Чтение 2–й страницы книги ~И охотник...~

заговорил:

- Дело есть. Вот это мистер...

Джентльмен обеспокоенно заерзал по дивану, и Клаузен осекся. По лицу
его пробежала судорога, глаза стали словно у побитой собаки. Судорожно
сглотнув, он продолжил:

- Итак, этот джентльмен, а я тебе скажу, что он один из самых
известных в мире охотников на крупную дичь, прослышал, что ты тоже
являешься в некотором роде охотником. Он бы хотел с тобой познакомиться.

- Охотником? - удивился Квотерблад. - Как это?

- Ну, все же знают о твоих одиночных охотах на сталкеров.

- Ах вот как?

- Да, именно так, - неожиданно твердым и спокойным голосом сказал
Клаузен и снова зачем-то подмигнул.

- А дальше что? - все еще не понимая, куда он клонит, спросил
капитан.

- Ну разве не понятно? Он охотник, и ты охотник. Причем тебе повезло
больше, поскольку ты охотишься на необычную, повторяю, очень необычную
дичь. Мы знаем, что по инструкции ты обязан брать с собой еще одного
человека. Как правило, это бывает какой-нибудь сопляк - сержант, а то и
рядовой. Его ты оставляешь в машине, а сам охотишься в одиночку. Но ты
ведь можешь взять с собой на эту охоту и кого-нибудь другого. Согласен,
такое... сафари... сопряжено с большими неудобствами, но зато на нем можно
и неплохо заработать. Кстати сказать, за это будет заплачена огромная, я
бы даже сказал, сказочная сумма. Подумай, тебе скоро на пенсию. А велика
ли она будет?

Тут он их и выпроводил. Клаузен еще пытался ему что-то доказывать,
снова сулил деньги, заклинал старой дружбой, говорил, что погряз в долгах
и для него организация этой охоты вопрос жизни и смерти. Под конец в
разговор включился даже и сам джентльмен. Голос у него, как ни странно,
оказался тонким, с какими-то повизгивающими интонациями. Он сказал, что
польщен знакомством с таким великим охотником за людьми, как капитан, что
жаждет перенять у него хотя бы крупицу опыта, что согласен заплатить за
этот опыт просто гигантскую сумму.

И вот тут капитан осатанел. Все, что говорил или делал в последующие
пять минут, он запомнил плохо. Почему-то в памяти остались лишь плачущий
навзрыд Клаузен и все такой же невозмутимый джентльмен, который, надевая
свое роскошное пальто, никак не мог попасть в рукава, да то, как он
закрывает за ними дверь и потом плетется обратно в гостиную.

Тем вечером он напился, сильно напился, пошел в "Боржч", но по дороге
все же передумал, направился к Михаэле и устроил у нее жуткий, с битьем
посуды, скандал.

Капитан поежился.

Там, впереди, в Зоне, все словно бы замерло, не было ни малейшего
движения. И капитану показалось, что он видит мастерски написанный холст,
что, попытавшись сделать шаг вперед, упрется в этот холст носом, и тогда
наваждение спадет, мир изменится, станет иным, и он сам уже будет не
капитаном Квотербладом, а кем-то другим, ничуть на него не похожим.

А потом на этом холсте шевельнулась какая-то точка, какой-то бугорок,
и капитан забыл обо всем. Ничем иным, кроме как возвращавшимся с хабаром
сталкером, эта точка быть не могла.

Квотерблад затаился. Теперь ему оставалось только ждать и ждать,
чтобы в нужный момент... ох уж этот нужный момент!

И тут он услышал шорох, который доносился с противоположной стороны,
и, оглянувшись, проклял все на свете. Это был сержант. Совершенно не
скрываясь, он ломился к его будке, так, словно прогуливался по бульвару
какого-нибудь курортного городка. Остановить его не было никакой
возможности, поскольку крик или свист могли бы испортить все дело
окончательно.

Капитан скрипнул зубами и стал ждать, пока этот сосунок не подойдет,
уповая лишь на то, что тот сделает это быстрее, чем сталкер его заметит.

Наконец сержант оказался рядом с ним за будкой, и тогда, дав себе
клятву, взыскать с него за все, капитан прошептал:

- Сиди и не рыпайся. Не дай бог пошевелишь хоть мизинцем. Какого
черта приперся?

- Да это, я подумал, вдруг вам помощь нужна...

- Помощь? Я тебе покажу помощь. Ишь какой помощник выискался, -
прошипел капитан и вдруг с удивлением понял, что уже ничуть не сердится на
сержанта, может быть, оттого, что представил, как тому было страшно сидеть
в машине, одному, окруженному со всех сторон темнотой, неизвестностью.

Ладно, бог с ним, с этим сержантом.

Он выглянул из-за будки и буквально метрах в двадцати от себя увидел
темную фигуру, которая шла наискосок, направляясь к соседним домам. И тут
уж медлить было нельзя.

Нажимая на спусковой крючок, он почему-то снова вспомнил того
резинового джентльмена. "Охотник!" Да, именно охотник. Ну и что?

Очередь распорола ночную тишину. Сверкающий пунктир трассеров прошил
темную фигуру. А та, даже и не пошатнувшись, продолжала двигаться вперед.
Капитан выпустил вторую очередь, которая тоже не принесла продвигавшемуся
к домам человеку ни малейшего вреда.

Начиная уже догадываться, кто, вернее - что перед ним, Квотерблад
бросился к этой фигуре и чуть не попал под очередь, которую выпустил
сержант.

Пули просвистели у самого его лица.

- Застрелю! - вне себя от ярости, крякнул он торчавшей над будкой
голове в каске. Та испуганно ойкнула и исчезла, спряталась. А у капитана
уже не было времени даже дать оплеуху нерадивому сержанту. Он бросился к
все еще двигавшейся фигуре, осветил ее фонариком и выругался.

Ну конечно, это был мертвец.

А стало быть, и конец охоты. На сегодня. Капитан хорошо знал, что
сталкера здесь ждать уже бесполезно. Конечно, вполне возможно, он где-то
рядом, может быть, лежит метрах в ста, за бугорком, но не встанет, будет
ждать, пока они уедут, пролежит еще хоть сутки. Они, сволочи, -
терпеливые!

Надо было ехать домой. Капитан подумал, что сегодня обязательно
завернет на огонек к Михаэле. И в этот раз скандалить он не будет. Нет,
сегодня все у них будет как надо, тихо и мирно. А сержанту он еще покажет
кузькину мать.

Квотерблад пошел обратно к будке и, когда до нее осталась всего лишь
пара шагов, вдруг понял, что где-то в глубине души рад неудачной охоте.
Это его поразило, поскольку никогда до этого он ничего подобного не
испытывал. Капитан даже остановился, попытался понять, что же все-таки
произошло, и, глядя на снова высунувшуюся из-за будки голову сержанта,
вдруг понял, что причиной этому был тот джентльмен-охотник. Да, именно -
он. И его предложение. Надо же, сафари на людей. Охота... Развлечение...

Сержант вдруг замахал руками и крикнул:

- Вот он! Смотрите!

Капитан машинально оглянулся и увидел, увидел его - сталкера. Тот
бежал тяжело, не оглядываясь, тем же маршрутом, что и мертвец. До
ближайшего дома, в котором можно было спрятаться, ему оставалось не больше
десяти метров. Разворачиваясь, Квотерблад поразился красоте и
безрассудству его замысла. Если бы сержант не выглянул, сталкер ушел бы,
проскользнул под самым носом.

Время словно растянулось, замедлилось. Все еще разворачиваясь и
срывая с плеча автомат, капитан увидел ясно, как на фотографии, лицо того,
джентльмена-охотника. У него в голове успела даже мелькнуть строчка
непонятно откуда ему известного стихотворения: "И охотник вернулся с
холмов..." А потом он полоснул из автомата, полоснул из неудобного
положения, не целясь, и почти уже добежавшая до угла фигура сломалась и,
мучительно застонав, рухнула на землю.

- Здорово вы его! - радостно крикнул сержант.

Но капитан его не слышал. Он шел к сталкеру, неторопливо,
настороженно, готовый в любую секунду стрелять. Бывало, некоторые,
особенно новички, брали с собой в Зону оружие. Оружия у сталкера не было.
И он был еще жив. Капитан это понял, остановившись от него в полуметре,
когда сталкер застонал и медленно, не замечая капитана, словно так и не
осознав, что же с ним произошло, пополз к дому, не отпуская, таща за собой
по кошачьему мху мешок с хабаром.

Сталкера надо было добить. И никто бы капитана за это не осудил,
никто бы не сказал даже слова, поскольку здесь, на границе Зоны, сталкеры
были вне закона настолько, насколько это вообще возможно. Кроме того,
раньше в подобных случаях он добивал их всегда. Таково было его правило.

Но только не сейчас.

"Да, я не сделаю этого, - сказал себе капитан. - Не сделаю этого,
потому что я не охотник, потому что я просто выполняю свой долг, а он не
дичь, он человек".

А руки его уже поднимали автомат, бесконечно медленно, казалось,
целое столетие, но все же поднимали. Сталкер оглянулся, и капитан увидел
его перемазанное грязью, искаженное гримасой животного, смертельного ужаса
лицо.

"Нет, ты этого не сделаешь!" - снова сказал себе капитан и ужаснулся,
вдруг осознав, что руки вышли у него из повиновения, делают нечто свое,
нужное только им, рукам.

- Нет! - все еще пытаясь восстановить над ними контроль, отчаянно
крикнул капитан.

Прогрохотала очередь, и сталкер ткнулся лицом в кошачий мох...

Сержант вызвал по рации спецгруппу. На запыленном "джипе" приехали
три офицера, те самые, которые и должны были заниматься подобными делами.
Они составили протокол, осмотрели труп и забрали мешок с хабаром, чтобы
передать его в институт. Они опросили сержанта и попытались задавать
капитану какие-то вопросы, но тот их не слушал. Он стоял метрах в пяти от