программу в отношении меня. На следующий день, когда мы встретились в
пустом актовом зале и он прослушал очередную импровизацию на тему "Эх, до
чего же хорошо кругом!", я спросил прямо: Большой театр или Маленький?
ботинок учителя.
поразительной меткостью плюнул на мой ботинок.
сделалось с мальчишками, стоило им услышать про цирк! Если бы я сказал,
что меня берут в рай работать ангелом, это бы не произвело большего
впечатления. Все хохотали, уткнувшись из осторожности в подушки, махали
руками, изображая акробатов, тихо лаяли, пытались стоять на голове. Только
Петька Мушкетик плакал - он единственный из нас был в цирке и поступил в
детдом недавно. Меня поздравляли. Цирк - это не какой-то там Большой
театр, это всем понятно и так весело!
Подойдешь ближе, и оказывается, что не птица это, а Дзанни. Глаза-то его:
сине-зеленые в золотом ободке. Меня не обманешь!..
полыхающее чешуей, украшенное лентами, флажками, гирляндами, - чудовище
разверзло пасть и проглотило меня.
Человек играл, как целый оркестр. Красавица в золотом парила под куполом
на тоненькой проволоке. Дрались петухи. Медведи нянчили собачек. Умный
слон считал до десяти. Отважный лилипут укрощал дикого титра. Фокусник
творил из воздуха воду. Кто-то голый танцевал "смертельное танго" в
объятиях удава. Кто-то угадывал мысли на расстоянии. Пели, глотали шпаги,
жонглировали факелами, проваливались в никуда и появлялись из ниоткуда...
"Во дает! Во мужик!" Я уже верил в цирк, как в идола, и готов был ради
него на любые жертвы. Лишь бы только длилось вечно это веселье, не смолкал
плеск аплодисментов и гром оркестра, иначе... Что иначе? Не знаю, что
именно, но мерещилась какая-то катастрофа во вселенских масштабах.
невозможно, на арену под барабанный бой вышел клоун в широченных штанах,
громадных ботинках и колпаке с бубенцами. С самого начала этот парень
потешно встревал во все номера - дергал акробаток за ноги, строил рожи
дядьке, который объявляет, дразнил тигра и убегал с визгом - в общем,
старался вовсю. Напоследок он, видимо, решил отмочить какую-то особую
шутку. Так и случилось. Клоун заиграл на маленькой гармошке "До чего же
хорошо кругом!" Вслед за этим на арену важно вышла большая пятнистая
свинья с портфелем на шее. Мы скатились на пол от смеха. Ясно: клоун был
учитель, а свинья вроде как плохой ученик. Последнее Гаргара (так ее
звали) доказывала с блеском - валялась в опилках, рылом опрокидывала
громадную чернильницу и не хотела мыть копыта. Наконец клоун плюхнулся
перед ней на колени и спросил.
захлопал, а мой Дзанни сделал круг кочета, ведя за собой Гаргару и
подмигивая в нашу сторону.
флейтой. Может быть, мы будем выступать с ним вместе, и свинья с нами?
Может быть, он, чувствуя старость, решил подготовить себе замену? Я надену
его широкие штаны, колпак и ботинки, буду свиристеть на флейте, а зрители
будут хохотать...
просили только об одном - не забывать о них на вершине славы. Так, еще
ничего не умея, я уже почувствовал себя артистом.
недоброжелательство. Виною была моя проклятая щербатость. Однажды я вышел
к доске и произнес:
Тебе в лесной школе надо учиться, коробки клеить!
висках.
привычное "урод" или же "ублюдок", но я опередил ее, объявив с
торжествующим злорадством:
укушенная, сорвалась со стула. - Ах, усы-но-вя-а-а-т?
остановила ее, не дала избить меня по-настоящему, как это делали,
например, физкультурник Горохов и завуч Гнущенко. Учительница вцепилась
мне в плечи острыми, как у ведьмы, коготками, к стала трясти, гнусаво
выпевая: "Усы-но-вя-ат? Усы-но-вя-ат?!" Класс с восторгом наблюдал
экзекуцию. Наконец я не вытерпел и крикнул:
не имеешь права!
это? Почему?! Не помня себя от бешенства, я зажмурился, оскалился и издал
дикий вопль, особенно рассмешивший всех. Класс взорвался криками
ликования, а учительский прихвостень Бережков взвыл:
заголосила:
Котьке - он догадался опрокинуть на дерущихся парту. К тому времени я уже
потерял сознание.
беспомощного, неизвестно куда. Я сплю, зарывшись в птичий пух, и слышу во
сне флейту...
сердце трепещет... и очи пылают огнем...
всем мире, пожалуй. Дзанни до сих пор живет в нашей старой квартире, в том
самом доме на теневой стороне, где полуподвальный магазинчик "Канцелярские
товары". Прогуливаясь по бульвару, можно легко отыскать наши два окна -
узкое прямоугольное и полукруглое, над аркой.
девицу с наивно-бессмысленным личиком начинающей проститутки. Во дворе
стоят всегда переполненные мусорные баки, навечно притулился у стены
ржавый "Запорожец" без колес, и тянет из подъезда сыростью и кошками...
была двухэтажная, оклеенная шелковистыми обоями и наполненная
удивительными предметами. Чучело орла служило хозяину вешалкой: на голову
он нахлобучивал шляпу, на лапы вешал пальто, а в клюв всовывал зонтик.
Возле огромного зеркала стоял футляр от виолончели - в нем хранились
старые журналы и жила мышь. Под потолком висели колокольцы, издававшие
сами по себе чудесный звон - тоненький такой, веселый... Тут все было
волшебное, ласковое, уютное - и диван, покрытый мягкой белой шкурой, и
полосатые, как зебра, драпировки, и афиши, и веера, приятно пахнущие
чем-то заморским, и портреты, и книги, и рояль, по сравнению с которым
наш, детдомовский казался замухрышкой и босяком.
Дзанни костюме. Мальчик, оробев среди невиданной роскоши и все еще не веря
в чудо, вдруг и навсегда осознает, что этот мир - его мир. Ему кажется,
что когда-то, до рождения, он уже жил среди красивых вещей, умных книг и
прекрасной музыки. Это открытие наполняет его счастливой гордостью, и он
чувствует себя принцем, вернувшимся домой после долгих лет скитаний...
неведение это питало мои фантазии. Он играл в них то роль несчастного
отца, чей сын убит на дуэли, то еще более несчастного мужа, чья молодая
красавица-жена скоропостижно скончалась от насморка.
предоставив мне полную свободу. Я не преминул бы воспользоваться ею, не
случись со мной странной перемены. Сердце мое, озлобленное, черствое
маленькое сердчишко, не могло простодушно радоваться ничему. Ядовитое
подозрение, что на самом деле я ни на что "не имею права", мешало этому. С
другой стороны, я был уверен, что я "имею право". Как быть? И я решил, что
даром есть хлеб Дзанни не стану, и придумал, как отплатить за его доброту,
- взялся вести домашнее хозяйство, довольно, признаться, запущенное.