груди. Пленка инея медленно протаивала у рта. Зубы колотились от мокрой
стужи, проморозившей тело насквозь, до судорог.
подошла к Колю и удивленно уставилась на него, торчком поставив уши -
ветер трепал и мял шерстку. С маленьких ноздрей срывался пар.
примерзшую к песку одежду. - Сейчас, маленькая. Видишь... я тут совсем...
теплое в жизни. Коль раздернул губы в улыбку, но лишь на миг.
тучи, Лена прыгали перед глазами. Штаны заледенели, и теперь трескались,
будто пластмассовые. Ветер гремел в соснах.
повернулась и пошла к деревьям. Он не мог сделать ни шагу. Она замерла,
как это умеют лишь звери, обернулась, призывно крикнула.
двинулась дальше, чуть подрагивал короткий хвост.
только когда они вышли на поляну, толчком понял, что Лена его спасла. Скит
стоял перед ним - просевший, почерневший, старозаветный. Лена подошла к
крыльцу, оглянулась.
усталости и нежности. - Заходи!
пальцами стал разжигать огонь в печи. Спички ломались. По дому пошел
сквозняк - в дверь заглядывала Лена.
Лена шевельнула ушами, нагнулась, стала аккуратно обнюхивать разбросанную
одежду.
Лена что-то ответила по-своему. Коль попробовал печку голым плечом. - О
Господи...
скачущим, набирающим силу огнем красные ладони, все в лохмотьях изодранной
сучьями кожи. - Чудеса природы.
глухо и нескончаемо; весь мир по ту сторону стен состоял из мотающихся
вековых деревьев и жестокого выдоха арктических пустынь.
сквозь шум тайги, возник звенящий гул. Он был едва слышен, и он был
потусторонне чужд замшелому жилищу, продрогшему, насмерть усталому
человеку, пытающемуся втереться в медленно прогреваемый камень печи, и
темноте, и ветру, и холоду, и безлюдью вокруг. Он шел из-за туч, из неба,
из тех мест, где живут титаны. Вот он погас, прошил атмосферу и, наверное,
ушел выше, в черную пустую тишину, но Коль еще долго вслушивался,
запрокинув голову; кадык переламывал худую жилистую шею, покрытую чуть
поседелой щетиной, на глаза наворачивались слезы, и рукам стало уже не до
огня в печи.
врут, как думаешь?
голову.
внизу. Коль пикировал, и она вспухала, закрывая горизонт разлетающимися
краями.
почти завис.
взгляды, вдруг стало жарко. Он неловко спрыгнул, едва не упал, зацепившись
каблуком; вытянулся по стойке "смирно" и стал озираться, отыскивая хоть
кого-нибудь в мундире...
со стоявшими рядом, подошел к Колю и протянул руку. Коль нерешительно
пожал ее, не ведая, что будет дальше, и тогда тот сказал:
Никто не ожидал, что он выступит с героической речью или с мужественными
шутками. Коль сглотнул, вздернув головой, и проговорил:
как ориентируются в этом стоймя стоячем городе. Но Всеволод уверенно вел
по переплетениям широких, солнечно освещенных коридоров, по беззвучным
эскалаторам, от лифта к лифту.
широкая массивная пластина, отражавшая все, словно голубая вода. На
пластине - ваза с букетом неизвестных Колю цветов. Стол. Зденек щелкнул
пальцами - откуда-то от стены отвалился розовый ком и юркнул к столу,
неуловимо побелел и обернулся креслом. Ясутоки, указав на кресло,
предложил Колю отдохнуть. Коль сказал, что полон сил и энергии. Тогда
Всеволод и Зденек попрощались, а им на смену молча вошли пятеро ребят в
белых халатах, и с потолка посыпались разноцветные комья, на лету
превращавшиеся во всевозможные приборы. За Коля принялись всерьез. Через
час запас его сил и энергии значительно поубавился, а врачи, казалось,
лишь начали входить во вкус. Через три часа Коль взмолился. "Я великолепно
себя чувствую! У меня уже был трехлетний карантин, пока я тянул корабль к
Солнцу!" - "Будет, будет, - мягко увещевал его Ясутоки в ответ. - Вон ты
какой беленький... Тонкий, звонкий, прозрачный..." Коль ошалело воззрился
на него и хотел спросить, откуда тот знает их жаргон. Но не спросил. Не до
того было. Его крутили, просвечивали, прозванивали, как печатную схему. Он
начал свирепеть. Тогда Вальтер, один из мучителей, стал в первом
приближении знакомить Коля с обстановкой на Земле. Коль слушал, затаив
дыхание, но остальные, непреклонные, сильно ему мешали.
драконами, ушли консультироваться. Вальтер остался. Именно в это время
Коль узнал, что демографическая проблема решена путем заселения ряда тел
Солнечной системы, приведенных к человеческим условиям путем резки,
перекомпоновки, зажигания искусственных солнц и тому подобных сказочных
действ. Это Коль, вероятно, отметил, подлетая? Коль подтвердил: отметил,
угу - не уточняя, как обалдел, с трудом узнав Солнечную систему, и на
несколько часов подлетного времени панически заподозрив, что заблудился в
космосе и не туда попал. Проблема продовольствия решена путем синтеза
питательных веществ из нафтеновых, а в последнее время на орбиты вокруг
населенных миров выводятся вакуумы-синтезаторы, которые буквально из
ничего куют еду. И все прочее. Вот уж чего в космосе хватает, сказал
Вальтер, так это вакуума. Коль опять-таки не стал сию реплику
комментировать, но про себя горько подумал, что вот уж это он за семь лет
субсветового ползания от звезды к звезде выяснил доподлинно. Вакуум-синтез
внес решающий вклад при снятии экологических проблем, а теперь спасает и
нефть, которая оказалась позарез нужной для решения некой проблемы
мантийного баланса. О последней Вальтер отказался дать какие-либо
сведения. "Не компетентен, - объяснил он, - и лучше уж не говорить ничего,
чем ляпнуть дезу". Коль опять вздрогнул: все потомки говорили с ним чуть
ли не его языком. "Ляпнуть дезу" было одной из любимых фразок Коля еще со
времен службы в ВВС Молдовы, которые, как и все другие с перепугу мелко
нашинкованные в конце двадцатого века армии, приказали долго жить через
три месяца после того, как Коль получил капитана, и опять все поехало
укрупняться: западно-европейские силы, русскоязычные силы, арабские силы -
так было легче устанавливать балансы, чтобы затем уже постараться
окончательно послать все эти силы к ядреной бабушке. И не быть бы никогда
Колю третьим пилотом Первой Звездной, заниматься бы ему до самой пенсии
извозом на грузовых или пассажирских авиалиниях, если бы не совпали по
времени два события: Коль, естественно оказавшийся в русскоязычных (стоило
двадцатью годами раньше огород городить - только жрущих в три горла
генералов, министров да председателей наплодили вдесятеро; впрочем, может,
именно для этого все и делалось: чтобы кровное начальство смогло наконец
пожрать суверенно, без оглядки на обжор в Москве), лихо отличился со своим
экипажем во время отчаянной кислородной бомбардировки Арала, единственный
из семнадцати пробившись к очагу перерождения биомассы и так убедительно
отковровав его с бреющего, что процесс замер в считанные минуты, после
чего герою все пути были открыты, и герой, в течение месяца поимый и
Каргалов Вадим
Флинт Эрик
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман