государственного преступника. Пока они шли вдоль строя, мы, как и положено
по уставу, медленно поворачивали вслед им головы, как будто бы кто-то
тянул нас всех за правое ухо.
Тот, вероятно, от страха наложил в штаны и никак не реагировал на вопрос.
шеренги, подал знак рукой, и сразу же к нему, выбрасывая песок из-под
колес, подкатила его амфибия.
так как направо больше некуда было идти.
и капитан уселись в амфибию и укатили в сторону установок, а через полчаса
Хаутон возвратился пешком один, вероятно, капитан уехал нижней дорогой и
не стал его подвозить.
командиры роты, но радист Гудмен авторитетно заявил, что на сегодня
намечается проверка. Мы не стали его спрашивать, откуда он это узнал,
проверка - так проверка, хотя заранее, конечно, лучше знать об этом, а то
в прошлый раз мы очухались, когда первая "пустышка" вышла из нашей зоны, и
хотя мы сбили остальные две, нагоняй был страшный. Приезжал даже сам
командир батальона, а Хаутон после этого две недели подряд поднимал нас
ночью по тревоге, даже забросил охоту на скунсов. Да мы и сами понимаем,
что во время проверок сачковать не стоит: полгода назад, ребята из
соседней зоны после того, как проворонили все три "пустышки", полным
составом отправились в джунгли. А там, поверьте мне, не так уж и весело
продираться сквозь заросли с огнеметом за плечами.
чего его осматривать, если мы пользуемся им только один раз в два года,
когда собираемся все вместе на полковые учения?! Да и вряд ли нам
когда-либо примется воспользоваться им всерьез, даже если начнется все
по-настоящему. Прошли те времена, когда автоматический карабин что-либо
значил. Сейчас это просто бутафория, дань традиции, лишняя возможность нас
чем-то занять в свободное от дежурств на установках время. И мы его
используем каждый по своему усмотрению.
тяжелый табурет, и вокруг него расселись любители виста. В качестве ставок
котировались сигареты, утренний кофе, чистка ботинок и прочие атрибуты
нашего нехитрого бытия. Больше всех выигрывал Вэсли, но он особенно не
злоупотреблял этим и зачастую прощал проигравшим. Мне он понравился с
самого начала. И не только потому, что он знал бесчисленное множество
анекдотов. Когда однажды нам пришлось вдвоем всю ночь дежурить в
операторской кабине локатора, - где конечно, не заснешь, - я узнал его
совсем с другой стороны, каким он никогда не бывает днем среди ребят. На
самом деле ему не так уж и весело, как может показаться с первого взгляда.
острые плечи подняты выше головы. Я не знаю, почему он так мне неприятен,
но это не из-за его болезни: припадки могут быть у всякого. Я же испытываю
к нему чисто физиологическое отвращение, причину которого не могу
объяснить. Меня раздражает его сутулая фигура, походка, жесты, голос, даже
мимика лица, когда он жует что-нибудь напротив меня за столом. И хотя он
обычно мало с кем разговаривает, другие по-видимому не испытывают к нему
такой неприязни, как я. Вероятно, это уже неладно что-то со мною.
сняты и с чисто фермерской аккуратностью поставлены в проходе. После одной
злой шутки, автор которой до сих пор неизвестен, он получил легкое
потрясение, после которого еще не оправился, и мы все чувствуем себя
виноватыми перед ним.
насколько я понял, здесь какие-то инопланетяне летят к Земле, а это уже
совсем другое дело. Одно - когда земляне совершают посадку на незнакомой
планете, и фантасту большой простор для выдумки, другое - когда посадка
совершается на Земле, где особенно не развернешься и приходится порядком
потрудиться, чтобы концовка получилась мало-мальски сносной. У подобной
темы вся соль в концовке. И я догадываюсь, что парни, о которых я читаю,
даже не увидят землян. Скорее всего, они будут находиться в другом
измерении или окажутся сами настолько малыми, что землянам пришлось бы
вооружиться микроскопом, чтобы обнаружить их звездолет в небольшой лужице
на мокром бетоне космодрома. Что-то подобное уже встречалось.
над континентами и морями. Цель, которая придает смысл всем жертвам,
принесенным ради ее достижения, и лишениям, испытанным в бездонных
провалах космоса. И все это теперь в прошлом, таком далеком и туманном,
оставленном на другом конце световых лет, что оно почти вытеснено из
памяти интервалами циклов, похожими на ночи без сновидений...
еще не заметили..."
и те же приемы и схемы, превращенные в штампы, даже слова, переходящие из
книги в книгу, наподобие истасканного от частого употребления -
"пульсирующий". А казалось бы, зачем выдумывать несуществующие измерения,
или микроскопических инопланетян? Да прилети они к нам хоть сегодня, на
них никто не обратил даже внимание: нам и без них хватает дел, а если мы
иногда и смотрим в небо, то не для того, чтобы высматривать каких-то
марсиан, а чтобы вовремя увернуться от падающих болванок совсем не
космического происхождения.
по своим местам. Никто их, конечно, не нумеровал, но каждый стремится
сесть именно на свое. Я усаживаюсь против надписи "а стоит ли?", которая
отличается от других, грубых и прямолинейных, своей недосказанностью,
каким-то затаенным смыслом. Я так никогда и не узнаю, что скрывал за этим
вопросом неизвестный мне парень, но эта фраза наводила меня на невеселые
размышления.
дежурили с двенадцати ночи на установках. Такое время пересменки позволяет
нам использовать для сна хотя бы половину ночи. Это удобнее, чем дежурства
с утра до вечера и с вечера до утра.
небольшим праздником. Действительно, не нужно брести сейчас по грязи две
мили к установкам и сидеть там всю ночь по трое в кабинах тягачей, а затем
в кромешной тьме возвращаться обратно. Тот, кто все это придумал,
наверняка ни разу не проделывал подобные марши в темноте, в противном
случае не было бы приказа удалять настолько установки от городка. Может, в
этих двух милях и был бы смысл, если бы после выхода из строя и взрыва
хотя бы одной установки находящиеся в казарме уцелели или не превратились
в калек.
отделения. Я из окна видел, как они гуськом протопали через плац в
столовую, и по собственному опыту представил их настроение, с каким они
сейчас входят в теплое помещение обеденного зала после двенадцати часов
дежурства и двухмильного марша по слякоти. Впереди у них жареная свинина и
восемь часов сна.
снова заквасило и довольно-таки основательно. Не поймешь: то ли дождь, то
ли туман, смешанный с дымом. Скука такая, что хоть вешайся. Вероятно
придется, когда все улягутся, подвалить к Листеру, исполняющему по
совместительству обязанности капеллана: у него всегда найдется начатая
бутылка виски.
следующей главы.
смотреть в оба, чтобы не столкнуться с одним из искусственных спутников,
светящим роем окружавших планету.
вторжением неизвестного корабля. Не заметить их не могли: звездолет должен
был хорошо просматриваться с поверхности планеты, а по своей конструкции и
размерам он резко отличался, от искусственных спутников.
какой причине? Из чувства страха или прирожденной враждебности?..
цвета с небольшими красными спиралями на груди."
Бишопу. Когда я сворачивал свой матрац, командир третьего отделения рыжий
Стреттон сострил:
дождь. На холодном песке плаца оставались четкие следы. Кухонная труба
дымила, как крематорий.
всегда жует. Вэсли как-то сделал предположение, что он пережевывает
Василенко Иван
Маккефри Энн
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Пехов Алексей
Грабб Джеф