вникать в загадки, ее железной решительности под внешним покровом доброй
вежливости. А в Пантеоне я увидел женщину - стройную, смуглую, порывистую,
с быстрой речью, быстрыми движениями и такими огромными, черными, с почти
синим белком глазами, что от них трудно было отвести взгляд. Ирина
показалась мне еще больше похожей на Леонида, чем прежде, и сходством не
только внешним. Сегодня, когда трудно что-либо исправить, я вижу, как
грубо ошибся в Ирине. В длинной цепочке причин, породивших нынешние
бедствия, и эта моя ошибка сыграла роль.
"сверкнуть глазами" в данном случае единственно точное. Она сверкнула
глазами и ответила с вызовом, которого я не понял:
многое пошло бы тогда по-другому. Но приблизились Лусин и Труб, было не до
взбалмошных женщин. Лусин пожал мне руку, старый ангел мощно сжал меня
черными крыльями. Рецепты бессмертия, усердно внедряемые у нас галактами,
так же мало помогают моим друзьям, как и мне. Лусин держится молодцом, в
его суховатом теле слишком много жил и костей и слишком мало мяса, такие
долго не дряхлеют. А Труб выглядит стариком. Никогда не думал, что может
быть такая красивая старость, такое, я бы сказал, мощное одряхление. Я с
нежностью выговариваю эти противоречащие одно другому слова "мощное" и
"одряхление", я с болью вижу погибшего Труба, каким он появился на
траурной церемонии, - огромный, чернокрылый, с густой, совершенно седой
шевелюрой, с густыми, совершенно седыми бакенбардами...
сражаться! Ты бы воевал, Эли, я уверен! Жаль, меня не было! Я бы кое-что
преподал им из опыта сражений на Третьей планете!
где имеются люди, они ходят только вместе. В этом есть какая-то
трогательная наивность - галакт и разрушитель демонстрируют, что жестокая
вражда, когда-то разделившая их народы, нынче сменилась горячей дружбой. Я
по-старому назвал Орлана разрушителем, хотя теперь им присвоено название
"демиурги", означающее что-то вроде механика или строителя, - в общем,
творца, а не разрушителя. Словечко "демиург", конечно, точно выражает роль
бывших разрушителей в нашем Звездном Союзе, но не думаю, чтобы
выставляемая напоказ дружба легко давалась Орлану и Грацию, особенно
галакту. Астропсихологи утверждают, что как людям не привить любви к
дурным запахам, так и галактов не приучить быть терпимыми к искусственным
органам и тканям, а демиурги только сменили наименование, но не структуру
тела, где полно искусственных органов и тканей.
произнес галакт, по-человечески протягивая руку: мои маленькие пальцы
исчезли в его гигантской ладони, как в ящике.
галакты способны даже Ромеро дать десять очков форы. Орлан ограничился
тем, что приветственно просиял синеватым лицом, высоко приподнял голову и
с резким стуком вхлопнул ее в плечи.
человек, восемь демиургов, три галакта и два ангела. Катастрофа превратила
в одно неразделимое месиво существа и механизмы. В траурный зал внесли
урну с общим прахом, горсточку мертвой материи, - бывший духовный и
служебный союз членов экипажа превратился в вещественное единение
составляющих их атомов. Я с горечью думал в ту минуту, что мы все на
разных звездах братья по творящей нас материи, но только в смерти ощущаем
наше внутреннее единство.
другой - от астронавтов. Меня тоже просили нести урну, но обряды, где надо
показываться перед всеми, не для меня. И я заранее отказался что-либо
говорить. Ромеро держал краткую речь, а затем зазвучала музыка. Я должен
остановиться на музыке. В странном сочетании причин, определивших наши
сегодняшние метания в диком звездовороте ядра, она тоже сыграла роль.
Играли симфонию "Памяти друга" Збышека Поляновского. Я сотни раз говорил,
что люблю лишь индивидуальную музыку, лишь озвученную гармонию
собственного настроения. Вероятно, мне просто трудно настраиваться на
чужие чувства, в общих для всех мелодиях я ощущаю приказ испытывать то, а
не иное, запрет быть самим собой.
всегда по душе. Она моя, всегда моя, а в тот день звучала так горестно,
так проникновенно, что сам я стал этой скорбной и мужественной музыкой, я
звуками ее сливался с друзьями, с миром, я оставался собой и был всеми
людьми, всем миром сразу. Вероятно, Збышек Поляновский сознательно пытался
породить такое настроение. Могу сказать одно: если он имел подобную цель,
она ему удалась.
симфонией. Ромеро сказал:
экспедицию в ядро Галактики и назначил командующим эскадрой звездолетов
капитана-звездопроходца Олега Шерстюка, нашего общего друга.
экспедиции приняли участие вы!
раз отвечал на предложения командовать звездными походами или принимать в
них участие. После освобождения Персея, после гибели Астра на Третьей
планете Мэри и я возвратились на зеленую прародительницу Землю, чтобы
никогда уже не покидать ее. Так мы постановили для себя двадцать лет назад
и ни разу не отступали от своего решения.
тучи. На Кольцевом бульваре ветер кружил листья. Я с наслаждением дышал
холодным воздухом, больше всех погод люблю вот такую - сухую, резкую,
энергичную, наполненную шумом ветра, сиянием пожелтевших деревьев: осень -
лучшая для меня пора. Мэри тихо сказала:
затеряемся в звездных просторах?
- все равно что быть без себя. Или быть вне себя. Один - я только
половинка целого. Ощущение не из лучших.
нахмурила брови.
лет мы вместе, но я до сих пор побаиваюсь смен ее настроений. Сердитое
выражение ее лица превратилось в отрешенно-мечтательное. Она спросила:
остальное тебе не видно.
сверхъестественностей я в тебе не открывал, это правда. Так какие стихи ты
вспомнила?
несуществующего творца с его веленьями, остальное можно принять: и страх
гибели присущ всему живому, и нет конца желаниям того конгломерата молекул
и полей, который у каждого называется одинаково - "я". Лишь насчет тоски
можно поспорить. Тоска - чувство нерабочее, для отпуска и отдыха, а что
интересного в томительном отдыхе?
причинах катастрофы.
она презрительно. - Удивительный вы народ, мужчины. Ищете злой умысел в
каждой загадке! Воинственность так сидит в вас, что вы готовы допустить,
что сама природа непрерывно ведет с нами военные действия. Приписать
природе собственные недостатки - легкий путь. Но вряд ли правильный!
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Семенова Мария
Володихин Дмитрий
Майер Стефани