в сенях.
утра на халтуру надо.
кладовку были распахнуты. Леночка, стоя посреди кладовки, сосредоточено
запихивала в мешок заплетенные в косы вязки чеснока. Два мешка с луком уже
стояли рядом с клюквой. Красный от натуги Володька, обхватив двумя руками
кадушку с грибами, волок ее к саням.
Володя. - Сказал, что привезу обратно, значит так и будет.
смотрела.
и перевязанный старой юбкой короб с набранными Леночкой яблоками.
попадали от толчков, и кивнул ожидающему в тракторе Сане. Трактор дернул,
санки, оставляя в земле две глубокие борозды, потащились следом.
посумерничают. Загребущие все-таки руки у парня. Надо же, дубовую кадушку
уволок! И назад не привезет. Поленится. Теперь грибы в ведра запасать
придется. Лубянок уж не найти, остается опята брать. Ну так что ж, другие
берут и хвалят. Опенок, хоть и малый гриб, но тоже спорый, кучами растет.
Только сегодня, возвращаясь со мха, Настя заметила здоровенный выворотень
весь желтый от молодых опят. Вот и пригодится находка, все-таки зима будет
с грибами.
думала их давно в печке пожгли. А они лежат.
разговорами, а спалось плохо. Мыши ли громче обычного шуршали за обоями,
или слишком жарко было в дважды топленной избе, но уснула Настя далеко за
полночь. И почти сразу проснулась от того, что сквозь сон ей почудился
тонкий, зудящий, комариный писк. Хотя какие тут могут быть комары? Пропали
комары давно.
что пальцы стали влажными и липкими. И так странно-знакомо было это
ощущение, что Насте померещилось, будто она различает в сплошной тьме
кровавые пятна на концах пальцев.
грудь. Шумно сдвинув стул, Настя сделала в темноте три шага, опустилась на
холодные плахи пола. Где-то впереди, в красном углу висели иконы. Настя не
часто вспоминала о них. По праздникам ходила в церковь в Погост, остальные
дни обходилась так. Домашнее благословение не казалось святым, и, когда
случалось, по одиночеству Настя беседовала с ликами, то в этих разговорах
было немного почтительности. Егория-победоносца фамильярно звала
судариком, Николу - старичком, деву Марию - так и вовсе "девахой".
пыль. - Жалей.
поклоны, не зная, на что жаловаться, чего просить.
спичку.
чужой свет.
я его насмерть убила. Грех...
специально неровный, выдергивать ногу из хищно хлюпающего мха было все
труднее. А под конец у самого берега, как это обычно бывает, встретилась
топкая полоса, и пришлось тащиться вдоль нее, выискивая упавшую березу. И
как странно было почувствовать под ногами твердую землю, идти, удивляясь
быстроте и легкости ходьбы.
насыпанный склон и высокая, никогда не кошенная трава останавливали не
хуже болота. Пройдя лишь несколько метров, мужчины, не сговариваясь
опустились на землю, отставили туески, на дне которых перекатывались
шарики морошки, и освободились от рюкзаков, полных все той же твердой
ягоды. Георгий принялся с кряхтением стаскивать сапоги, Артем, знающий,
сколько еще предстоит идти по мокрому, благоразумно не стал разуваться.
в подобную передрягу, и не нашедший никакой прелести в хождении по болоту,
даже не вышел на материк, красный и потный уселся на валежине, зло
отмахиваясь от наседавших слепней. Даша, ради которой, собственно, был
сделан этот почти двухкилометровый крюк, сначала вертелась вокруг Андрея,
уговаривая его скорее бежать на вершину, где земляника, и откуда все-все
видно, но Андрей и от нее отмахивался, словно от кусачей мухи. Поняв, что
от Андрюшки толку не добьешься, Даша ускакала на вершину одна. Вскоре
сверху донесся крик:
Тарзанит вовсю, совсем одичала.
с толстыми, удобными для лазания сучьями соблазнили и его.
метров на двадцать взлетавший над окрестными мхами. Он плотно зарос
строевым лесом и от этого казался еще выше. Было совершенно невозможно
понять, как на ровном месте могла образоваться эта чудовищная по величине
и к тому же совершенно правильной формы куча песка.
рассуждать, что в длину в нем километров сорок, а в ширину чуть меньше
десяти - другое дело увидать это своими глазами. Пейзаж, казалось бы
примечательный лишь своим однообразием, в таких масштабах обретал значение
вселенского символа. Всюду, покуда различал взор, топорщили
японски-изогнутые ветки, усаженные почернелыми старыми шишками, чахлые в
рост человека сосенки. Свободные от карликовых сосен мокрые речажины
уходили вдаль длинными ярко-зелеными языками. Пятна высокого красного мха
казались каплями охры, сорвавшимися с кисти титанического живописца,
осмелившегося писать этот слишком большой даже для него простор. И без
того далекий лес отодвинулся еще дальше, окунувшись в голубой туман
горизонта. Лишь несколько островков вроде того, на котором они стояли, но
поменьше, создавали необходимую каплю разнообразия.
на блюдце у кого-то. Или, еще хуже - под микроскопом. Ты - инфузория, а
оно сверху, огромное. Теперь понимаю, почему предки бога изобрели.
плывущее среди засохших вершинок. - Ребятня, лося видите?!.
островов.
с детьми так долго нет.
ягодников моховой тропе, Артем произнес, обращаясь сразу и к товарищу, и к
обоим детям:
пространства и тщательности отделки детали. Видели, сколько здесь всего, а
ведь любая нитка плауна ювелирно отделана, всякая сосенка в сад камней
просится, на каждой кочке росянка ютится, пьяника, другая травка. Лягушата
Круз Андрей
Флинт Эрик
Андреев Николай
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Сертаков Виталий