же вольность. И лейтенант не преминул им воспользоваться, хотя его голос и
оставался таким же почтительным, как минуту назад.
четыре тысячи семнадцать ноль три. Три турбокондера с полным грузом мяса,
и два с зерном.
удачи.
заговоренное оружие?
десятикратным заговором. Только цену поднимите.
турбокондера, вдали показался пятый.
сказал:
Услышал сзади знакомые шаги, обернулся, пытаясь сохранить солидность,
оглядел сына. Отрывисто спросил:
теоретически, на деле оружие станет ненадежным... Ладно, не стоит об этом.
Ты жив, а опыт к тебе еще придет.
плечо. - Сломался меч? Ерунда, со всеми такое бывает...
осадную башню... Мы разогнали грязнорожих, сожгли башню, но тут подошел
наемный отряд. Знаешь, эти темнокожие, с южных островов... Они,
оказывается, здорово дерутся.
отряд заграждения.
стражников.
ты-то чего полез? Твой цвет зеленый, ты не воин! Ты целитель, ты мог
отказаться оставаться в заграждении...
поклялись в братстве до смерти. Потом был бой. Стражники погибли, а Динка
утащили в плен. Я спасся чудом, сам не пойму, как...
вниз. Стражники дремали возле клетки подъемника, никто не подслушивал. - И
ты считаешь себя обязанным идти выручать этого Динка? Которого знаешь пару
часов?
сделаю это, пускай мой цвет и зеленый.
где стояла главная дозорная башня, давно был заброшен - и пытался сдержать
слезы. В клети подъемника Родэк, кажется, все-таки заплакал, но набегающий
ветер высушил слезы. Мимо дежуривших внизу стражников он прошел со
спокойным лицом, как и полагается курсанту Стражи, сыну их командира,
только что вернувшемуся из вылазки за стены Крепости. Но сейчас
самообладание вновь оставляло его. Никогда, даже в самых фантастических
снах, Родэк не мог представить такого разговора, который произошел у него
с отцом на второй обзорной площадке...
Родэк остановился у какого-то дома, пострадавшего от времени меньше
других, посмотрел вверх. На фоне неба плыл коричнево-красный силуэт
главной дозорной башни. На отполированных гранитных блоках, из которых
была сложена башня, дрожали блики клонящегося к закату солнца. Несколько
минут Родэк разглядывал вершину башни, потом шепотом произнес формулу
Отражения. Теперь он был недоступен для слежки, даже если отец и решится
воспользоваться сверхзрением. Простые, заученные действия к тому же
помогли собраться с мыслями. В конце-концов, какое значение имеет для него
ссора с отцом? Запретить ему что-либо отец уже не вправе, даже у его
могущества есть границы. В своей правоте Родэк был абсолютно уверен, а с
завтрашнего утра его не будут волновать никакие события прошлого.
То ли шаги, то ли тихая возня, когда человек пытается не шуметь, и от
этого все начинает валиться у него из рук. У Родэка даже мелькнула
сумасшедшая мысль, что за ним кто-то следит. Но звук шел из дома, возле
которого он стоял.
сохранившийся. В узких высоких окнах остались цветные стекла витражей,
толстая дубовая дверь не была сорвана с петель, а лишь тихонько
покачивалась от ветра. Над входом выгибалась дуга из оранжевого
полупрозрачного камня - когда-то здесь жили правители. Но эти следы
недавнего прошлого не могли скрыть ни сор, скопившийся возле порога, ни
холодную темноту, проглядывающую сквозь уцелевшие окна.
отошло в сторону. Он подошел к двери, вслушался. Звук повторился. Там, в
глубине дома, что-то упало, раздался звон бьющегося стекла. Родэк вытащил
кинжал, покрепче стиснул ребристую костяную рукоятку. Никто из жителей
Крепости не стал бы входить в заброшенный дом, да еще и хозяйничать там.
Значит, в доме - чужой. Мягкими движениями, не касаясь двери, Родэк
скользнул в узкую щель. Он оказался в просторной полутемной комнате, из
распахнутых шкафов свешивалась забытая одежда. Пол покрывал толстый слой
наметаемого сюда годами мусора. И по этому ковру из ломких желтых листьев,
дремавших здесь с прошлой или позапрошлой осени, истлевшей ткани и
рассыпающихся бумаг, сброшенного со стен оружия и осыпавшихся с потолка
фресок шли четкие и явно свежие следы.
подкрался к двери, выждал секунду и сильным ударом распахнул ее. Едва
державшаяся дверь с грохотом упала на пол.
завешенными темными коврами стенами. Посредине комнаты, на мраморном
постаменте, стоял знак Радуги - семь цветных полос из стекла и прозрачного
камня. Оранжевая полоса слабо светилась. За постаментом виднелась
скорчившаяся фигура в странном серебристом одеянии. Такую цельнокроенную
одежду из тончайших металлических нитей носили люди Летучего Народа.
Сдерживая ярость, Родэк шагнул вперед. В какой-то мере это было нарушением
неписаных законов Крепости - в комнату Уединения запрещалось входить сразу
двоим, но Родэка оправдывал поступок чужака. А тот, видя, что спрятаться
не удастся, выпрямился и медленно вытянул правую руку к юноше...
испугаться - из руки чужака вдруг с тихим щелчком вырвалось белое сияние.
Воздух над Родэком прошила светящаяся игла, спину обдало жаром. Там, где
игла коснулась стены, мрамор с густым звоном покрылся трещинами. Игла
чиркнула по стене, на пол осела половина ковра, перерезанного или
пережженного ею. Видимо, пережженного: по комнате поплыл запах горелой
шерсти.
глаза еще хранили отпечаток темного силуэта с бьющим из руки пламенем...
срыта до основания, прежде чем поднялись стены и башни Крепости, дома и
Корнев Павел
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Контровский Владимир
Белогорский Евгений