который не хочет быть животным. Не бросай камни в лающих собак - их еще на
пути много, - иначе свой камень на вершину не вкатить. Собаки полают да
отстанут, а ты иди своей дорогой. Что тебе маленькая победа над мелкой
псиной? Одну побил, другую побьешь, третью, да так и разменяешь огромную
победу на эти мелкие. И будешь не Сизифом, а обыкновенным человечком,
который живет себе, как хочется, а живется ему просто, как живут бобры,
олени, волки, лошади, и за всю жизнь так и не проявит своей солнечной
породы...
блестел, закрывая лицо, только в узкую прорезь смотрели глаза, и я
удивился такому пристрастию к воинскому снаряжению: кроме нас двоих, тут
никого не было.
дыхание с шумом вырывалось из груди.
на склоне.
счастливое юношеское, почти мальчишечье лицо. - Мы пришли в Халдею,
дальнюю страну, пришли войском. Странные там народы... Мы завоевали этих
жалких дасиев, обратили в рабов. А чтоб не смешиваться с ними, ибо их как
песку на берегу моря, мы установили у них варну неприкасаемых. Этих дасиев
тьма, каждый из наших там царь...
быть царем над самим собой.
перемещался вверх, скоро я увидел между деревьями бегущих по склону людей
в тяжелых доспехах, потных, с красными распаренными лицами. Навстречу
засвистели стрелы; нападающие прикрылись щитами, кое-кто упал, остальные с
тяжелым топотом достигли распадка, там появились другие люди, сверкнуло
оружие.
Зеленая трава окрасилась кровью. Один крепкий воин вломился в куст и
завис, подогнув ветви и не достигнув земли, весь утыканный стрелами так,
что стал похожим на ежа, другой - сильный и красивый, пронзенный копьем
так, что острие вышло между лопаток, жалобно вскрикнул: "Мама!" - и
покатился вниз, его слабеющие пальцы еще пытались ухватиться за траву...
кто чужой? Они настолько похожи, словно дети одной матери!
владел им лучше всех в Коринфе и, может, потому раньше других узнал, что
меч - не доказательство. Мечом можно убить, но не переубедить. А ведь
победа тогда, когда противник побежден твоими доводами... Я - Сизиф,
бывший царь могущественного Коринфа, я тот самый царь, который решил
отыскать силу большую, чем сила, я тот царь, которому мало власти над
людьми, который ищет власть над самой властью.
который бросился в глаза прежде всего размерами, но посмотрел еще раз и
разглядел, что в одном месте узор коры нарушен, из глубины дерева словно
бы прорастает некий знак, и я узнал его! Сварга, знак бога Сварога, его
несли на прапорах наши пращуры. Здесь проходил один из древних путей
вторжения в чужие страны, здесь везли обратно несметные сокровища...
выступала пока еще ясно. Знак, которым метили закопанные сокровища, когда
на обратном пути возвращались небольшими группами, подвергались внезапным
нападениям местных племен.
хотя и от них не откажусь. Любопытно больше, какие диковинки отыскали в
чужих краях, из-за чего ходили походами, клали головы, разоряли и жгли
города?
север, на родину предков, шаги я тоже отсчитал, вычислив соотношение между
лучами, вместо лопаты приспособил широкий сук, землю отбрасывал руками.
Солнце дважды поднималось и падало за гору, а я остервенело рыхлил землю,
швырял ее наверх. В воображении я уже вычерпывал огромные богатства,
вознаградил себя за тяжелый труд, остальным наполнил казну и щедро одарил
справедливость, честность, помогал слабым и бедным...
огромной скрыни, выпуклые знаки непобедимого Солнца! Задыхаясь от
волнения, я бросился грудью на крышку, разгреб землю, отыскивая край, и
вдруг услышал гул.
десятке шагов катился, медленно набирая скорость, мой камень.
раздавленные норки, сброшенные с деревьев птичьи гнезда, и я уткнулся
лицом в свежевскопанную землю, сердце мое взорвалось слезами. Опять я
отвлекся на ничтожное!
так и норовил сорваться вниз, давил всей массой, становился все тяжелее, а
на моих ладонях от кровавых мозолей кожа стала твердой, как копыта. Я не
замечал солнца, не видел игривых зверьков, не слышал пения птиц, только
изо всех сил катил этот проклятый камень и даже не почувствовал, как
кто-то подошел и долго стоял, смотрел.
Сизиф, да оглянись же! Не хочешь оглядываться, так хоть скажи мне
что-нибудь, мы ж вместе играли в детстве!
он был еще юношей, теперь же он смотрел из сгорбленного тела, что
расплылось как тесто, обвисло.
- Не терзайся, живи, как все. Брось свой камень, наслаждайся жизнью, она
коротка.
порвутся, и все, что у меня есть, - это мой камень... который я не втащил
еще и до середины горы. Да и где вершина? Чем выше втаскиваю, тем дальше
кажется. Вижу лишь сверкающее сияние в немыслимой выси...
что расплескивались, но и упавших капель хватило бы другим на всю жизнь!
Но это радости для смертных... Птицы так живут, олени, насекомые... А мы -
выше, мы - потомки богов, потому и радости наши должны быть выше. Выше, а
не просто больше!
ведь я не воробей и не насекомое.
спину и катил камень спиной, всем моим телом, медленно поднимаясь вверх.
остановился. Я нажал еще, но он не поддался. И тут я увидел каменную
стену, что поднималась на добрых два десятка шагов!
желудок, оставив там пустоту, ледяным ножом ударил в сердце. Стена!
Сколько усилий ухлопал, а все зря...
подалась немного, когда залил в себя кувшин вина, затем помню какой-то
спор с крестьянами, женщин, драку со сборщиками налогов, а потом я плясал
на горящих углях... Утром, не раскрывая глаз, поспешил нащупать ногой
кувшин вина, и так гулял и пил, глушил тоску.
подчинялся в свои лучшие дни, снова погнала меня к оставленному камню.
Если камень попал в тупик, то нужно искать другой путь - правее или левее,
а при необходимости и вернуться немного назад, но главное - карабкаться с
камнем вверх, только вверх!
держался на прежней высоте...
преодолевал все же быстрее: я знал ловушки, препятствия, рытвины, видел
вспученные корни и, наконец, добрался до злополучной развилки, откуда
неосторожно повернул чуть вправо, самую малость. Теперь я покатил камень
прямо. Насколько же это труднее!
отдыха я часто рассматривал его, стараясь разгадать мучивший меня вопрос:
как жить этим людям? Как жить правильно?.. Запри любого из них в темницу -
уйму ума и таланта проявит, чтобы выбраться, а в сонном спокойствии так и
проживет до старости, до смерти, не узнав, на что способен... Если у кого
случается несчастье, то и душа просыпается, но обычно в городе жизнь течет
беззаботно, люди от рождения до смерти чем-то похожи на коз, которых
пасут...