указывали эксперты.
отметил для себя, что в картинах бреда удивительно одно: именно то, что
все они без исключения имели математический характер.
- Самым поразительным у говорящей лошади является не содержание ее слов, а
тот факт, что она разговаривает. Сколько я знаю, Ричард ведь никогда не
интересовался математикой?
математика внушает ему отвращение. Он, конечно, знал ее в объеме, какой
необходим нейрофизиологу, но этим и ограничивался.
лаборатории. Они все касались микроизлучений мозговых клеток. Экранирующее
действие черепа открыл не Плачек, это сделали до него, но он подробно
изучил, какие именно лучи отражаются от внутренней поверхности черепной
коробки и как создаются те суммарные волны, генератором которых является
мозг и которые свободно уносятся в пространство. Мозг в отчетах Плачека
представал хаосом излучений, клубком переплетенных волн, а череп был вроде
фильтра, выпускающего наружу нечто упорядоченное.
Ричард считал их не столько органами зрения, сколько каналами, по которым
мозговое излучение исторгается наружу, почти не испытывая упорядочивающего
влияния черепного фильтра. Глаза - и уши тоже, но в меньшей степени -
описывались как отдушины для давящих мозг излучений, как окна, сквозь
которые открывается внутреннее кипение мысли. Плачек доказывал, что при
помощи глаз можно обмениваться любой информацией, особенно если
разговаривающих взглядами снабдить специальными усилителями.
определяющего не только о чем думает человек, но и в какой области он
специализируется, и каков объем и характер его знаний, и велики ли его
возможности в избранной отрасли работы. В приложении к отчету Плачек
указал, что экспертная комиссия отвергла его прибор как ненадежный. Рой
покачал головой. Эксперты сразу требовали полного совершенства. Живая
мысль в предложении Плачека имелась, и она характеризовала самого Плачека,
его научные интересы и методы работы, а сейчас это было для Роя главным.
доставленные ему материалы. - Как его зовут?
тяжелый, несловоохотливый. Объяснения из него надо вытягивать клещами.
Ричард, впрочем, говорил, что ни с кем другим ему так легко не работалось.
Я не пойду с тобой. Мне тяжело в лаборатории Ричарда.
легко работалось с ассистентом. Полный, рыхлый, неторопливый, он был из
тех, кого при рождении забыли одарить железой любопытства. Он был,
по-видимому, идеальным исполнителем - и не более того. Он равнодушно
заверил Роя, что заботился лишь о том, чтобы точней выполнить задания
Плачека, а смысла их не доискивался.
накричать. Очень не люблю, когда кричат.
ухмыляющаяся молодая рожица, хитрые маленькие глаза, нос такой крохотный,
что даже и не замечался на лице, округлый подбородок, массивные
оттопыренные уши, до того несоразмерные голове, что казались приделанными,
а не своими. Плачек был уродлив, но особым, жизнерадостным, дружелюбным
уродством. Одного взгляда на портрет было достаточно, чтобы понять: этот
человек не скорбит о своем физическом несовершенстве. У потенциальных
самоубийц, подумал Рой, лица иные.
от одного до ста, валик регистрирующей ленты, стрелка, бегающая по шкале,
перо, небольшой экран, клавиатура настройки.
экран. А в это время аппарат записывает вашу энцефалохарактеристику:
область интересов, глубину, широту, интенсивность...
кто вы. Ричард применял десятибалльную систему классификации, десять
оценок по десять ступенек в каждой.
исследованию? Уже одни названия внушают страх. Слишком обширную область на
шкале занимают дураки и бездари.
И ведь обычно не знают, что анализ уже идет, пока рассматривают прибор.
а стрелка не шелохнется, пока я не включу резюмирующее устройство. В
первой модели резюматора, правда, не было, от этого возникали
неприятности. К Ричарду как-то пришел приятель из Института
косможурналистики и пожелал проанализироваться. Мы два дня потом собирали
осколки прибора. Во второй модели Ричард конструктивно учел недостатки
человеческого характера.
способности общей. Рой высказал полное удовлетворение. У Клаусена была
вторая ступень способности векториальной, он считал свою классификацию
вполне справедливой. Рой спросил, может ли он взять измеритель таланта к
себе в лабораторию, чтобы познакомиться с ним обстоятельней. Против
обследования прибора Клаусен не возражал и вручил Рою подробную схему
измерителя, составленную самим Плачеком. Рой поинтересовался, пользовался
ли Плачек измерителем таланта для самоанализа. Клаусен ответил, что ничто
так не занимало Плачека, как этот прибор. Не было дня, чтобы он не
провозился с измерителем час-полтора.
он все опыты ставил на себе. И каждый эксперимент должен был что-то в нем
изменить. После опыта он мог весь день просидеть перед измерителем.
не попадал в середняки. Возможно, такая оценка его и огорчала, но он
старался не показывать этого. Он говорил, что упреки нужно адресовать отцу
и матери, которые не постарались снабдить его гениальностью. Он не унывал.
Он хвалился, что прыгнет выше собственных ушей. Он разрабатывал
единственно правильную теорию гениальности, это его собственные слова. Я в
его теории не вникал, хватало своих дел.
даровитости". А необычно?
подавленным в тот день.
гениальности. Он говорил, что эксперимент поставлен безукоризненно,
гениальность обязательно должна получиться. А она не получилась. Он так
расстроился, что взял двухнедельный отпуск. Я тоже отлично отдохнул в эти
две недели.
рассказывал о них, я старался запоминать поменьше. Так было спокойней. А
отчеты он составлял лишь по завершении исследований. Он не терпел рабочих
журналов. Они фиксировали бы его ошибки. Он считал это унижением для себя.
английский, китайский, суахили, хинди... Разные были языки. Он трещал на
них на всех со скоростью водомета. А выше таланта не вытянул. Я бы на его
месте тоже огорчался. Препараты мои, впрочем, были синтезированы
добросовестно, я не позволял себе никаких отклонений от заказа. Ричард
сказал тогда: "Ты не виноват, дело во мне!" Он чуть не плакал.
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Андреев Николай
Браун Дэн