незнакомый вежливый голос.
бедуина, заросшего до глаз черной бородой и угрюмо смотрящего из-под
синего своего капюшона.
это незнакомый человек решил здороваться.
писателя, часто мелькавшего на телевидении.
как-то по-особенному жарко и душно, хотя, казалось бы, уже пора привыкнуть
к тридцати двум в тени и неподвижному воздуху.
не планировал заходить туда так рано, но теперь понял, что настало время
пропустить хоть один стаканчик сухого "мартини" со льдом и лимонным соком
или... А как же следы? Ну что за мальчишество, право? И все-таки сначала
стаканчик, потом дальше по следам.
не зала), приглушенную музыку, вентиляторы над столами (или уже починили
кондиционеры?) и высокий, узкий, запотевший бокал с мутноватой чуть желтой
жидкостью, в которой плавают хрустально блестящие кубики. Он даже чуть
было не ускорил шаг, забыв, что от этого сразу лоб покрывается испариной,
а рубашка прилипает к спине.
пригляделся. Второго, обратного ряда ямочек нигде видно не было. Едва ли
она ушла босиком. Вот это сюрприз!
старик-швейцар, словно за последние два года здесь хоть один день было не
жарко.
каблучков чистых как снег босоножек кончики были выпачканы асфальтом, а
вместо белого платья она надела линялые джинсовые шорты с бахромой и
лимонно-желтую яркую рубашку, кажется мужскую, завязанную узлом на животе.
В остальном Виктор все угадал. Девушка, лет семнадцати от роду, была само
совершенство. Она сидела на высоком табурете, чуть покачивая сильными
загорелыми ногами, и, изящно отбросив со лба черную прядь тонкими пальцами
пианистки, с любопытством уставила на вошедшего Виктора свои огромные -
нет, не синие (еще одна ошибка!) - зеленые, ярко-зеленые глаза, зеленее,
чем замороженный "дайкири" в высоком бокале перед ней.
растворяться в розовато-золотистом тумане, как это бывает в лесу на
восходе, и тишина наполнилась нежным шелестом деревьев, птичьими трелями,
тихими звуками падающих капель росы, и среди этой зелени и свежести не
было никого, только она, и губы ее шептали, и было не слышно что, но было
же ясно, ясно... И Виктор пошел ей навстречу, как лунатик, и зацепился за
чье-то кресло и чуть не упал. Мир вернулся в свое обычное состояние.
бедуина, он кивнул девушке как давней хорошей знакомой, и она,
обворожительно улыбнувшись, сказала:
порадовало.
льдом.
какие-то немыслимые блюда типа замороженного плова и яичницы под снегом, а
также сугубо сухопутный напиток - ледяной грог, то бишь охлажденный
разбавленный ром с сахаром.
наконец посмотрела зал. За обычным столиком уже сидела обычная компания. И
увидев Рема Квадригу, доктора гонорис кауза в белой рубашке и ярко-красном
шейном платке, он вдруг понял, почему сегодня все собрались тут в
несусветную рань. Праздник же. День Независимости. Но у нас не Америка,
где Четвертое июля не заметить никак нельзя, у нас про этот новый праздник
мало кто помнит, особенно среди такой публики: одни совсем не работают,
другие работают странно, в общем, понятие выходного дня для всех стало
относительным.
него Квадрига пялился уже мутными глазами в полупустую, но еще потную
бутылку рома. Заказывать ром бутылками было глупо, он слишком быстро
нагревался даже здесь, но доктор не мог изменить своим привычкам. А вот
справа от Голема сидел подтянутый нестарый человек с военной выправкой, но
одетый в спортивные брюки и тенниску. Молодой генерал на отдыхе. Ну, может
быть, не генерал, но уж полковник точно.
национальностей господин Думбель.
ему стаканчика и выбирая между ледяным финским "минтту" и итальянским
сухим "мартини", - какие-то национальности в нашей стране уже требуют
инспектирования?
Национальный вопрос всегда был у нас самым важным, я бы сказал, больным
вопросом, а сегодня, когда все так накалилось... Вы что, в самом деле
газет не читаете?
удивительно необразованный и ничем не интересующийся, кроме собственной
персоны.
последнюю книгу.
Виктор. - Я попрошу, чтобы мне прислали для вас.
видеть зеленоглазую девушку, - вы же все и всех знаете. Расскажите мне,
кто эта прекрасная юная леди за стойкой бара. Лучше бы, в самом деле, с
ней меня познакомили, чем с каким-то инспектором по делам лиц
юго-восточной национальности.
девушку.
сафари с кобурой на боку, и они начали мило чирикать.
нею рядом Фарим - председатель СВПВ, Совета ветеранов Последней войны.
хотите признавать национальных проблем.
чтобы потом списать на них все: от стихийных бедствий и венерических
болезней до бездарности правительства. И потом, кто вам сказал, что я не
люблю этого молодого человека за его национальность или за его
принадлежность к Совету ветеранов. Я просто не люблю всех молодых людей,
стоящих рядом с такими милыми девушками.
капитаном - немалая честь, да и зарплата там у капитана, думается,
приличная. А ведь ты похож на человека _о_т_т_у_д_а_, похож, Антон
Думбель.
понимать, сколько ему лет. На здоровье не жаловался, и любовницы на него
не жаловались, он был в отличной форме, но... совершенно взрослая, уже
слишком взрослая Ирма, и двое внуков, и столько всего позади... Однако это
прошлое было теперь словно в дымке, словно и не с ним это было, просто он
все сочинил, а сегодня начал с нуля, сел к столу перед чистым листом
бумаги и начал...
бывало, много лет назад в этом же городе, стоя на плацу, много лет назад,
когда на стрельбах было еще интересно и романтично держать в руках
автоматическую винтовку, потому что тогда еще никого не надо было из этой
винтовки убивать... И он вдруг почувствовал себя ужасным стариком - старше
согбенного Квадриги и располневшего, тучного Голема.
Голем окликнул ее:
свой бокал с тростинкой, подсела к столу прямо напротив Виктора.
мисс?
прямотой посоветовал Антон.
Роллинс Джеймс
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Громыко Ольга