беды, невзгоды, страдания давят на
душу, втаптывают ее в землю, но мне казалось, что стоит освободить ее
из-под гнета - и она устремится ввысь, потому что если это неверно, то мир
обречен на гибель. Душа, живая душа неизбежно должна стремится ввысь - так
я считал прежде.
освобождения души дрянного человечишки из моего кошмара от тоски и
безысходности. Понемногу, постепенно я заполнил мир моих видений светом,
дал ему небо над головой и твердую землю под ногами, изгнал прочь тлен,
мрак и запустение, наполнил здоровьем и бодростью его тело. Но тоска в его
глазах не проходила, и я не мог отбросить прочь кошмарные видения
недавнего прошлого, отречься от него и позабыть обо всем, не победив этой
тоски.
воспоминании об этом, до сих пор я не могу простить себе того, что пошел
на поводу у его низменных желаний. Но что еще мог я поделать, как мог я
воспротивиться его воле, которая нашла теперь выражение, если я, как и
всякий человек, не властен над своими мыслями и не могу стереть их из
памяти? А мысли мои - они-то и наполняли содержанием мир дрянного
человечишки, они - уже помимо моей воли - выполняли все его прихоти, и я
уже ничем не мог воспрепятствовать ему. Какое-то время - всего несколько
дней, потому что дальнейшее произошло слишком стремительно - я даже
помышлял о самоубийстве. Но меня останавливала мысль о том, что, совершив
его, я вместо покоя и забвения могу оказаться вечным пленником дрянного
человечишки. А потом уже было поздно...
описать окружение, доносившиеся до меня звуки и запахи этого мира,
одинокую и унылую фигуру дрянного человечишки передо мной. До того момента
он не показывал ни малейшего намека на то, что знает о моем существовании,
и я, странствуя вслед за ним по миру моих сновидений, казался сам себе
бесплотной тенью, сущностью, лишенной облика. И вдруг, совершенно
неожиданно, он повернулся ко мне и, скривив губы в гнусной полуухмылке,
произнес: "бабу бы", произнес, глядя мне прямо в глаза своим водянистым,
тусклым и мерзостным взглядом, так, что я содрогнулся от омерзения и...
жалости. Потому что в этом стоне его тоскливой и мерзостной души услышал
вдруг не только выражение похотливых желаний, но все ту же тоску, которую
рождает одиночество и никчемность. И - еще неосознанно, еще интуитивно -
почувствовал, что терплю поражение в борьбе со своим кошмаром, ощутил, еще
не решаясь самому себе в том признаться, что, стремясь освободить его душу
от гнета низменного, дать ей силы для полета, я сам, своею волей лишаю ее
желания стремиться ввысь. Потому что, наверное, это стремление, если оно
есть, должно само бороться с трудностями, чтобы обрести силу.
потом уже без задержек получал все, чего только хотел - море и горы,
города и страны, людей, которые бы его окружали, солнце и звездное небо
над головой, потому что не хватало у меня сил отказать ему во всем этом. И
я давал, давал все без отказа, хотя и начинал понимать уже непоправимость
совершаемого. Но вся беда была в том, что я не находил разумных аргументов
для отказа. Мне было не жалко подарить ему хоть всю Вселенную - я считал
мир, в котором он обитает, существующим лишь в моем сознании, считал, что
получаемое им возникает из ничего, из пустоты, из моего воображения, что
оно бесплотно и бестелесно, как и мысль, его породившая. Когда же я понял,
что это совсем не так, было уже поздно.
сновидениями, и я сам, засыпая, переносился в этот мир, так похожий внешне
на мир моей реальности, становился на время полноправным его жителем, как
и все те миллионы людей, которых помимо моей воли перенесли туда желания
дрянного человечишки. Так же, как и они, я жил в этом мире - ел, пил,
работал, развлекался, я даже умудрялся спать в этом мире моих сновидений -
но никогда при этом не терял ощущения нереальности, неправильности всего
своего окружения. А мир этот, уже неосознанно для меня самого, все более
разрастался, пока не сделался в конце концов действительно бесконечным.
мире, я понял, что же происходит. Это только казалось, что мои уступки
дрянному человечишке никому и ничего не стоили, что они существовали лишь
в моем воображении. Нет, каким-то непостижимым образом через сознание мое
мой прежний реальный, обжитой мир сначала понемногу, а потом все большими
частями перекачивался в мир дрянного человечишки, в мир, порожденный его
никчемной душонкой с ее никчемными желаниями. Проснувшись как-то утром, я
вдруг осознал, что уже давно в реальном своем мире не видел настоящего
солнца и настоящего неба - низкие тучи нависли над постаревшим и
обветшавшим городом, и с каждым днем сквозь них пробивалось все меньше
света. Я смотрел вокруг себя и не узнавал своего города, не узнавал людей,
которые населяли его, и даже дом мой, такой привычный и надежный,
показался мне вдруг чужим, холодным и неуютным. Я оглядывался вокруг и
видел на всем печать ветхости и запустения - так, будто все окружавшее
меня за короткий срок съежилось и безмерно постарело. Узкие и плохо
освещенные улицы под низким серым небом, старые дребезжащие автомобили,
бедно одетые изможденные люди, прижимающиеся к стенам домов - нет, все это
было чужим и незнакомым, все это не было родным моим миром!
исправить. Ничего.
мне даже удалось убедить себя самого в том, что все происшедшее со мной -
лишь проявление безумия, что мир тот - самый настоящий, реальный мир,
существовавший всегда, прочный и неизменный, и его не следует пугаться,
что я просто запутался в своих странствиях между сном и реальностью,
перепутал действительность и вымысел.
на себе печать ничтожной душонки дрянного человечишки. Не может быть
реальным мир, где глупость и ничтожество торжествуют над разумом, где
подлость и предательство приносят прибыль, а благородство и честность -
одни лишь убытки. Не может быть реальным мир, где самые возвышенные
устремления благородного духа неизменно оборачиваются гнусными помыслами
дрянного человечишки, подлого, никчемного, неспособного самостоятельно
создать хоть что-то даже для поддержания своего же собственного
существования и тем не менее всегда, неизменно одерживающего победу. Такой
мир не может быть реальным, потому что он изначально обречен на гибель.
Конюшевский Владислав
Круз Андрей
Андреев Николай
Махров Алексей
Свержин Владимир
Шилова Юлия