несчастных, кто ничем не владел и не мог даже ни о чем мечтать... Да и зима
1314/15 года, как на грех, выдалась суровой и голодной.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НА ЗАРЕ ЦАРСТВОВАНИЯ
Глава 1
УЗНИЦЫ ШАТО-ГАЙАРА
лежит городок Пти-Андели, высится замок Шато-Гайар, господствуя над всей
Верхней Нормандией.
Шато-Гайар, как страж, озирает гладь ее вод на десять лье вниз и вверх по
течению.
человека, тревожат его воображение. Наряду с Крак-де-Шевалье в Ливане и
башнями Румели-Гиссар на Босфоре смело можно назвать в числе памятников
военной архитектуры Средневековья и крепость Шато-Гайар.
земли или угрожать соседям, невольно обращаешься мыслью к тем людям, которые
отделены от нас всего лишь пятнадцатью - двадцатью поколениями, к тем людям,
которые возвели эти цитадели, укрывались и жили за этими крепостными
стенами, разрушили эти крепостные стены.
лет. По приказу короля Ричарда Львиное Сердце его построили в течение двух
лет, в обход договоров и с целью грозить отсюда королю Франции. Увидев свое
детище, воздвигнутое на утесе, сверкающее белизной свежей каменной кладки,
опоясанное двойным кольцом крепостных стен, сверками, спускными решетками,
амбразурами, с тринадцатью башенками и главной двухэтажной башней, Ричард
воскликнул: "Какой веселый замок!" - откуда и пошло название Шато-Гайар
отобрал у Ричарда и его любимую крепость.
королевскую тюрьму.
желал сохранить ценой вечного лишения свободы. Тому, за кем убирали
подъемный мост Шато-Гайара, уже никогда не суждено было увидеть белый свет.
подножия крепости выли волки. Только направляясь в часовню слушать мессу,
узник ненадолго покидал свою темницу и по окончании ее вновь возвращался
туда, где ждала его смерть.
ее укреплениями служила местом заключения для двух принцесс, и вся стража
зорко стерегла двух женщин - одной из которых минуло двадцать один год, а
другой восемнадцать, - двух кузин, Маргариту и Бланку Бургундских, бывших
жен сыновей Филиппа Красивого, уличенных в прелюбодеянии с королевскими
конюшими и заточенных после неслыханного еще при дворе Франции скандала
здесь навеки.
самой скале, там царил мрак, там царил холод: два-три окошка да голые стены.
принцесс и одно справа - для коменданта крепости.
застыло привычное выражение скуки, словно их отрядили за фуражом для коней.
благочестием и рвением.
он сообщить своей немногочисленной пастве, повергала и его самого в
смятение.
он. - Печаль великая над всем королевством.
оборками чепцов из небеленого холста.
продолжал капеллан, - пусть те, кто таил при жизни обиду против него,
вознесут заупокойные моления об усопшем, ибо любой человек, велик ли он или
ничтожен, равно нуждается в милосердии, представ перед Судом Господним...
Они уже не чувствовали холода, они забыли обо всех своих страхах и бедах:
безбрежная волна надежды оживила их сердца; и если они обращались сейчас к
Богу, то лишь затем, чтобы возблагодарить Создателя, избавившей) их от
свекра-тирана. Впервые за семь месяцев, прошедших со дня их заключения в
Шато-Гайаре, к ним дошла с воли добрая весть.
другу вполголоса вопросы, переминались с ноги на ногу - словом, подняли
вовсе не подобающий случаю шум.
помазанника еще раскошелятся.
зваться Людовиком X.
Комендант крепости обернулся и грубо приказал:
приходилась супругой его величеству Людовику Наваррскому, восшедшему ныне на
престол. "Вот теперь и стереги королеву Франции", - шептал про себя
комендант крепости.
пожалуй, самые скверные часы в своей жизни провел комендант Робер Берсюме по
милости двух наголо обритых узниц, которых доставили сюда в конце апреля под
эскортом сотни лучников во главе с Алэном де Парейлем, на повозках,
обтянутых черной материей. Пусть польщено тщеславие, но зато сколько тревог,
сколько хлопот! Две молодые женщины, такие молодые, что, как бы они там ни
нагрешили, невольно поддаешься чувству жалости.., и красивые, даже в
уродливых своих рубищах, такие красивые, что трудно, встречаясь с ними изо
дня в день в течение семи месяцев, сохранять спокойствие. Соблазнят ли они
кого-нибудь из стражников, убегут ли из темницы, повесится ли одна из них,
подцепят ли обе какую-нибудь смертельную болезнь или внезапно произойдет в
их судьбе неожиданный поворот (с этими придворными интригами всего жди!) -
во всех случаях виноват будет он, виноват, что обращался с ними слишком
сурово или, наоборот, слишком мирволил им - словом, покуда они здесь, на
повышение в должности рассчитывать нечего. А ведь ему, как и капеллану,
узницам и стражникам, ничуть не улыбается мысль окончить свои дни и свою
карьеру в этой цитадели, обвеваемой всеми ветрами, окутанной всеми туманами,
построенной с расчетом на две тысячи солдат и насчитывающей в своих стенах
только полтораста, в этой цитадели, возвышающейся над долиной Сены, в
проклятом этом краю, где даже война обходит их стороной.
не доставало".
думая о себе и о своих делах.
(лат.).> - выводил капеллан нараспев.
счастливой доле тех священнослужителей, что, облачившись в богатые ризы,
отправляют сейчас ту же заупокойную службу под гулкими сводами собора
Парижской Богоматери. Опальный доминиканец, мечтавший в свое время занять
пост Великого инквизитора, печально оканчивал свои дни в качестве капеллана
при узилище. И он тоже спрашивал себя, не переменится ли к лучшему при новом
царствовании его злосчастная судьба.
подхватил комендант крепости, с завистью представляя себе, как гарцует
сейчас на коне во главе погребальной процессии счастливчик Алэн де Парейль,
капитан королевских лучников.
вполголоса стражник по прозвищу Толстый Гийом у помощника коменданта Лалэна.
свою великую радость.
оплакивали кончину короля Филиппа, но большинство не сумело бы даже
объяснить, какое именно чувство источает из глаз их слезы: просто они
хоронили короля, под властью которого жили, и вместе с ушедшим королем ушла
их молодость.
шагнула к коменданту.
предметах, касающихся и вас лично, - произнесла она, пристально глядя ему в
глаза.
всякий раз испытывал непонятное смущение, а сегодня и подавно.
Черепнин Владимир
Маккефри Энн
Андреев Николай
Пехов Алексей
Орловский Гай Юлий
Емилина Ника