велосипедиста: он далеко разводил поводья, словно в его руках был руль, а
когда надо было остановиться, подергивал ногами в стременах, как будто
вращая назад педали полугоночного "Данлопа".
фуражку башлык, после чего они с Юрием стали совершенно неотличимы друг от
друга.
некоторое время Николай.
другой. Ты лучше скажи - как ты себя во всем этом ощущаешь?
похожим на движение сеятеля, - где-то война идет, люди гибнут. Свергли
императора, все перевернули к чертовой матери. На каждом углу большевики
гогочут, семечки жрут. Кухарки с красными бантами, матросня пьяная. Все
пришло в движение, словно какую-то плотину прорвало. И вот ты - Николай
Муромцев - стоишь в болотных сапогах своего духа в самой середине всей
этой мути. Как ты себя понимаешь?
просто, и все.
Господь с тобой. Скажешь тоже.
выполз конец ствола, похожий на голову маленького стального индюка,
внимательно слушающего разговор.
слово торжественно. Вот, например, Карл Двенадцатый - знаешь, был такой
шведский король - всю свою жизнь воевал - с нами, еще с кем-то, чеканил
всякие медали в свою честь, строил корабли, соблазнял женщин. Охотился,
пил. А в это время в какой-то деревне рос, скажем, некий пастушок, у
которого самая смелая мечта была - о новых лаптях. Он, конечно, не думал,
что у него есть какая-то миссия - не то что не думал, даже слова такого не
знал. Потом попал в солдаты, получил ружье, кое-как научился стрелять.
Может быть, даже не стрелять научился, а просто высовывать дуло из окопа и
дергать за курок. И вот так однажды высунул он дуло, заткнул уши и дернул
курок - а в это время где-то на линии полета пули скакал великолепный Карл
Двенадцатый на специальной королевской лошади. И - прямо по тыкве...
несущейся лошади.
догадывается, в чем его миссия, и не узнает того момента, когда выполняет
действие, ради которого был послан на землю. Скажем, он считает, что он
композитор и его задача - писать музыку, а на самом деле единственная цель
его существования - это попасть под телегу на пути в консерваторию.
случился выкидыш и человечество избавилось от нового Чингисхана. Или
затем, чтобы кому-то, стоящему у окна, пришла в голову новая мысль. Мало
ли.
есть у каждого. Только узнать о ней положительно невозможно.
махнул рукой, и Николай понял, что лучше сейчас не лезть с расспросами.
слова Юрия о неведомом немецком докторе. Все закрывал туман, хотелось
спать, и Николай начал клевать носом. За промежуток времени между двумя
ударами копыт он успевал заснуть и пробудиться, и каждый раз видел
короткий сон. Сначала эти сны были хаотичными и бессмысленными - из
темноты выплывали незнакомые лица, удивленно косились на него и исчезали;
потом мелькнули какие-то темные пагоды на заснеженной вершине горы -
Николай вспомнил, что это монастырь, и вроде бы он даже что-то про него
знал, - но видение исчезло. Потом пригрезилось, что они с Юрием едут по
высокому берегу реки и вглядываются в ползущую с запада черную тучу, уже
закрывшую полнеба - и даже вроде не они с Юрием, а какие-то два воина -
тут Николай догадался было о чем-то, но сразу же проснулся, и вокруг опять
была Шпалерная.
той самой темной расщелины, за которой, если верить древнему поэту,
расположен вход в ад. "До чего же мрачный город, думал Николай,
прислушиваясь к свисту ветра в водосточных трубах, - и как только люди
рожают здесь детей, дарят кому-то цветы, смеются... А ведь и я здесь
живу..." Отчего-то его поразила эта мысль. Моросить перестало, но улица не
стала уютней. Николай опять задремал в седле - на этот раз без всяких
сновидений.
потом - когда юнкера приблизились к ее источнику (освещенному окну первого
этажа в коричневом трехэтажном доме с дующим в трубу амуром над дверью) -
оказавшаяся вальсом "На сопках Манчжурии" в обычной духовой расфасовке.
голос; четкая тень его обладателя падала на крашенное стекло окна - судя
по фуражке, это был офицер. Он держал на весу тарелку и махал вилкой в
такт музыке - на некоторых тактах вилка расплывалась и становилась
огромной нечеткой тенью какого-то сказочного насекомого.
странных речах Юрия.
поводья в зубы и вынул из кармана перламутровую коробочку. Николай проехал
чуть вперед, остановился и выразительно посмотрел на товарища.
из-под ладони. Николай усмехнулся и закатил глаза. "Неужели опять, подлец,
не предложит?" - подумал он.
кругов. Такой боевики перед терактом нюхают.
монограммой и протянул Юрию; тот взял ее за чашечку и опустил витой
стерженек ручки в перламутровую кокаинницу.
перегибаясь с лошади и поднося левую ноздрю к чуть подрагивающим пальцам
товарища (Юрий держал ложечку двумя пальцами, сильно сжимая, словно у него
в руке был крошечный и смертельно ядовитый гад, которому он сдавил шею.)
отличия от обычных сортов, но из благодарности изобразил на лице целую
гамму запредельных ощущений. Он не спешил разгибаться, надеясь, что Юрий
подумает и о его правой ноздре, но тот вдруг захлопнул коробочку, быстро
спрятал в карман и кивнул в сторону Литейного.
было неясно, кто. Николай тихо выругался по-английски и поскакал
навстречу.
что-то споткнуться, шла жирная женщина в шляпе с густой вуалью. Николай
чуть не сбил ее лошадью - чудом успел повернуть в последнюю минуту.
Женщина испуганно прижалась к стене дома и издала тихий покорный писк,
отчего Николай вспомнил свою бабушку и испытал мгновенное и острое чувство
вины.
делаете? В городе идут бои, вам известно об этом?
Попадетесь какому-нибудь Плеханову, так он вас своим броневиком сразу
переедет, не задумываясь.
и сжала довольно крупные кулаки.
расположение вашего духа заслуживает всяческих похвал, но вам следует
немедленно вернуться домой, к мужу и детям. Сядьте у камина, перечтите
что-нибудь легкое, выпейте, наконец, вина. Но не выходите на улицу, умоляю
вас.