Чтение 2–й страницы книги ~Вернуть посох~

молоком матери впитанный страх перед обладателями посохов, настоящими
магами - и даже осознание того, что он сам теперь владеет Силой, не
изгонит этот страх одномоментно.
Среди камней валялся тощий заплечный мешок старика, весь сморщенный и
жалкий. Волшебник со вздохом нагнулся, подбирая - как ни крути,
мальчишка прав, на обратную дорогу еды у него не хватит. А это значит, что
хочешь - не хочешь, а придется идти не на север, к Зачарованному Лесу, а на
северо-восток, к покрытым густыми борами холмам, где в неглубоких
пещерах обитают поури - народец более чем неприятный, однако магов
почитающий. Старик надеялся добыть у них провизию - как угодно, но умирать по
собственной воле ему не хотелось.
- Я иду к Поур-ан-Гарр, - сказал бывший маг. - У меня еды не хватит до
Зачарованного Леса.
Будто и не заботясь о том, что скажет или сделает парень, чародей
повернулся к нему спиной и сделал первый шаг.
- Эй, ты куда, гад?! - в бешенстве заорали позади. - Куда попер, дрянь
траханная?! Да я тебя сейчас, пердуна старого...
Старик сжался и ссутулился, каждый миг ожидая удара в затылок или даже
просто ножа под лопатку - но все-таки сумел не обернуться. По
морщинистому лицу тек пот - холодный и липкий.
Мальчишка схватил старика за плечо, рывком развернул к себе - лицо
белое от бешенства, белее щегольской курточки, ноздри бешено вздрагивают,
зрачки - словно два копейных острия.
"Вскручивает себя, чтобы заглушить страх...", - мелькнула мысль, и в
следующий миг кулак юнца врезался старику в подбородок.
В глазах вспыхнуло огненное море - мир исчез, исчезли небо и камни,
деревья и воздух - осталась только одна боль. Посох выскользнул из
сведенной судорогой руки, со стуком упал на камни - это было единственное, что
сумел расслышать старик.
А потом посох подобрали. Старик слышал беззвучний крик дерева, но уже
невнятный, приглушенный, словно вырываюшийся из-под кляпа или зажимающей
рот ладони насильника.
- Вот так, - слова юнца с трудом пробивались к сознанию. Старик лежал
на спине, со свистом втягивая в себя воздух. - Понял тебе свою цену,
урод? Вот и валяйся здесь, пока не сдохнешь. А я пошел. Недосуг мне твоего
конца дожидаться.
И - звук удаляющихся шагов.
Мальчишка уходит. С посохом...
Старик едва-едва сумел приподнять мелко трясущуюся голову. По
подбородку и шее стекала кровь - он ее не чувствовал. Едва-едва вновь
проявившийся мир сжимался опять - на сей раз до размеров чужой спины, обтянутой
щегольской белой курточкой.
Ну нет, мы еще поживем...
Странное дело - стоило старику выпустить посох из рук, как боль в
сердце утихла. Ныл разбитый рот, но это уже ничего, перетерпим, бивали нас и
сильнее. Это ненадолго, это пройдет. Дождавшись, пока упруго шагавший
прочь юнец не скроется среди нагромождения валунов, старик поднялся на
ноги. Последний раз всхлипнул, тыльной стороной ладони стер с подбородка
кровь.
И зашагал прочь, на северо-восток, а отнюдь не по следам отобравшего у
нег посох мальчишки, как можно было б предположить.
Они еще встретятся, непременно встретятся, только - чуть позже...
А пока что - вперед, к Поур-ан-Гарр.

* * *

Дорога к владениям народа поури издавна считалась не из легких, но в
то же время - куда проще, чем от Утеса Чародеев к Зачарованному Лесу. Во
всяком случае, зловредных тварей и не брезгающих человечинкой хищников
(как четверо- так и двуногих) на ней встречалось не в пример меньше.
Позади остались сухие, неплодородные степи, где земля, казалось,
взращивает камни вместо злаков. Старик ставил силки, и один раз в них попался
какой-то местный кролик, тощий и жилистый. Путник испек его в углях -
этого хватило на целую неделю.
Мало-помалу стали появляться деревья, сперва робко и поодиночке, затем
все смелее, их становилось больше, купы оборачивались рощами, рощи
сливались в перелески, и степная дорога стала вилять, пробираясь между
вставшими на ее пути могучими лесными бастионами. Владения поури
приближались.
...Расставшись с посохом, он чувствовал себя более или менее терпимо
только в первый день. А потом боль в сердце вернулась - тупая привычная
боль, неизменное напоминание о приближающемся конце. И на сей раз она
уже не желала отступать.
Он попытался бороться с ней - бесполезно. Как ни странно, легче
оказалось покориться ей. И - старик спусти несколько дней словно б даже и
привык к ней. Боль как будто придавала силы, старый волшебник смаковал
картины воображаемой встречи с наглым и самодовольным юнцом,
заканчивающиеся, как и положено, возвращением не только его посоха, но и всей
былой
силы; однако сперва ему предстояло добраться до летних поселков поури, и
уговорить этот вздорный народец не отправлять его прямиком в
праздничный котел, а все-таки сперва выслушать.
...До границы владений поури старик добрирался еще целых три дня. Если
так пойдет и дальше, мальчишка просто опередит его, скроется в глубинах
Зачарованного Леса прежде, чем его настигнет справедливое мщение - о
том, что юнец и впрямь мог полететь, старик старался не думать. Все-таки
подобные чары даются не с первой, не со второй и даже не с третьей
попытки.
...Поури ловки и отважны, им не занимать звериной хитрости и чуткости,
в лесу они когда-то тягались с самими эльфами - победить не победили,
но и взявшие верх обитатели Зачарованного Леса умылись тогда кровью,
однако, несмотря ни на что, старик все-таки заметил карликов первым. Их
секрет таился в зарослях густого орешника, на высоком, далеко
вдвинувшемся в степное море взлобке - ни один глаз, даже эльфийского траппера,
не
смог бы разглядеть тройку вооруженных неподъемными засадными
самострелами карликов, а вот старик смог - по отблеску солнечного луча на
любопытном глазу, слишком плотно прижавшемуся к бойнице в плетеной стене
засидки.
Старик остановился и поднял руки. Даже и лишившись силы, он всей кожей
ощущал упершиеся в него полетные пути тяжелых арбалетных стрел, каждая
из которых способна пробить насквозь троих таких, как он. Поури
специально делали настолько тяжелые арбалеты - за "бегство с оставлением
оружия на поле бранном" полагалась медленная и мучительная смерть в неспешно
засасывающую жертву болоте, и потому секрет не мог ни спасаться
бегством, ни бросать оружие. Им оставалось только сражаться.
- Эй, опусти руки, маг, - хриплым баском сказали наконец из зарослей. -
Сказывай, зачем пожаловал?
- С Барри потолковать хочу, - невозмутимо, как ни в чем ни бывало,
откликнулся старик.
- С Барри? - донеслось до него. - Уй, едва ль, едва ли. Барри таких как
ты, не жалует.
- Знаю, - ответил старик. - Вот я и хочу, чтобы с этого момента стал бы
жаловать.
- Тогда ступай, - дозволили из секрета. - Тропы наши ты и так знаешь,
обойдешься без провожатого, сейчас каждый стрелок на счету...
- А что, неужто ж война? - старику не нужно было разыгрывать удивление.
Поури, конечно, воевали всегда и со всеми, в простодушии своем, что
граничило с дикостью, признавая достойным времяпрепровождением одну лишь
войну, но с дикого, пустынного юга, где не прокормиться и где не посеешь
хлеб, карлики врагов обычно не ждали.
- Война, - подтвердил голос, твердо, не по-людски выговаривая слова. -
Война, человече.
- И с кем же воюете? - полюбопытствовал бывший волшебник, поскольку сам
поури, кроме этого факта, больше ничего сообщать явно не спешил.
- Разве ты поможешь, маг? Ты ведь с Утеса Чародеев. И у тебя нет
посоха. Ты его отдал. Так зачем ты нам теперь?
- Отчего ж ты не стреляешь в меня, а тратишь время на разговоры? -
старик гордо вскинул подбородок. - Выдаешь свой секрет... не по уложению
воинскому это.
- Оттого, что маг навсегда остается магом, даже и без посоха, -
прогудели в ответ. - Мы, поури, знаем, что такое честь. Это вы, люди, о ней
забыли...
Старик хотел было ответить, но вовремя прикусил язык. Спорит с поури
сейчас и напоминать ему, что вспарывать животу пленным беременным
женщинам и распинать девственниц вниз головой на заборах - обычные развлечения
поури в захваченных на время деревнях - как-то не слишком вяжутся с
понятиями о чести - явно неблагоразумно и ни к чему. Потому что последним
аргументов в подобном споре станет прилетевшая арбалетная стрела,
толстая, словно вертел, пробивающая даже быка.
- Так что ж, ты мне так и не ответишь, храбрый воин?.. Тогда, с твоего
позволения, я пойду дальше. Мое дело не терпит отлагательств. Полагаю,
Барри со мной согласится, ну, а если не согласится... - старик как
можно выразительнее пожал плечами, - я свое отжил и смерти уже не боюсь.
- Вы, люди, всегда боитесь смерти, - сказал невидимый стрелок. -
Потому-то от вас и исходит зло...
- У нас тут, похоже, назревает философических диспут, - усмехнулся
старик. - Ты хочешь поговорить со мной о природе добра и зла в мире Эвиала,
поури-воин?