невозможно. Тебя это не убеждает?
Комлин начинают большую войну, предварительно к ней не подготовившись, то
им нельзя управлять страной. Нас сокрушат.
ним встречался в семье Павла Прищепы. Генерал Леонид Прищепа, отец Павла,
по должности соприкасался с метеорологической службой и благоволил к
молодому ученому. Павел с ним дружил.
скажете, есть ли изменения в режиме метеорологических станций? Судя по
тому, что небо безоблачно и ветры не рыщут по равнинам, больших нарушений
погоды не ждать? Я верно оцениваю обстановку?
Можно говорить лишь о запланированной стабильности климата, но не о
постоянстве ветра или дождя. Опасных нарушений метеообстановки пока не
происходит. И особых мер по сохранению климата не предписано. Кстати, на
ближайшие двое суток планируется отличная погода.
умел это делать. - Нарушений климата не предвидится, а без этого крупная
война невозможна. В старину обходились шествованием пехоты и наступлениями
бронетанковых армий. Современная добротная война - это, прежде всего,
жестокая метеосхватка. Разве не так?
вдруг словно бы постарел на десяток лет. Он не мог создать в себе такую
перемену искусственно. Его искренно терзали страшные предчувствия грядущих
событий.
правильней. Преступление перед человечеством, какого еще не бывало!
непричастных людей. Ты это хотел сказать?
некоторых имелся свой смысл. А в той, что разразится, смысла нет. Она
бесцельна и потому преступна.
по предмету спора. Я еще не думал, скоро ли война, будет ли она вообще.
Великие события мира от меня не зависели. Но мысль о бессмысленности новой
войны меня заинтересовала. Я попросил объяснения.
впоследствии обращался ко всему миру. Но в тот вечер я не был к ним
подготовлен. Я был пронизан традиционными воззрениями на войну, как на
продолжение государственной политики. В музее я видел на старинной пушке
отлитое красивой вязью изречение: "Последний аргумент королей". Королей
уже мало осталось. Но их "последний аргумент" по-прежнему пребывал самым
веским для сменивших венценосцев председателей и президентов. Многое в
речи Гамова показалось мне либо блажью, либо любовью к парадоксам.
и враги - многократно слышали Гамова, не на одного меня он действовал не
только мыслями, но и тем, как высказывал их. Он умел убеждать, ибо сам был
безмерно убежден. От его голоса, от силы его слов надо было либо заранее
готовиться защищаться, либо безвольно покоряться их действию. Но я впервые
слышал его речь, не реплики в споре, не игру в словесные парадоксы - и не
подготовил защиты. Меня полонила страсть, негодование и боль, возмущение и
сострадание, не сопровождавшие, рассказ о войнах, что уже были, и о войне,
что готовилась, нет, повторяю, не сопровождавшие, а возникавшие как что-то
неотделимое от мысли и слов. Я всем в себе резонировал на речь, так,
наверно, горячая молитва верующего порождает в нем самом ответный словам
поток столь же горячих чувств. Гамов потом говорил, что я не только верный
его последователь, но и первый из учеников. Сомневаюсь, что в тот вечер у
Бара я уже стал его последователем. Но что психологически готов был стать
им, убежден абсолютно.
был допит, печенье съедено. Вновь появилась призрачная жена Бара и убрала
столик с опустошенным самоваром. Мы начали расходиться. Первыми ушли Павел
Прищепа с Казимиром Штупой. Только хмурый Джон Вудворт еще не поднимался с
кресла, когда я оделся. Я вышел вместе с Гамовым. Над землей сияла
полнозвездная ночь.
небо, Семипалов?
пленум звезд. Все светила на месте, ни одно не прикрыто облачком.
тонко сияли Плеяды, летящая коляска Кассиопеи стремилась захватить в свои
недра сверкающих соседей, уже склонялась к горизонту горбатая Большая
Медведица. И, расплескав могучие крылья, звездный Орел тремя ярчайшими
светилами бурно мчался по небу прямо на Вегу. Небо всем своим блеском
безмолвно свидетельствовало о спокойствии в мире.
готовилась война.
во время ходьбы.
беспечности наших руководителей. Они не понимают, какую кашу заваривают.
Уверен, что в эту минуту на всех метеогенераторных станциях Кортезии
спешно форсируются режимы.
плюнут! Вы главного не понимаете, Семипалов: кортезы - хищники, а мы -
дураки! Они ждут лишь повода, чтобы напасть. В такой момент объявить о
поддержке патинов!..
прикрывались нашей широкой спиной... Но патины воинственны не по реальной
силе! Вилькомир Торба, напыщенный индюк, втравит нас в драку с Кортезией
ради своих крохотных интересов. Заставит нас воевать, а при первом
поражении сразу изменит.
останавливаются на улице. Он очнулся и зашагал. Теперь он шел так быстро,
что я еле поспевал.
дряни выплескивается наружу. Каждую минуту ожидай бандитья. Стараюсь
обходиться без поздних прогулок.
поддерживала сносный порядок лишь на центральных проспектах, а Готлиб Бар
жил на окраине.
обернулись, разглядели, что мы приближаемся, и ускорили шаг. Гамов
засмеялся, его позабавило, что нас приняли за хулиганов. Он сбавил ход,
расстояние между нами и женщинами стало увеличиваться. На новом повороте
улицы мы перестали их видеть и сейчас же услышали крики. Я оглянулся - нет
ли поблизости полицейского или других прохожих. Гамов толкнул меня в
плечо.
женщины вырывались из кольца обступивших их пятерых парней. Двое зажимали
одной из них рот и тащили с собой, вторая, не переставая кричать,
отбивалась от остальных. Увидев нас, от группки отделился самый рослый - и
схватился с Гамовым. Двое парней кинулись на меня, двое продолжали
возиться с женщинами. Мои противники были из зверья, бравшего
многолюдством стаи, но не умением драться. Одного я ударил ногой в пах, он
завертелся и заверещал, сжимая живот, и выбыл из схватки. Второй был
проворней и сильней. Он парировал мой выпад, а от его удара в голову я еле
устоял на ногах - здания, как живые, вдруг запрыгали перед глазами. Я
прислонился спиной к стене. И в это мгновение услышал дикий вопль, потом
звериный визг. Я нанес своему противнику удар в плечо, он охнул и
отшатнулся - и, на несколько секунд освобожденный, я увидел, что Гамов и
его враг катаются по мостовой. Противник Гамова был на голову выше его,
успел выхватить нож, но Гамов повалил его наземь, обеими руками выкручивал
руку с ножом, а зубами впился ему в подбородок. Даже в малярийном бреду не
вообразить зрелища чудовищней - страшно выкаченные глаза обоих,
выкручиваемая рука с ножом и залитый кровью рот Гамова, грызущего
подбородок парня. Тот отчаянно старался свободной левой рукой оторвать от
себя Гамова, но не мог и визжал и выл звериным воем.
поспешили на помощь своим. На меня навалились опять двое, третий, стараясь
вызволить высокого балбеса, выдиравшегося из мертвой хватки Гамова, тоже
выхватил нож, но все не мог пустить его в ход, два тела на земле дергались
и взбрыкивали так, что он боялся попасть в своего. Пятый, выключенный
ударом в пах, тяжко стонал и все не отрывал рук от живота.
поворота вдруг вырвался Джон Вудворт.
стену. Второй согнулся под тяжким кулаком Вудворта, и я его срубил наземь.
Оба тут же вскочили и удрали. Мы с Вудвортом бросились к Гамову. Парень,
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Журавлев Владимир
Березин Федор
Шилова Юлия