мимо, затем свет вспыхнул еще раз, но опять мимо, затем еще несколько раз
- иногда слабый, иногда сильнее, но падение всякий раз увлекало мимо, и я
заставил себя забыть грозные глаза, надо же увидеть хоть что-то, розовый
кисель - этого мало, но вот впереди вспыхнула еще светлая точка, и уж ее в
падении не миновать...
окон, с пробитыми крышами. Некоторые дома разрушены до основания, кое-где
в развалины превратились только наполовину...
деревьев. Справа и слева домов красный туман или красная плоть: обломок
мира окружен красными гигантскими волнами, даже покачивается, и эти волны
медленно накатываются со всех сторон, поглощая странное образование.
горячие, из-под ступней взвилось облако сухой пыли. Я нерешительно сделал
пару шагов. В этом мертвом мире делать нечего, нужно возвращаться: вышло
время, да и для предварительных выводов материала уже достаточно - очень
уж странные и жутковатые эти высотные дома, сквозь которые просматриваются
яркие темно-красные волны, словно складки занавеса! Очередь за
диагностиками с их мощными ЭВМ, а потом снова погружение...
стороны наползал туман. Куски здания, еще не долетев до земли,
растворялись в тяжелых красных волнах забвения, и те медленно катили через
развалины, подминая их, растворяя.
накатила, оно даже не рассыпалось... Я с ужасом видел, что красное
продавливается через пустые окна, перекатывается через крышу, и здание -
осмысленный обломок реальности! - бесследно растворяется в
бессознательном, уходит, остается только красный туман беспамятства,
глубинных рефлексов, которые по природе своей лишены начисто контактов с
внешним миром...
мира, в последний раз топнул по обломкам, ушиб палец, провел ладонью по
шероховатой поверхности бетонной стены, на которой еще виднелась надпись:
"Вовка - дебил", и тут волна накатила, подхватила, я снова оказался в
купели тумана; начал проваливаться вниз, со страхом понимая, что в это же
время бессознательное теснит и растворяет остатки реального мира всюду,
где те еще остались, обрывает последние связи с внешним миром...
холодный ветер, по волнам бежали белые барашки, я сразу озяб, хотя совсем
недалеко из моря вставала красная жаркая стена, что приближалась
неумолимо, превращая осмысленное в хаос.
пошел ей навстречу по мелководью. Ноги сковало холодом, но дно понижалось
медленно, и я долго брел по щиколотку, пару раз оступился в неглубокие
ямки, но стена уже близко, я не успел погрузиться и до пояса, когда хаос
навалился, попытался подмять, но панический страх помогал сохранить свое
"я", и когда твердое дно внезапно растворилось, я пошел вниз, вниз,
вниз...
меня окружал кровавый туман. Там ворочалось, ухало, булькало, я держался
изо всех сил, нервничал, уже совсем было решил возвращаться, представляя,
какой разгон получу за задержку, как вдруг внизу показался рассеянный
свет, что выглядел не точкой, а вытянутым овалом, и я видел, что это пока
что самый большой участок еще уцелевшего сознания.
деревья, дома и все-все выглядят обыкновенно - обычный городской квартал,
и, лишь заметив зловещие кровавые отсветы на стенах, понял причину. На
горизонте вспыхивали плазменно-белые сполохи, но само небо нависало над
крышами домов. Солнца нет, только дымящаяся кровь, разлитая по всему
небосводу.
тоже пустые, зато по проезжей части несутся потоком машины, автобусы,
троллейбусы.
оставляло. Тротуар по-прежнему пуст. Я отодвинулся к проезжей части, на
ходу заглядывал в окна. Плотные занавески, а если где и есть щели, то не
рассмотреть - в комнате сумрак.
элегантная "Волга", за рулем высокий красивый парень в кожанке. Одной
рукой небрежно крутил баранку, другой как раз стряхивал с сигареты пепел.
в машину! Виктор. Характерное имя - победитель. Как он лихо победил эту
тонкокожую девчонку...
втором этаже! - еще один красавец. У меня по нервам пробежала дрожь:
Виктор. В модной тенниске, тугих шортах, загорелый, мускулистый. Он
скучающе переворачивал страницы газеты, бегло скользил взглядом наискось
по полосам.
обмотана поводком, следом выскочил замешкавшийся эрдель, резво потянул к
ближайшему дереву. Оба холеные, породистые, но я ощутил шок: снова Виктор.
последнюю страницу, отшвырнул раздраженно, а внизу на асфальте эрдель
резво утаскивал за поводок другого Виктора.
мужчина, низко пригибаясь на выходе, а когда разогнулся, я узнал Виктора.
Он толкнул дверцу обратно, но я успел рассмотреть другого пассажира,
который, положив "дипломат" на колени, красиво и мужественно смотрел
вдаль...
везде: в окнах домов, на балконах, за рулем легковых машин, часто -
иностранных марок, не было их только в магазинах ни по ту, ни по эту
сторону прилавка: очевидно, для него это выглядело унизительно, как
оказаться за рулем автобуса или троллейбуса, да и среди дорожных рабочих,
что ремонтировали трамвайный путь, я тоже не увидел картинного красавца.
что и там наверняка встречу его: на экране - в роли благородного героя, в
театре - в лучшей ложе...
остановился, расставив ноги и заложив руки за спину. Лицо его было в тени.
медленным шагом. Мы сходились, словно ковбои перед началом стрельбы, и он
был похож на киноковбоя: мгновенного стрелка и быстрого на удар. Я же
видел, что его глаза держали меня, следили за каждым движением. Он был
высок, широкоплеч, лицо грубовато-мужественное, в поясе его перехватывал
широкий кожаный ремень.
он.
людей. Другого пути нет.
Уходили в пустыни, горы, тайгу, чтобы иметь возможность по-настоящему уйти
в себя.
отыскали в раздумьях. Только их имена хранит наша память.
людей.
кулак, я не успел уклониться, подбородок обожгло, пронеслась стена здания,
затылком я грохнулся еще обо что-то, в глазах вспыхнуло, как на экране
выключаемого телевизора, а дальше был мрак, затемнение, которое вскоре
рассеялось, и я увидел прямо перед глазами бугристую поверхность асфальта.
В сотне шагов медленно и красиво удалялась фигура с прямой спиной и
развернутыми плечами.
солоно. Поспешил... Ишь, сразу правой в челюсть! Без колебаний и раздумий,
без рефлексии. Такие решительные парни нравятся даже одухотворенным
скрипачкам.
осталась кровь. Рассек лицо, когда грохнулся...
постепенно приходя в себя. Скоро кровь во рту перестала скапливаться, хотя
солоноватый вкус держался долго, а по щеке еще бежала струйка, постепенно
засыхая, и я отдирал шелушащуюся корочку.
местности, над головой по-прежнему висело жуткое красное небо, под ногами
попадались белые обглоданные кости, встречался чахлый кустарник, и я шел,
глядя под ноги, стараясь не провалиться в норку хомяка или суслика, и
когда снова поднял голову, впереди на близком холме возвышался рыцарский
замок.
щитами, на верхушке башни развевался флаг с гербом, который я не
рассмотрел, далеко, вокруг замка ров, переброшен подъемный мост.