был.
дремоты. Дачники в полузабытьи покачивались в такт ходу поезда.
Тренированные любители отдыха на свежем воздухе умели спать в любой
обстановке.
погода завтра будет дождливая, холодно и все такое. Как ты считаешь,
что это?
Аверьяи Михайлович. - Мне вот тоже как-то был голос, мол, не езди в
августе в отпуск на море, намаешься. А я потащился, уже очень жена
просила, - тут он покосился на покачивающуюся рядом с ним супругу. -
Что из этого вышло - кошмар!
Николаевны, предлагавшей завтра же пойти к невропатологу, отмахнулся и
решил во всем разобраться сам, логически.
трезвый и расчетливый. Трудился себе тихо-мирно, в НИИ на должности
старшего экономиста, хотя за плечами и был-то всего диплом об
окончании финансово-бухгалтерского техникума. Откуда же при такой
жизни взяться нервному расстройству?
и сам про себя знал. Очень уж пожить хотелось как следует и без
хлопот. Но вот ведь парадокс - работой он себя не перегружал, а в
институте его лентяем все же не считали. Сотрудник он был покладистый,
ни с кем никогда не спорил, со всеми соглашался.
"Пожалуйста"! И продолжает ничего не делать. После нескольких
напоминании о задании забывалось, так как подходила очередь новой
работы. Через полгода Петру Егоровичу пора на пенсию, на заслуженный,
так сказать, отдых. И к этому отдыху ему хотелось бы подойти в хорошей
форме. И вдруг - голос.
кармана дачный хлам и вновь увидел шарик. На сей раз он не отложил его
автоматически в сторону, а поднес к самому носу, ибо был близорук,
чтобы рассмотреть получше.
На вид стеклянный, очень гладкий, зеленовато-черный. Петр Егорович
подержал его в руке и подумал: "Вот ведь как бывает. Живет человек, на
здоровье не жалуется, пенсии ждет. А тут ему вдруг является голос и
говорит, - помрешь ты скоро, Петр Егорович, и пенсией своей не
попользуешься, потому что лентяем был всю жизнь, ничего хорошего людям
не сделал и, наверное, уже не сделаешь. Хватит тебе небо коптить, да
свою никчемность прятать. Пожил и хватит".
мысли, что он сейчас узнает, сколько еще годков ему отпущено гулять на
белом свете. - Стой, проклятый! Кто ты?! - Последние слова он крикнул
уже презрительно замолчавшему шарику на его дрожащей ладони.
ответе, потому что понял, откуда идет голос. Из шарика этого сорочьего
и идет, будь он неладен. Черт его дернул вынуть стекляшку из гнезда и
сунуть в карман, а потом таскать с собой повсюду, как нужную вещь. Ох,
уж эта плюшкинская привычка подбирать все, что может когда-либо
пригодиться.
испугом на него посматривала. Говорящий шарик выбросить все же не
посмел, спрятал его в серванте, засунув в никогда не использовавшийся
соусник, и сделал вид, что забыл о нем. Но стал Петр Егорович задумчив
и все что-то соображал, подходил иногда к серванту и останавливался
около в нерешительности. Так прошел месяц.
что четыре синих пластмассовых ящика для стеклотары почти полны
бутылок. Минеральную воду он и супруга пили исправно, каждый день, так
как это весьма полезно для здоровья, поэтому проблема сдачи пустой
тары была для Петра Егоровича не нова. А попробуй сдай. К каждому
пункту приема посуды всегда стоит, как минимум, часовая очередь. А то
бывает и еще хуже. Висит вывеска "Тары нет", а это означает одно -
тащи свои бутылки в другое место или домой. Иной раз день угробишь,
чтобы получить назад свои кровные.
"Универсаме" работал знакомый приемщик Амир, южный человек, на время
откочевавший в холодные края для успешной деятельности на ниве
бытового обслуживания. Вот к нему-то и направился в тот же день Петр
Егорович.
очереди, за что Амиру полагаются некоторые комиссионные за быстроту и
качество обслуживания, Петр Егорович пришел домой и созвонился с
зятем, владельцем "Жигулей", чтобы тот приехал и помог сдать бутылки
за некоторые отчисления на бензин. От приличной по идее суммы в
результате этих "налогов" Петру Егоровичу оставалось немного, но,
будучи практиком, он знал, что мало - лучше, чем ничего.
успешно разработанную операцию, было почему-то тревожно.
соуснике вместе с посудой, когда мимо проезжал трамвай.
магазин, и Петр Егорович вдруг решился. Он воровато, как будто и не у
себя дома, подошел к серванту, вытащил соусник и заглянул в него. На
дне лежал черно-зеленый шарик.
мелькали обрывки мыслей о зяте с "Жигулями", пустых, бутылках и прочей
неопределённой дряни. Он взял шарик, осторожно зажав его между большим
и указательным пальцами.
Понапрасну время потеряешь.
сунул соусник обратно в сервант и сел смотреть телевизор. Но вечер все
равно был испорчен.
напрасным. У Петра Егоровича нехорошо засосало под ложечкой, еще
только он увидел обитую толстым железом дверь приемного пункта, на
которой было вывешено коряво написанное объявление - "Учет".
на зятя. - Я же договаривался.
но вместо этого он на негнущихся ногах подошел к металлической двери и
тихонько постучал.
стука.
человек в штатском.
бутылки сдать.
человек пристально посмотрел Петру Егоровичу прямо в глаза. - Может,
вы насчет чего договаривались?
назад к машине, чувствуя на своем затылке колючий взгляд.
потоке других автомобилей, спросил:
сдадим.
подъемник стекла, словно пытаясь отгородиться от всего, что оставалось
вне кабины. - Домой!
другого приемного пункта, Петр Егорович решительно подошел к серванту
и вытащил шарик из соусника. Потом он прошел в совмещенный санузел,
присел на край ванной и покатал шарик по ладони.
Петра Егоровича и на темно-зеленой поверхности шарика. Петр Егорович
еще раз глубоко вздохнул, прокашлялся, как на сцене перед микрофоном,
и ровным голосом, чуть не по слогам - так разговаривают с плохо
понимающим иностранцем - спросил:
Отчет сделает Аверьян Михайлович и через две недели уйдет на пенсию.
ты правильно говоришь.