текста, взрыв незавершенной сюжетной линии, да еще и второстепенной, обрывок в
квадрате: островок Стрим-Айленд у побережья Южной Каролины, старый выходец с
Фиджи, акулий бог Ндаку-ванга, его мистическая связь с юношей-эмигрантом,
кровавая развязка... Повесть "Вложить душу". Словно плотная завеса приоткрылась
на миг - и это было все, что мы успели разглядеть за ней. Повесть ушла в печать
лишь по одной причине: на тот момент мы были втайне уверены, что "Городу..." не
быть никогда. Король умер, не родившись; да здравствует король! Почему же не
высказаться хотя бы вполголоса, шепотом, если на большее не хватило пороху?..
фраза повести, парус на горизонте: "И почти никто еще не понимал, что это -
только начало".
еще помните, что Олди и Валентинов родились именно в этом месяце?!). Уже почти
год, как у нас с Андреем появилась идея: сообразить что-нибудь "на троих". Идея
в достаточной мере абстрактная. У каждого хватало своих собственных проектов.
Идею отложили до поры до времени. Но той памятной весной...
Уперлись. Прочти. Увидишь брешь - будем писать вместе".
утонуть в начавшемся половодье. Впереди замаячил свет в конце тоннеля, который,
правда, вполне мог оказаться фарами встречного поезда. Опять же, попытка
реально сотворить из трех человек (и двух авторов) некоего общего голема, с
общей манерой и общим литературным языком - дело заведомо безнадежное.
Вспоминалась незабвенная телега, в которую впрячь не можно коня и трепетную
лань, а также лебедя, рака и щуку... Притирка требует долгого, очень долгого
времени, это мы успели испытать на собственной шкуре. И здесь опять вмешалась
судьба.
ироничных глаз, предложил издать часть книг Олди на литовском языке (забегая
вперед, скажем: свое обещание он выполнил и продолжает выполнять). Подписывая
договор, мы обратили внимание на красный цвет печати и название издательства:
"Pragaro ratal".
беспокойтесь, кровью подписываться не обязательно...
литературного Ада или хотя бы Чистилища - смотреть, как некто творит с твоим
миром и героями свою мистерию, и знать, что вмешаться ты сможешь лишь после
того, как тебе на время уступят место.
усреднять язык (гильотина - не средство от насморка!), вообще не подстраиваться
друг под друга (что, гордые, да?!) - а писать крупными частями, от лица разных
героев, имея общими только стратегическое пространство и идею.
как говорилось ранее, написали черт знает когда. Однако и у Валентинова, и у
нас в то время шла работа над сольными романами. "Пусть пока поварится в
голове. Вот закончу свое - тогда и засяду", - решил педантичный историк.
(которых с избытком могло хватить на полное собрание сочинений!), прикидывали,
примерялись, кипятились и спорили - и расходились в унынии. Мы продолжали
писать "Черного Баламута", отнимавшего все силы без остатка, Андрей - очень
трудно дававшуюся ему "Печать на сердце твоем"; а "Город..." все ждал.
начал делать первые наброски к новому роману, мы тоже без дела не сидели -
писать начали еще до конвента, задел был - садись да продолжай! Что писать -
известно, подробно обговорено на несколько ходов вперед и даже поделено...
"Город..."! Немедленно, без экивоков и творческих депрессий; сегодня и сейчас!
лестнице; текст проснулся от спячки и взял нас за шкирку.
ткань повествования давно придуманный образ "Легатов Печатей", все разрозненные
куски встали на свои места, вынырнул из атлантических далей уже почти забытой к
тому времени повестушки зубастый Ндаку-ванга - и мы, все трое, вцепились в
работу, как оголодалые псы в овечью требуху.
дело: зато двухколесные кентавры остались! И только возмущались время от
времени, когда какой-нибудь герой-славянофил обзывал их "китоврасами": "...Сам
ты китоврас, и все вы там китоврасы!.."
абзацы, главы, врывались в городскую квартиру архары-спецназовцы, резал
океанские дали треугольный плавник, дымились приношения на жертвенных
конфорках-"алтарках" газовых плит, об урожае огурцов молились равноапостольному
царю Константину, а о покровительстве льноводам - равноапостольной царице
Елене; упорно раскручивала запутанную нить невероятных, невозможных даже в этой
сдвинутой реальности событий старший следователь городской прокуратуры Эра
Игнатьевна Гизело - а мы работали запоем.
обретает плоть голый до поры до времени скелет книги, как разноцветные черепки
начинают складываться в единственно правильный, законченный узор... Мы уже жили
этим текстом, при встречах то и дело пересыпая речь любимыми словечками своих
героев, шутили так, как могли бы шутить они; и когда во время работы пару раз
отключали электричество, первой мыслью было: "Где тут у меня булка и постное
масло? Сейчас воскамлаю - и все заработает!"
из пучины текста и взглянуть на него чуть со Стороны. О чем эта книга? Нет, мы
не будем отвечать на этот вопрос. Не умеем, даже никогда и не пытались.
секты и конфессии, религиозные и эзотерические общества. По улицам нестройными
толпами бродят старейшины мормонов, свидетели Иеговы, шейхи и пасторы, батюшки
и матушки, вайшнавы, гуру и дзэн-патриархи, бабаисты-новоделы и хасидские ребе!
- причем любой святее Папы Римского, Вселенского Патриарха, Любавичского ребе,
а также Кришны, Будды и Магомета! Повальный интерес к эзотерике, ясновидению,
парапсихологии, черной и белой магии, спиритизму, астрологии; соберись втроем
выпить водки - один колдун, второй хиромант, третий по материнской линии
народный целитель, а по отцовской - записной ведьмак!
волна интереса к Fantasy с мистикой-хоррором, при однозначном падении спроса на
"старую добрую" научную фантастику? Можно сколько угодно стенать по этому
поводу, но факты - вещь упрямая...
новой реальности, где прежние правды лгут, былые ответы издеваются, а вчерашние
сказки приходят и располагаются, как у себя дома.
никого не напугали - в пустом, зияющем выбитыми окнами городе почти не осталось
людей. Живых.
борта буксующих в ранней мартовской распутице грузовиков. Люди еще не знали, не
успели понять, что сила, убивавшая Город вакуумными бомбами, сжигавшая его
термитными снарядами, сгинула сама, превратясь в черную спекшуюся гарь и
оплавленный металлолом.
но живых, способных увидеть это, отучили смотреть вверх с праздным
любопытством, а мертвым небо было уже ни к чему.
еще не все. Бензин, вылившийся из разорванного в клочья вертолетного бака,
догорал, оставляя после себя липкую жирную грязь. В этой грязи тонули ошметки
изувеченных человеческих тел и бесполезного, изуродованного оружия. Холод
весеннего воздуха вместо привычного запаха огурцов, каким славится март, был
отравлен вонью бензина и приторным духом сгоревшей плоти.
пальто, невысокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти и несуразный парень в
старой куртке и тапочках на босу ногу.
кровь проступила не сразу. Только когда первые капли упали на чудом уцелевший
островок ноздреватого снега, стало ясно: пуля, посланная широкоплечим, не
прошла мимо.
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия