аспида. Кинжал до сих пор в крови.
смертельно опасной. С таким оружием коротышка и впрямь мог совершить
бесчисленные злодейства. И сейчас все они, несовершенные, посаженные в
хрупкую тюрьму добродетели, ждут гибели своего тюремщика, чтобы обрушиться
на того, кто окажется всех ближе, а это значит - на убийцу. Так что
двойное предупреждение оказалось как нельзя кстати.
его за туловище, а другой рукой Хаген выдернул из-за пояса Вади кинжал. В
руках великана отравленное оружие и впрямь смотрелось булавкой. Зажатый
жесткой хваткой Вади захрипел, но нашел силы укорить Хагена:
всякий случай, я заберу все, что у тебя есть. Возможно, волшебной силой
обладает нож, или пряжка на ремне... - пальцы Хагена сноровисто обшаривали
Вади, - а быть может, талисман висит на цепочке...
тревожься, я верну твое добро в целости, как только вернусь с Пустых
холмов.
силы.
сокровищами. А это я оставляю тебе в заклад, чтобы ты не беспокоился о
своих вещах, пока я буду искать меч.
мелкоограненным адамантом. Вади мог бы носить этот заклад вместо браслета.
мгновение Вади почудилось, что безвременье уже осветлило его кудри
немощной белизной, но, конечно, такого не могло быть. Граница лежала
неподалеку, но еще не здесь.
Потом выбрал камешек и кинул его в небеса, где по-преждему кружил вишневый
дракончик. Камешек поднялся совсем невысоко, но плавный ход дракона
изменился, зверь дрогнул в сторону, готовясь отпрянуть с возможного пути
камня.
просто будет сельским стрелкам подбить его. Еще не день и не два вишневый
красавец станет радовать взоры глядящих в небо. А заодно, соревнуясь с
ястребами, таскать со дворов кур и индюшат. И, если лучникам не удастся
прикончить малыша, то вскоре дракончик начнет хватать овец, а когда-нибудь
- почует свою силу и упадет на человека. К тому времени его будет уже не
пронзить стрелой и не увадить рогатиной. Тогда выручить людей сможет
только герой. Но герой ушел к Пустым холмам и больше не вернется. В этом
тоже своя правда, отличная от той, первой, которая не велела давать
оберег.
невзрачный и угловатый, но тоже подходящий, зажал его в кулаке и пошел
следом за Хагеном.
теплом, запульсировал, прожигая пальцы, и Вади продолжал идти. Еще через
минуту он нашел Хагена. Великан лежал лицом к холмам - даже почуяв беду,
он не повернул обратно. Отполированный непрошедшими веками череп выкатился
из шлема и лежал чуть поодаль, пристально разглядывая мир. Вади присел
рядом, наклонившись к глазницам.
- по-прежнеу опасный, ибо даже безвременье не могло обезвредить кровь
чешуистого аспида. Нашел кольцо, подаренное знакомой, и позеленевшую
пряжку от ремня. Дольше всего не находился грошик, а Вади не хотел уходить
без него. Ведь это была плата за последнее из добрых дел. Четыреста лет
назад к границе подошел человек, и Вади удалось его остановить. Человек не
был героем - он искал пропавшую козу. Вади предупредил путника об
опасности и указал, куда ускакала сбежавшая коза. В благодарность получил
грошик - единственную ценность, что ему удалось скопить за четыре
столетия. Наконец, отыскалась и монетка. Вади снял с руки перстень, надел
его на хрусткие фаланги истлевших пальцев Хагена.
дальше по склону.
Если не врут легенды, то это останки смоляного чудовища. Тогда, где-то в
глубине, залитый липким гудроном, лежит меч Шолпан. И даже будь у Хагена
оберег, всей его жизни не хватило бы чтобы вычерпать и процедить смоляную
густоту. А может быть, предания врут, и Пустые холмы действително пусты.
Но ведь это ничего не изменит: герои все равно будут искать тут свою
гибель.
Даже Вади мог бы облазать Пустые холмы за полчаса. И вряд ли страшное
царство Синевалки в центре Закатных земель много больше чем проклятые
Пустые холмы. Почему людей так тянет именно сюда? И зачем здесь сидит
маленький Вади? Кого и от чего он хочет охранить? Или, вернее, что он
хочет охранить и от кого?..
уцелевший драконыш. Горячий камень жег пальцы. Нестерпимо хотелось
подбросить его в воздух, поймать, снова подбросить. И не для того, чтобы
остудить натруженнную руку, а чтобы хоть немного остудить больную душу. Но
Вади не смел разжать кулак и хоть на мгновение выпустить камень. Он не
знал, успеет ли вновь сжать пальцы, и захочет ли взлетевший оберег
вернуться на подставленную ладонь.