беллетрист Р. Другим он предстает перед нами в своих записках.
Публицист
Из статьи,
ристу Р. Виньероновской премии по литературе за ... год
нашего Севера. Упоминания о его предках встречаются еще в летописях,
восходящих к самому раннему периоду новой истории. Будучи единственным
отпрыском столь благородного рода, он несомненно оправдал возлагавшиеся
на него надежды: с наградами окончил престижную католическую школу, а
затем стал одним лучших выпускников своего курса в Дарси. Его ожидала
блестящая инженерная карьера, но он избрал другой путь и проявил незау-
рядное дарование в не менее уважаемой и более элитарной области...
"Предзакатный Армангфор",
отечественная промышленность потеряла блестящего инженера. Быть может
даже успех этого человека в любой сфере деятельности был предопределен.
Но скорее всего именно безупречное воспитание и отличное образование
вкупе, разумеется, с недюжинным талантом помогли беллетристу Р. добиться
полного успеха на поприще словесности.
Из пресс-конференции беллетриста Р.,
туре за ... год
тератором?
гаж знаний, приобретенный в этом старейшем храме человеческой премудрос-
ти. Даже литературному чемпиону года нелегко передать словами чувства
благодарности, охватывающие его в отдельных случаях. Именно такие
чувства я испытываю по отношению к профессорам Дарси, и я думаю, что в
этом я не одинок.
* * *
газон под нечленораздельное, но мелодически правильное завывание трибун,
когда субботним вечером стадион - словно огромная чаша, освещенная про-
жекторами и медленно остывающая после дневного зноя.
больную карьеру на Юниорском стадионе в Сосновом бору. Только его
карьера состоялась, а моя - нет.
прыгал, дальше всех метал мяч. И любил он физические упражнения, особен-
но, конечно, футбол. Не скажу, чтобы он так уж выкладывался на офици-
альных тренировках, но без мяча его видели редко. Даже на переменках -
покурит быстренько, а потом возится с мячом в школьном саду. Он и курить
начал едва ли не раньше всех в классе, но ему это почему-то не вредило.
лиге сделали его центральным защитником. Статный, рассудительный, он
очень колоритно смотрелся на поле, прямой вытянутой рукой руководил
партнерами, длинным, хорошо выверенным пасом начинал контратаки. Таким
его видели впоследствии на стадионах всего мира.
Мне больше нравилось мечтать о футбольной карьере, что может и неплохо -
здоровое честолюбие. Может дело не в усердии; может, просто, кому-то
суждено, а кому-то нет. Раз уж к слову пришлось: каких только грехов не
водилось за Кохановером (тоже, кстати, мой одноклассник), но ведь талан-
тище!
ранья - яркое исключение), но даже по меркам этого - наиболее аристокра-
тического - района Армангфора моя семья относилась к высшему обществу, и
в глазах тренеров на Юниорском стадионе я был прежде всего сыном госпо-
дина Р. Поэтому смотрелся я на тренировках как аристократ, пришедший на
дерби делать ставки: жокеи ему вежливо кланяются, однако своим не счита-
ют и в тайны профессии посвящают неохотно.
лишь теннис и летом почти каждое воскресенье брал меня с собой на Корты,
где я скучал безмерно, всякий раз наблюдая, как отец и его деловые парт-
неры небрежно и неумело разыграв пару мячей, стоят возле сетки, попивают
прохладительные напитки и обсуждают светские новости. С тех пор я нена-
вижу теннис, хотя сама по себе игра не так уж и плоха. Увы, по сей день
мне приходится бывать на Кортах: там мне назначают встречи издатели, ор-
ганизаторы моих выступлений, а порой и просто знакомые. Не скажешь же
им, что ненавидишь теннис!
школе. Вследствие этого за мной закрепилась кличка Маэстро, ставшая
впоследствии моим первым литературным псевдонимом.
ся у меня одно время интерес к истории, да и тот быстро заглох, пос-
кольку отец - в ту пору он еще служил для меня авторитетом - рассматри-
вал сию благородную науку в лучшем случае лишь как незначительную сос-
тавную часть "джентльменского набора".
поступлю в Дарси. Мой отец когда-то и сам закончил этот университет. Ин-
тереса к технике я за ним не замечал никогда; Дарси он рассматривал лишь
как "правильный ход": в некоторых случаях полезно намекнуть, что ког-
да-то и ты был простым инженером, то есть начинал свою карьеру с самых
низов. Подобную показуху часто путают с демократичностью. Диплом Дарси
давал отцу, кроме того, основания пройтись при случае по верхам инженер-
ных проблем, демонстрируя тем самым изысканному обществу, сколь многое
он уже успел позабыть. Эту фатоватость у нас нередко мешают с аристокра-
тичностью.
моего отца, равно как и традиции моей семьи в целом, ни объектом возмож-
ной критики, ни даже предметом критического осмысления.
ченный характер, и даже в детстве я это внутренне осознавал. Все же эти
мечты были живучи, так как шли, по-видимому, из самых глубин моего ес-
тества, и даже повзрослев я с неизменной завистью взирал на Тони Миранью
- теперь уже чаще по телевизору - и гордился тем, что он мой бывший од-
ноклассник.
сверстников. Правда, в отличие от них, я понимал не только современную,
но и классическую музыку. Последним я был обязан исключительно дяде Ро.
Здесь необходимо сделать некоторое отступление.
ходился ему внучатым племянником. Все наши родственники находили его
странным. Моя мать считала дядю очень одиноким и несчастным человеком и
с детства приучила меня навещать его не реже одного раза каждые две не-
дели. Я всегда ходил к дяде один - он жил недалеко, всего в двух кварта-
лах - и не было случая, чтобы я застал у него кого-то еще. Он и впрямь
был одинок. Мой отец никогда не препятствовал этим визитам, но и не по-
ощрял их; он считал дядю Ро душевнобольным и не скрывал этого. Поначалу
посещать дядю являлось для меня лишь семейной обязанностью, но постепен-
но я привязался к старику и теперь думаю, что многим ему обязан.
он никогда не был женат, и детей у него не было. Я никогда не задавался
вопросами, - на что он жил, или чем он занимался в молодости. Скорее
всего, он всегда был рантье. Во всяком случае, коммерция его абсолютно
не интересовала.
ми, но если он интересовался чем-то, глаза его выражали участие, стран-
ным образом сочетавшееся с его всегдашней отрешенностью. Однако, чаще
всего мы общались молча; сидели друг против друга и слушали классическую
музыку. Таким дядя Ро мне всегда и представляется - молчаливым, отрешен-
ным, сидящим в низком глубоком кресле, в окружении старой мебели из ка-
рельской березы и богатств, стоимость которых взялся бы определить разве
что мой отец. Дядя Ро располагал, как я теперь понимаю, уникальным соб-
ранием редких музыкальных записей, интереснейшей библиотекой, коллекцией
полотен старых мастеров...
ему об этом. - Рубенс - это бизнес.
фразу отца в свой следующий визит к дяде Ро. Старик ничего не сказал,
только явственно поморщился. Лишь с годами я до конца разобрался в этой
заочной перепалке между моими родственниками, но интуитивно высоту дяди
ощутил уже в тот вечер. Мы никогда с ним больше не обсуждали этот воп-