толкучки. Он мне Лондона изобразил... Слушай, твоя улица находится на
Петроградской. Точно выяснил - в справочнике ее нет. Где-то возле
трамвайного парка, пересекается с Маркова. Между прочим, об этом самом
меня расспрашивал Грун. Перед тем, как исчезнуть.
Александр, что шестого все должно быть на высоком идейно-художественном
уровне. Я иду вслед за тобой. Есть особая договоренность. Ты - понял? А
теперь - разменяй сто рублей...
должен червонец. За трехтомник еще. Но ведь он замотает, я его с детства
знаю. Или, может быть, одолжишь мне полтинник до четверга?
раз извещали колонки. Игнациус пересек душную комнату и сел рядом с Аней -
как кол.
взмахивал крыльями фантастический густой снегопад. Вязь снежинок крутилась
и вдруг - замирала. Хлопья быстрого снега набились за переплет. Было ясно,
что жизнь на сегодня заканчивается. Эмма, объятая Каталонией, смотрела на
них, распахнув идиотские злые глаза. Валентина демонстративно не замечала.
Лакированные юноши, приседая от спешки, вскрывали громадную коробку
конфет. Но при этом, как филеры, тоже - поглядывали. Игнациус чувствовал,
что проигрывает важное семейное очко. Вероятно, придется соглашаться на
Стаса. Впрочем, наплевать.
лестницу и пообщаться, то это можно сделать без всякого надуманного
предлога.
лотосом на боку, безразлично повертел ее перед собой и - разжал пальцы.
уже выгнула брови и уже твердо шагнула вперед, но в это время раздался
грохот и возбужденные голоса в прихожей. Беспощадно отдернули шторы.
Громадная тихая смежность ослепила комнату. Всхлипнув, разом заткнулся
выключенный магнитофон. Замерли серые вспученные фигуры - недосогнув руки
и туловища. Оказывается, Градусник, устав ждать, вернулся и дал в морду
Роме Эритрину, который, не торопясь, надевал дубленку. Дал очень сильно.
Но не попал. Вместо этого он залепил в цветное бра на стене и своротил
его, выдернув с корнем шурупы. Эритрин не остался в долгу и ударил
ботинком. Вероятно, с перепугу, не слишком разбираясь - зачем. В
результате перестала существовать тумбочка под телефоном. Как единое
целое. И сам телефон тоже. Поэтому - набежали. Сгрудились, словно в бане,
на двух квадратных метрах. Толкались и говорили все сразу. Жека,
посверкивая потной макушкой, солидно объяснял, что так не поступают. Они -
у него дома. А у него дома так не поступают. В свидетели он призвал
Игнациуса. Игнациус подтвердил, что так не поступают. Они - у него дома.
Градусник, увидев его, попытался обнять и радостно завопил: Поехали к
женщинам, Иннокентий!.. Куда ты меня притащил - козлы всякие... Я ждал,
ждал - замерз... - Его с трудом оторвали и вытолкали. Потом вытолкали
побледневшего Эритрина, который ни за что не хотел уходить, а очутившись
ка тесной площадке, немедленно устремился по лестнице. Но не вниз, как
положено, а вверх, к чердаку.
Валентина.
специально.
и крепко взял Аню за плечи. Она была теплая. И готовая, вероятно, на все.
Вытекал белый пар из форточки. - Я тебя найду, я обязательно разыщу тебя,
ты, пожалуйста, не торопись, не решай ничего - сию же минуту...
Аня.
чернилами. Как индеец - в вихрастом налепленном пухе. Они все-таки
разодрали подушку. Пончик ныл, что еще очень рано и что надо бы еще
поиграть - хоть чуток. А сеньора Валентина пихала его и шипела, явно
сдерживаясь при посторонних. Зато Эмма не сдерживалась - всадила здоровую
оплеуху, и обиженный Ботулин заревел, как стадо диких слонов.
встретишь на эспланадах, а Стас, отстранившись и как бы не замечая,
элегантно курил, держа сигарету за кончик фильтра.
поздоровался - интеллигентный человек... Перестань! - крикнула она
Пончику, который, увлеченно жужжа, загребал снег сапогами.
малиновое солнце висело меж зданий из крепкого инея. Свежий снег был
истоптан глубокими синими тенями. Клубился пар над отдушинами люков.
Саженцы на бульваре безнадежно оцепенели до самой весны.
ты мне обещала купить и не купила...
расплющился. Валентину прижало к нему. Даже сквозь шубу чувствовалось, что
она состоит из одних костей. У нее дергалось морщинистое веко и на скулах
горели два красных мятых пятна. Игнациус старался не смотреть. Она была
очень некрасивая.
ничего, кроме искренней радости.
чудесно, что вы заглянули, мой дорогой!.. Проходите же!.. Проходите, не
стойте!.. - слегка подталкивая сзади, пригнал его в комнату, увешанную
цветастыми блюдцами, темными громоздкими давящими картинами и различными
фотографиями в вычурных деревянных рамках. - Мара! Мара!.. Посмотри же,
кто к нам пришел!..
из-под халата торчала нижняя юбка, и, как курица, злобно уставилась на
Игнациуса.
движений. Элегантный костюм сидел на нем, как на арбузе. Округлившись, без