вон. Ахнула входная дверь, что-то просыпалось за обоями, и стало тихо.
неестественно сверкал на солнце, над коробкой дымился парок. Малянов
решительно разорвал картон и, выкативши глаза, извлек на свет громадный
полиэтиленовый пакет с глубокозамороженным вареным омаром, пламенеющим
красно-коричневым панцирем.
принялся заново изучать ее.
Воздух над городом раскалился до предела. Все живое замерло, расползлось,
попряталось...
ослепительно белых глинобитных домиков, пыля брезентовым верхом, катился
грязно-зеленый УАЗ-469, в просторечии именуемый "газиком".
пошли новые здания - дома, выстроенные в период так называемых
архитектурных излишеств, и странные дома в восточном стиле - рядом с ними
особенно нелепо выглядели серые корпуса производственных зданий с блеклыми
разводами на глухих бетонных стенах.
газик, завывая коробкой передач, резво покатился в гору. Выскочив на холм
- город сверху казался совершенно покинутым, - шофер лихо заложил вираж, и
машина на хорошей скорости понеслась под уклон... Поворот, еще поворот,
открылась новая улица, уставленная однообразными аккуратными пятиэтажными
домами, у подъезда одного такого дома газик затормозил.
слишком испачкаться о пыльный борт. Он был высок ростом и вообще обширен
во всех своих измерениях. Все у него было крупное, массивное - руки,
ступни, мясистое грубое лицо, изуродованное старыми шрамами и ожогом.
бы, этому человеку не свойственное, - и скользнул взглядом по фасаду дома.
В окне второго этажа виднелся Малянов, сидящий на подоконнике. Седой
человек приветствовал его, поднявши растопыренную пятерню, Малянов с
готовностью ответил ему тем же.
шторы теперь можно было раздернуть. В руке Малянов держал гигантский
бутерброд, пышно разукрашенный зеленью. Зелень торчала во все стороны, и,
откусывая от бутерброда, Малянов погружался в эту зелень, как лошадь в
сено.
Муам... И причем жратва первоклассная! Омары, например. Кстати, ты не
знаешь, что с омарами делают?
Вечеровский, элегантный, как дипломат на приеме, в великолепном костюме,
ослепительной сорочке... галстук единственно возможной расцветки...
запонки... в руке трубка, и, разумеется, не какое-нибудь там
ширпотребовское барахло за три пятнадцать, а настоящий "Данхилл" с белой
точкой. Бледное вытянутое лицо его было непроницаемо спокойно, белесые
ресницы помаргивали.
же, подлец, глубокозамороженный...
с изуродованным лицом. Они стояли возле газика и разговаривали, причем
седой поминутно и очень неумело озирался по сторонам. Оба - в черных
мешковатых костюмчиках и в старомодных бобочках с отложными воротничками.
Седой держал в руке объемистый кожаный портфель.
предложили филиал?
газика. Шофер в одиночестве стоял, рассматривая обширную грязную тряпку,
которую держал, расправивши перед собой. Потом он пошел вокруг машины,
отряхивая от пыли брезентовый кузов.
выражение, ученый. Я не хочу быть директором.
администратора. Пока что-то еще шевелится здесь... - от стукнул себя
кулаком в потный лоб. - Пока еще не омертвело напрочь...
задумано как очень серьезное предприятие, и человек, имеющий идеи...
заталкивает тряпку за противотуманную фару. Седой вышел из парадной и
двинулся к машине. Портфеля с ним не было - он держал подмышкой толстенную
ядовито-зеленую папку. Вторая папка, тоже зеленая, по еще более толстая,
висела у него в авоське в другой руке. Шофер кинулся ему помогать, они
погрузились в автомобиль и уехали.
- Зло взяло. Какого дьявола? В прошлом году о Малянове и разговаривать не
хотели - молод, видите ли, недостаточно зрел и вообще - участник
бракоразводного процесса. Ладно, отцы! Я на это наплевал и забыл. А теперь
вот, когда у меня самое что ни на есть пошло... Ты помнишь, я тебе
рассказывал про полости макроскопической устойчивости?
существуют. Ты понимаешь, что это означает и что отсюда следует?
что это - новая теория звездообразования как минимум, а может быть, я
вообще самая общая теория образования материи в физическом понимании этого
слова. Сечешь?
как мог бы их произнести просвещенный дворянин девятнадцатого зека.
голос. - Это нобелевкой пахнет! А они хотят, чтобы я все бросил и занялся
ихним дурацким филиалом? Да гори он огнем! Я и без всяких филиалов
работать не успеваю. Отпуск взял. Представляешь, за свой счет. Чтобы
никакая собака не мешала. Нет же - звонят с утра: почему не хочешь быть
директором? И вообще все как с цепи сорвались - телефон обезумел, дядьки
какие-то прутся с доставкой на дом...
картошкой!
сегодня... Да, кстати, фамилия Снеговой тебе ничего не говорит?
Дверь дерматином обита.
смотрели на обитую дерматином дверь. Потом Вечеровский проговорил
медленно:
непонятна и показалась странной. - Он тебе нужен? Так он уехал только что,
я видел в окно...
потом спросил:
По-моему, там. А что случилось, Фил?
своя белесые глаза. Малянов от такого вопроса смешался, и Вечеровский,
отдавши ему что-то вроде чести указательным пальцем, направился к
лестнице.
стояла теперь на полу в стороне. Ее место на столе занял микрокалькулятор,
и Малянов, нависая над ним, пыхтя и обливаясь потом, пальцем левой руки
набирал программу, считывая ее с длинного листка бумаги. Набрал, запустил
счет. Калькулятор замигал красным окошечком дисплея, а Малянов
удовлетворенно откинулся на спинку стула, отдуваясь и слизывая пот с
верхней губы.
совершенно механическим.
скамеечке сидели неподвижные черные старухи. Жара спадала. Медно-красное