Время и история. От исторической географии к этнической
психологии. Вопреки. Подъемы и упадки. Принцип отсчете
XXXI. Фазы пассионарного подъема и перегрева
Рождение этноса. Подъем пассионарности. Второй Рим или
Антирим? Гниение и возрождение. Пассионарный "перегрев". Поэзия
понятий
XXXII. Смещения
И тут есть закономерность. Пассионариое оскудение.
Взаимность. Аномалия. Ущербность юности. Возвращенная молодость
XXXIII. Фаза надлома
Пассиотрный надлом. Череда расцветов. А в Китае. Жертвы
расцвета. Раскол этнического поля. Надлом и его значение
XXXIV. Фаза инерции
"Золотая осень" цивилизации. От мира "Христианского" к миру
"Цивилизованному". Цивилизация и природа. Кто разрушил Вавилон?
Что такое "упадок культуры?"
XXXV. Фаза обскурации
"Сумерки" этноса. От расцвета к упадку. Кровавый мрак.
Подмена. И всюду так
XXXVI. После конца
Мемориальная фаза. Переход в никуда
Часть девятая. ЭТНОГЕНЕЗ И КУЛЬТУРА
XXXVII. Отрицательные значения в этногенезе
Кристаллизованная пассионарность. Последовательность. Нет!
"Бездна" (вакуум). Деяния и явления. В "полосе свободы".
Прозрения В. И. Вернадского
XXXVIII. Биполярность этносферы
Ложь как принцип. Третий параметр. Губительный фантом.
Древний дуализм. Конкордат с Сатаной. Выход из безысходности
Послесловие
Толковый словарь терминов
Введение
БОЯЗНЬ РАЗОЧАРОВАНИЯ
Когда читатель нашего времени покупает и открывает новую книгу по истории
или этнографии, он не уверен, что прочтет ее даже до середины. Книга может
показаться ему скучной, бессмысленной или просто не отвечающей его вкусу.
Но читателю-то еще хорошо: он просто потерял два-три рубля, а каково
автору? Сборы сведений. Постановка задачи. Десятилетия поисков решения.
Годы за письменном столом. Объяснения с рецензентами. Борьба с редактором.
И вдруг все впустую - книга неинтересна! Она лежит в библиотеках... и ее
никто не берет. Значит, жизнь прошла даром.
Это так страшно, что необходимо принять все меры для избежания такого
результата. Но какие? За время обучения в университете и в аспирантуре
будущему автору нередко внушается мысль, что его задача - выписать как
можно больше цитат из источников, сложить их в каком-либо порядке и сделать
вывод: в древности были рабовладельцы и рабы. Рабовладельцы были плохие, но
им было хорошо; рабы были хорошие, но им было плохо. А крестьянам жилось
хуже.
Все это, конечно, правильно, но вот беда - читать про это никто не хочет,
даже сам автор. Во-первых, потому, что это и так известно, а во-вторых,
потому, что это не объясняет, например, почему одни армии одерживали
победы, а другие терпели поражения, и отчего одни страны усиливались, а
другие слабели. И, наконец, почему возникали могучие этносы и куда они
пропадали, хотя полного вымирания их членов заведомо не было.
Все перечисленные вопросы целиком относятся к избранной нами теме -
внезапному усилению того или иного народа и последующему его исчезновению.
Яркий пример тому - монголы XII-XVII вв., но и другие народы подчинялись
той же закономерности. Покойный академик Б. Я. Владимирцов четко
сформулировал проблему: "Я хочу понять, как и почему все это произошло?",
но ответа не дал, как и другие исследователи. Но мы снова и снова
возвращаемся к этому сюжету, твердо веруя, что читатель не закроет книгу на
второй странице.
Совершенно ясно, что для решения поставленной задачи мы должны прежде всего
исследовать саму методику исследования. В противном случае эта задача была
бы уже давно решена, потому что количество фактов столь многочисленно, что
речь идет не об их пополнении, а об отборе тех, которые имеют отношение к
делу. Даже современники-летописцы тонули в море информации, что не
приближало их пониманию проблемы. За последние века много сведений добыли
археологи, летописи собраны, изданы и сопровождены комментариями, а
востоковеды еще увеличили запас знаний, кодифицируя различные источники:
китайские, персидские, латинские, греческие, армянские и арабские.
Количество сведений росло, но в новое качество не переходило. По-прежнему
оставалось неясным, каким образом маленькое племя иногда оказывалось
гегемоном полумира, затем увеличивалось в числе, а потом исчезало.
Автор данной книги поставил вопрос о степени нашего знания, а точнее -
незнания предмета, которому исследование посвящено. То, что на первый
взгляд просто и легко, при попытке овладеть сюжетами, интересующими
читателя, превращается в загадку. Поэтому обстоятельную книгу писать надо.
К сожалению, мы не можем сразу предложить точные дефиниции (которые, вообще
говоря, весьма облегчают исследование), но по крайней мере мы имеем
возможность сделать первичные обобщения. Пусть даже они не исчерпают всей
сложности проблемы, но в первом приближении позволят получить результаты,
вполне пригодные для интерпретации этнической истории, которую еще
предстоит написать. Ну а если найдется привередливый рецензент, который
потребует дать в начале книги четкое определение понятия "этнос", то можно
сказать так: этнос - феномен биосферы, или системная целостность
дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии живого вещества, в
согласии с принципом второго начала термодинамики, что подтверждается
диахронической последовательностью исторических событий. Если этого
достаточно для понимания, то книгу дальше можно не читать.
ЭТНОСЫ КАК ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ ВИДА HOMO SAPIENS
Больше ста лет ведутся дискуссии: изменяется ли биологический вид Homo
sapiens или социальные закономерности полностью вытеснили механизм действия
видообразующих факторов? Общей для человека и всех других живых существ
является необходимость обмениваться со средой веществом и энергией, но
отличается он от них тем, что почти все необходимые для него средства
существования вынужден добывать трудом, взаимодействуя с природой не только
как биологическое, но прежде всего как социальное существо. Условия и
средства, производительные силы и соответствующие им производственные
отношения непрерывно развиваются. Закономерности этого развития исследуются
марксистской политической экономией и социологией.
Однако социальные закономерности развития человечества не "отменяют"
действия закономерностей биологических, в частности мутаций[1], и
исследовать их необходимо, дабы избежать теоретической односторонности и
практического вреда, который мы наносим сами себе, игнорируя или
сознательно отрицая нашу подчиненность не только социальным, но и более
общим закономерностям развития.
Методологически начать такое исследование можно исходя из преднамеренного
отвлечения от конкретных способов производства. Такая абстракция
представляется оправданной, в частности, потому, что характер этногенеза
существенно отличается от ритмов развития социальной истории человечества.
При таком способе рассмотрения, как мы надеемся, яснее станут контуры
механизма взаимодействия человечества с природой.
Как бы ни была развита техника, все необходимое для поддержания жизни люди
получают из природы. Значит, они входят в трофическую цепь как верхнее,
завершающее звено биоценоза населяемого ими региона. А коль скоро так, то
они являются элементами структурно-системных целостностей, включающих в
себя, наряду с людьми, доместикаты (домашние животные и культурные
растения), ландшафты, как преобразованные человеком, так и девственные,
богатства недр, взаимоотношения с соседями -либо дружеские, либо
враждебные, ту или иную динамику социального развития, а также то или иное
сочетание языков (от одного до нескольких) и элементов материальной и
духовной культуры. Эту динамическую систему можно назвать этноценозом. Она
возникает и рассыпается в историческом времени, оставляя после себя
памятники человеческой деятельности, лишенные саморазвития и способные
только разрушаться, и этнические реликты, достигшие фазы гомеостаза. Но
каждый процесс этногенеза оставляет на теле земной поверхности неизгладимые
следы, благодаря которым возможно установление общего характера
Корнев Павел
Ильин Андрей
Жюль Верн
Орлов Алекс
Никитин Юрий
Глуховский Дмитрий