вещи, на события и на людей особым образом, который свойствен только ему
одному и исходит из совокупности его глубоко продуманных наблюдений. Это
личное восприятие мира он и пытается нам сообщить и воссоздать в своей
книге. Чтобы взволновать нас так, как его самого взволновало зрелище
жизни, он "должен воспроизвести ее перед нашими глазами, стремясь к са-
мому тщательному сходству. Следовательно, он должен построить свое про-
изведение при помощи таких искусных и незаметных приемов и с такой внеш-
ней простотой, чтобы невозможно было увидеть и указать, в чем заключают-
ся замысел и намерения автора.
его, чтобы оно держало читателя в напряжении вплоть до самой развязки,
он возьмет своего героя или своих героев в известный период их существо-
вания и доведет их естественными переходами до следующего периода их
жизни. Таким образом, он покажет, как меняются умы под влиянием окружаю-
щих обстоятельств, как развиваются чувства и страсти, как любят, как не-
навидят, как борются во всякой социальной среде, как сталкиваются инте-
ресы обывательские, денежные, семейные, политические.
том, чтобы взволновать или очаровать, не в захватывающем начале или пот-
рясающей катастрофе, но в умелом сочетании достоверных мелких фактов,
которые выявят окончательный смысл произведения Чтобы уместить на трехс-
тах страницах десять лет чьейнибудь жизни и показать, каково было ее
особенное и характерное значение среди всех других окружающих ее сущест-
вовании, автор должен суметь исключить из множества мелких, незначи-
тельных, будничных событий те события, которые для него бесполезны, и
особенным образом осветить все те, которые остались бы незамеченными не-
достаточно проницательным наблюдателем, хотя они-то и определяют все
значение и художественную ценность книги.
понятного для всех способа, часто сбивает с толку критиков, и они не мо-
гут обнаружить эти тонкие, скрытые, почти незаметные нити, используемые
некоторыми современными художниками вместо той единственной веревочки,
которая звалась Интригой.
обостренные состояния души и сердца, то романист наших дней пишет исто-
рию сердца, души и разума в их нормальном состоянии. Чтобы добиться же-
лаемого эффекта, то есть взволновать зрелищем обыденной жизни, и чтобы
выявить свою идею, то есть в художественной форме показать, что же пред-
ставляет собою в его глазах современный человек, автор должен пользо-
ваться только теми фактами, истинность которых неопровержима и неизмен-
на.
же обсуждать и оспаривать их теорию, которую, по-видимому, можно выра-
зить в таких словах: "Только правда, и вся правда до конца".
постоянных и обычных фактов, им нередко приходится исправлять события в
угоду правдоподобию и в ущерб правде, потому что бывает не всегда прав-
доподобна правда.
нам банальную фотографию жизни, но к тому, чтобы дать нам ее воспроизве-
дение, более полное, более захватывающее, более убедительное, чем сама
действительность.
мум по книге в день, чтобы изложить те бесчисленные незначительные про-
исшествия, которые наполняют наше существование.
ды до конца.
редвиденных, самых противоположных, самых разношерстных; она груба, не-
последовательна, бессвязна, полна необъяснимых, нелогичных и противоре-
чивых катастроф, которым место в отделе происшествий.
руженной случайностями и мелочами, только необходимые ему характерные
детали и отбросит все остальное, все побочное.
вольно велико на земле. Но можем ли мы сбросить черепицу с крыши на го-
лову главного действующего лица или швырнуть его под колеса экипажа в
самой середине повествования под тем предлогом, что нужно уделить место
и несчастному случаю?
бесконечно затягиваются. Задача искусства, наоборот, состоит в том, что-
бы осмотрительно подготовлять события, изобретать искусно скрытые пере-
ходы, освещать полным светом, с помощью умелой композиции, основные со-
бытия, придавая всем остальным ту степень реальности, которая соот-
ветствует их значению; все это необходимо для того, чтобы заставить глу-
боко почувствовать ту особенную правду, которую требуется показать.
логике событий, а не копировать рабски хаотическое их чередование.
называться скорее Иллюзионистами.
носит свою собственную реальность в своей мысли и в органах чувств! Раз-
личие нашего зрения, слуха, обоняния, вкуса создает столько истин,
сколько людей на земле. И наш ум, получая указания от этих органов, об-
ладающих различной впечатлительностью, понимает, анализирует и судит
так, как если бы каждый из нас принадлежал к другой расе.
иллюзию поэтическую, сентиментальную, радостную, меланхолическую, гряз-
ную или зловещую, в зависимости от своей натуры. И у писателя нет друго-
го назначения, кроме того, чтобы точно воспроизводить эту иллюзию всеми
художественными приемами, которые он постиг и которыми располагает.
зию безобразного, которая является преходящим представлением! Иллюзию
правды, никогда не остающуюся незыблемой! Иллюзию низости, привлека-
тельную для столь многих! Великие художники - это те, которые внушают
человечеству свою личную иллюзию.
это лишь общее выражение анализирующего себя темперамента.
тивопоставляли одну другой, вместо того чтобы принять их обе: это теория
романа чистого анализа и теория романа объективного. Сторонники анализа
требуют, чтобы писатель неукоснительно отмечал малейшие этапы умственной
жизни и потаеннейшие побуждения, которыми определяются наши поступки, а
самому событию уделял бы второстепенное значение. Событие есть лишь отп-
равной пункт, простая веха, только повод к роману. Следовательно, по их
мнению, нужно писать такие повести, точные и сочиненные, где воображение
сливается с наблюдением, - как у философа, который стал бы писать книгу
о психологии, - то есть излагать причины, черпая их из самых отдаленных
истоков, объяснять все "почему" всех желаний и распознавать все отклики
души, побуждаемой к действию выгодой, страстями или инстинктом.
борот, дать нам точное воспроизведение того, что происходит в жизни; они
тщательно избегают всяких сложных объяснений, всяких рассуждений о при-
чинах и ограничиваются тем, что проводят перед нашим взором вереницу
персонажей и событий.
добно тому как в действительности она скрыта за жизненными фактами.
подвижности повествования, красочности, жизненной живости.
го-нибудь персонажа, объективные писатели ищут тот поступок или жест,
который неизбежно будет сделан человеком в определенном душевном состоя-
нии, при определенных обстоятельствах Они заставляют героя вести себя с
начала и до конца книги таким образом, чтобы все его поступки, все его
порывы являлись отражением его внутренней природы, отражением его мыс-
лей, желаний или сомнений. Они, следовательно, скрывают психологию,
вместо того чтобы выставлять ее напоказ, и делают из нее остов произве-
дения, подобный тем невидимым глазу костям, которые составляют скелет
человеческого тела. Художник, рисуя наш портрет, не показывает же нашего
скелета.
отношении искренности. Прежде всего он правдоподобнее, - ведь люди,
действующие вокруг нас, отнюдь не сообщают нам о побуждениях, которым
они повинуются.
дей, можем достаточно точно определить их характер, чтобы предвидеть их
поведение почти при любых обстоятельствах, если мы с уверенностью можем
сказать: "Такой-то человек, обладающий таким-то темпераментом, в та-
ком-то случае поступит так-то", - из этого вовсе не следует, что мы смо-
жем определить одну за другой все сокровенные последовательные извилины
его мысли, непохожей на нашу мысль, все таинственные зовы его инстинк-
тов, иных, чем у нас, все смутные побуждения его природы, органы кото-
рой, нервы, кровь и плоть, отличаются от наших.
бящий исключительно науку и труд, он никогда не сможет настолько вопло-
титься в пышущего здоровьем, чувственного, пылкого молодца, обуреваемого
всеми вожделениями и даже всеми пороками, чтобы понять и показать интим-
нейшие побуждения и ощущения столь чуждого ему человека, хотя прекрасно
может предвидеть все его жизненные поступки и рассказать о них.
Мацумото Сэйте
Круз Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Куликов Роман