уже видели...
волны с шорохом накатывались на каменистую полоску пляжа, проваливались -
и уступали место следующим. Иногда как бы крошечные камешки вдруг
срывались с места и шустро мчались куда-то: рогатые крабы рылись в порах
этого естественного фильтра и, понятно, получали свое. У крабов были
весьма ощутимые преимущества перед ним, Глебом Мариным, выпускником
престижной школы Джессапп...
расположению совета попечителей и директора мистера Трэйна. Ты закончишь
курс, юноша, и получишь диплом, это я тебе гарантирую, сказал мистер Трэйн
тогда, после так страшно несостоявшихся рождественских каникул, но больше
ничего я тебе гарантировать не могу. Я буду работать ночами, сэр, сказал
Глеб, чтобы... Нет, юноша, мы этого не допустим, - и Глебу показалось, что
мистер Трэйн улыбнулся.
фунтов четыре шиллинга, в школьном ранце - смену белья и диплом с золотой
печатью, в голове - неясный гул, а в сердце - страх и неуверенность... и
не имея: крыши над головой, родственников, знакомых (хороших),
рекомендательных писем, планов, особых на что-то надежд...
гор на островах Виктории и Роэл-Оук угадывалась на горизонте, и на фоне ее
выделялись паруса скользящего к югу, на материк, многомачтового барка.
Паруса малых судов и лодок теснились в Коммерческой гавани, а прямо
напротив Глеба стоял на якорях старый крейсер "Дефендер", стационер: сын
директора Трэйна служил на нем лейтенантом, и офицеры корабля бывали
гостями школы. В конце концов, наймусь в матросы, с усмешкой подумал Глеб.
Почему нет?
как вдруг заметил неясное движение внизу, среди камней. Вернулся и стал
искать взглядом то, что на миг привлекло внимание.
мелькнуло что-то светлое. Потом еще. Он пошел в ту сторону, стараясь не
отрывать взгляда. Мешали растущие на обрыве кусты черной аралии - но как
раз там, где надо, был просвет.
тело человека.
немедленно позвать полицию. Но в такую рань на бульваре не было не то что
констебля - вообще никого! За час, что прошел с момента его торжественного
прибытия на Приморский вокзал - а бульвар начинался непосредственно от
привокзальной площади, - и до сего мгновения Глебу встретились три
человека, из них двое - дворники. И вот четвертый - покойник. К чему бы
это?
уцепиться хоть за что-нибудь и выбраться из воды, и Глеб понял, что искать
констебля некогда.
лестница. От нижней ее трети вообще мало что осталось - поработали
весенние шторма. Но Глеб ссыпался по ней, как горошина, и запрыгал по
камням, думая лишь об одном: не подвернуть ногу. Ногу. Тогда все... Он
добежал быстрее, чем рассчитывал. А может быть, ему так показалось.
над водой. Глеб упал на колени, схватил его за плечи, и человек вдруг
вскрикнул и обмяк. Он был тяжелый и скользкий, и не раз вырывался из рук,
но Глеб все-таки выволок его на сухое место. И, обессилев, сел рядом.
памяти свои знания и полузнания, применимые к подобному случаю.
мог наглотаться воды... повернуть лицом вниз и вызвать рвоту. Ага. Ну и
тяжелый же ты... Теперь свести локти и начать их поднимать...
Мужчина явно старше и крупнее его самого - хотя Глеб далеко не малыш,
шесть футов сто восемьдесят фунтов, вице-чемпион по плаванию. Лицо мужчины
породистое, узкое, подбородок выдается вперед - и вся правая половина
этого лица превращена в сплошной кровоподтек. По разодранной рубашке
расплываются красные пятна. И изо рта - тоже струйка крови. Кроме рубашки
на нем черные с серебряным галуном брюки флотского офицера...
обхватил себя поперек груди - и его стало рвать. Наверное, ему было очень
больно, потому что он кричал.
дыру в его непрочной броне...
и Глеб стал драться - драться так, как дрался бы в свой смертный час, - и
они не выдержали, они ведь хотели только позабавиться, эти четверо, но вот
потом - потом ушли все силы, и он сидел на грязном полу и блевал от запаха
мочи, пива и собственного пота...
кусочек мира на стыке трех стихий, и все вокруг было чудовищно реальным,
преувеличенно выпуклым и плотным, а сам он, напротив, кончался сразу под
кожей, и что находится в глубине его тела, не знал никто. В музее янтаря
он видел глыбы с ящерками и громадными стрекозами внутри - и там у них, в
их остановленном времени, было, видимо, то же самое: невозможно
сгустившийся и ароматный воздух, и мелькание пятен света и полутьмы
снаружи воздуха. И только что смерть посетила это место, побыла и
удалилась без звука - значит, опять какая-то грань, какая-то точка
перемены...
потому что человек - офицер - всем корпусом развернулся к нему и, с трудом
выталкивая из себя звуки, сказал:
сглотнул.
"Дефенхехе"... кхмм!.. Кхоманхихх убит, офихэххы под ареххом. Вохх,
дерхы... - он вынул из кармана и вложил Глебу в руку мокрый кожаный
бумажник. - Там мой хэтон...
ему. Вхе, бехи. Помнихь, ххто скахать?
зря пытался настоять на своем. Даже в одиночку - было трудно. Три десятка
футов скользких от песка и неустойчивых руин. Как он умудрился спуститься
здесь?..
неодобрительным взглядом какой-то няни с коляской бросился бежать по
бульвару. Комендатура порта - в той стороне... Проклятье: ни одного
полицейского, лишь няни с колясками, да пожилые джентльмены, да мальчишки
с газетами... Наконец в боковой аллее мелькнул белый пробковый шлем.
фаэтон: "Гониии!.." - и кучер испуганно озирается на усатого констебля со
свирепыми фарфоровыми глазами, и клены по сторонам. "Берегиииись!" - на
повороте Глеба бросает на констебля, а тот ничего не замечает, лишь
смотрит перед собой, и до Глеба опять с запозданием - в который раз
сегодня с опозданием! - доходит: мятеж на "Дефендере"! Командир убит! На
улицах неистовая толкотня, все мечутся, выкрики продавцов газет: "Дерзкое
ограбление почтового поезда!" И из-за этого стоит кричать?.. Рыжие и
полосатые тенты над витринами, цветные огни и тени за стеклами. Как же
это: мятеж на "Дефендере"? Зачем? И - что будет? Что-то будет, что-то
будет, что-то будет - отлетает от стен звук подков. "Беррррегись!" Тихая
аллея, вязы и дубы, и в конце ее - особняк красного кирпича...
пришлось повременить, ибо заявились - по-родственному, без предуведомления
- Констанс с мужем Лоуэллом. Узнав, что Сайруса нет, они вознамерились его
Шилова Юлия
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сапковский Анджей