неподвижно, равнодушно рассматривая, изуродованную пулями дверь. Моя
работа. Я отучал девушку Галю входить без стука. Одного урока хватило. С
тех пор девушка скромна и предупредительна. Соображает.
было серое, а под ногами чавкала грязь, остатки перепаханного гусеницами
асфальта и павшей листвы. Тяжелое зрелище - приморский курорт осенью.
Остатки бывшего курорта под нудным холодным дождем...
сигарета размокла и сломалась. Дрянь, не курево. Упакованные в серые
бумажные пачки без единой надписи, странные короткие огрызочки, неизвестно
кем и где набиваемые. Одинаковые на любой толкучке от Петрозаводска до
Семипалатинска. Говорят, их производят в Тифлисе, мешая турецкий табак с
турецким же чаем, измельченной мешковиной и еще, для крепости, с
дикорастущей дрянью из предгорий Кавказа. Закавказская Уния снабжает
сигаретами всю Восточную Россию с Украиной, получая в обмен прибалтийские
"Стингеры", запсибовские танки и даже МИГи. Частный сектор не остается
внакладе - батумские контрабандисты развозят товар по всему побережью.
каменной коробки и по чудом уцелевшей лесенке стали спускаться вниз, к
хозяйственному корпусу, где размещался штаб. Тут я вспомнил про сон.
снизу. - Давай-ка склад проверим... Что-то мне...
лицо абсолютно ничего не выражало. Рыбьи глазки смотрели сквозь меня,
умудряясь удивительным образом не терять из вида. И мысли его шустрые,
юркие никак не давались, ускользали, оставляя лишь смутное эхо. Мешал я
ему, мешал не на шутку, давно, с того момента, как заняли мы этот вонючий
поселочек. Вначале была легкая досада, надежда, что все изменится,
уладится само собой. Время шло, ничего не менялось и вскоре ненависть
дошла до последнего градуса. С недавних пор я старался не поворачиваться к
нему спиной.
псевдогреческом стиле. До развала здесь крутили кино, устраивали
дискотеки, торжественные вечера и видеосалоны. Клуб сохранился неплохо -
при Сталине строили добротно, но на второй этаж подниматься не
рекомендовалось - перекрытия сильно сдали после сентябрьских боев. В
бывшем кинозале теперь лежали бочки с соляркой и ящики с патронами, а у
входа стоял пост.
страшный на вид осетин, заросший до глаз черной, с ранней проседью
бородой, исповедовал дао. Познания он черпал из сборника "Древние
философские тексты", который все время носил с собой. Гаврик не
исповедовал ничего. Когда-то он считался хиппи, а теперь ему было просто
на все наплевать.
наклонясь вперед, и передавали друг-другу самопалку. Из-за пазухи Сафарбия
торчала книга, глаза смотрели вдаль. Гаврик то и дело откидывал с глаз
волосы и поправлял, висящий на шее "ксивник". Никакого паспорта там не
было, а торчала из него запасная обойма к "Калашу" и черенок ложки.
придвинул поближе автомат.
гады, мол. - Полчаса назад, когда агентуру взял, по-хорошему говорил...
Гаврик, я тебя расстреляю, точно говорю...
познавший дао, смерти не боялся.
фразы.
бесполезны, как и смена караулов. Народу мало, а длительные перерывы между
боями деморализуют лучше всякой пропаганды. Второй месяц мы здесь -
полторы сотни людей, именуемых в штабных сводках не иначе как "десантная
рота", два бэтээра, и танк. Важнейший объект, надежда и опора. Подземное
хранилище. Две с лишним тысячи тонн дефицитнейшего бензина, до которого
невозможно добраться - какая-то сволочь взорвала насосную станцию. Давно,
в самом начале развала. И вот мы ждали у моря погоды, техники,
подкреплений, черт знает чего, а штабные умники в Симферополе
разрабатывали важные и совершенно секретные стратегические планы
освобождения Крыма, а в перспективе, разумеется, и всей Западной России...
и мы двинули в штаб. Было скользко, но под ноги я почти не смотрел,
разглядывал коротко остриженный затылок Гулько, прикидывая, то так, то
этак. Пора кончать. Выбрать момент и... Только фиг! Не даст он шанса. Да и
не ликвидируешь его в открытую - свой. Табу. Даже Гаврика нельзя, а Гулько
заместитель. Правда и он меня без трибунала не может... И выходит,
придется нам по кустам прятаться, в Рэмбо играть. А если...
теперь на нем был прекрасный твидовый костюм. Сдвинутая на затылок шляпа
не могла скрыть ухоженной шевелюры. Благородных седин... Сигару! Бог мой,
он курил сигару! Я даже не сразу понял что это. Под ноги ему стелилась не
жидкая осенняя грязь, чистый асфальт, над головой сверкало яркое летнее
небо и девушки улыбались ему в ответ... Щеголь, плейбой, довольный жизнью
гуляка с Бродвея. Мертвечина ушла из глаз, это был благообразный, пожилой,
много повидавший человек. Женщина, которую он держал под руку... Я знал
ее, видел много раз, чувствовал и помнил, но она стояла ко мне спиной, а
когда обернулась...
ветер нес осточертевшие запахи осени и моря. Что это - прошлое, будущее?
Какой ключик повернулся? Знание пришло и исчезло, оставив тусклый фантом.
Ремарка в сером тесте дня. Плохо. А если будущее - плохо вдвойне. Потому
что будущего у Гулько быть не должно. Или он, или я, без вариантов. Он
жив, значит я...
какой билет вытащу на экзамене. Много учиться не приходилось - неприятные
неожиданности обходили стороной. Я почувствовал смерть матери за тысячи
километров от дома, в Хабаровске и успел на похороны. Читал по глазам,
заглядывал в душу, но был ли мой дар хоть немного похож на нынешний? Отца
сбила машина, Ирка ходила к онкологу со странными результатами анализов -
я не ощутил ничего. Настоящие знание пришло вместе с развалом, как
неожиданный довесок, как слабая компенсация за утраченную душу и утерянный
покой. Однако, оно спасало жизнь. Дважды меня едва не ухлопала пьяная
сволочь... Нет, это уже позже, когда пошел пик уголовщины. Банды, кланы,
крестные отцы и матери - дети разных народов... Убийцы-профессионалы,
убийцы-одиночки, маньяки с карабинами... Охота за милицией - за формой, за
табельным оружием и документами. Никто не верил никому, особенно соседям и
держать дома обычный магнитофон было опасней чем неразорвавшуюся фугаску.
Укреплялись двери, на ночь в квартирах не тушили свет, но это мало
помогало и тогда обезумевшие граждане стали создавать отряды самообороны.
Уличная стрельба по ночам перестала пугать быстро, труднее было привыкнуть
к другому...
втыкают заточку и ты остаешься висеть на двери. Или рано утром дети на
мотоциклах затевают с тобою веселую игру в салочки и салят до тех пор,
пока ты не остаешься лежать на асфальте.
понимаешь, что сейчас тебя будут убивать. Ни за что, просто так, потому
что сегодня вечером ты прошел по их улице. Всякое бывало...
не успели - на шум явились самобовцы. Второй раз я едва не попался. Я ждал
Ирку и, не раздумывая, пошел открывать. У двери тоненькой иголочкой
кольнуло беспокойство. Я успел уйти через соседский балкон...
почувствовал ничего, хотя до развала оставалось чуть больше трех дней. Я
проводил их на вокзал и возвращался домой пешком по вечерней Москве. Метро
тогда уже не ходило. Помнится, я еще удивлялся огромному количеству
"Икарусов", набитых странными бесцветными личностями. Через три дня я
понял, но времени рассуждать не осталось. Можно было только полагаться на
свой дар, на умение читать по лицам и на веру в предчувствия. Не жалеть,
не думать, не сомневаться. Стрелять не прицеливаясь, не на звук даже, на
ощущение опасности, на запах смерти. Пахло отовсюду...
значит сделаем.
вялый, все у него между пальцами уходит...
планеты, выстроясь в ряд, лишали людей сна. Нервы не выдерживали и
рвались, но некому было распознать сумасшедших - безумие кипело всюду.
Суворов Виктор
Прозоров Александр
Ковальчук Вера
Доценко Виктор
Никитин Юрий
Шилова Юлия