шнурах взоры отца и сына - оба дружно подняли к небу вопрошающие глаза.
коршун. Смирение. Сник Спаргапа. Нахмурился сакский вождь.
жадно выискивая пищу, и слева заходят, и справа, но никто не обращает на
них внимания, пока в племени мир, пока в палатках тишина. Но стоит
случиться несчастью - и коршун уже замечен, и коршун повинен в беде, саков
постигшей.
семейству, кровному роду и племени служить обязан. Спаргапа! Собери людей.
ножны.
вода, с весельем предвкушением схватки в чангале, резво, как
жеребчик-трехлеток, сорвался с места.
глаза слепыми от горя глазами. Искривленный рот женщины издавал неслышный
вопль.
волосатой груди и запел без слов, завыл негромко сквозь косо сцепленные
зубы.
парящий коршун.
Где-то в ее глубине, в непролазных дебрях, бродила Пятнистая смерть.
речную пойму. Пятнистая смерть убивала мгновенно. Двадцать пять
человеческих шагов - таков был прыжок свирепой хищницы. Уступая в размерах
льву и тигру, она вдвое превосходила первого упорством и свирепостью,
второго - умом и ловкостью.
высоко над землей. Какой вихрь мог подхватить столь тяжелых животных и
кинуть на вершину ясеня или черного вяза?
пробиралось чудовище сквозь колючий кустарник; вязало, коварно запутывая
следы, невероятные узлы и петли, заходило вперед, преследуя добычу,
возвращалось и внезапно разило жертву сзади или сбоку.
ради горячей крови задирала десяток животных в день. Ее не могли одолеть
ни клыкастый кабан, ни рогатый олень. Она воровала детей, истребляла людей
для забавы.
боялись, другие брались за дело не очень умело, действовали опрометчиво
или порознь.
душе... Смерть? Она, как и жизнь - человеческое достояние. Она, как и
жизнь, бывает худой и доброй. Надо уметь жить - умереть тоже надо уметь. И
гибелью в правой битве человек превосходит смерть.
богини-творца поют охотники, шлепая мерно и звучно, на всю чангалу,
правыми ладонями об оголенные левые плечи:
и женщину. Завязываешь плод. Наполняешь молоком материнскую грудь. Венец
из ста звезд на мудром челе. Ты высоко опоясана, облачена в одежду из
тридцати шкур выдры, в блестящий мех...
что у них от нетерпения чесались лапы и щелкали зубы.
хлынула в их ноздри из мокрых зарослей, еще не взяв ни одного следа,
собаки уже бешено рвались в драку. Догонять, хватать! Вперед! А там уже
подвернется какая-нибудь живность.
юноше в голову. Он раскраснелся от возбуждения, как от жары, он улыбался
криво и бессмысленно, как пьяный. Если б Спаргапа чуть меньше стеснялся
отца, он бы ринулся в чащу проворней любого пса.
отяжелевшие от еды стервятники. Кинулись с тропы в сторону мохнатые желтые
существа. В холодной тени, повисшей обрывком ночи под кустами гребенчука и
облепихи, вспыхнули зелеными огоньками глаза лукавых шакалов, падких на
падаль.
обглоданные кости - вот и все, что осталось от Наутара.
рук. - Он уподобился нечестивому персу, выброшенному собакам на съедение.
Как доберется до загробного мира человек, по частям разбежавшийся в разные
стороны в желудках зверей и птиц?
проклят!
примеру. И утыканный стрелами черный вяз стал колючим, как дикобраз.
тебя убить.
моему племени, о Пятнистая смерть. Пора взыскать с тебя за все. Кровь за
кровь. Я вспорю твое брюхо, Пятнистая смерть!
двинулся с нею вокруг отвергнутого кумира. Собака, то шумно потягивая
парной воздух, то коротко посапывая, чихая и фыркая, расторопно шарила
подрагивающим носом в молодой осоке.
движения, у нее на загривке дыбом встала шерсть.
боязливо, чем грозно: на чистом песке под редкой травой виднелся отпечаток
громадной круглой лапы. От следа исходил сладковато-душный, нестерпимый
для собак кошачий запах.
Рванулся вперед и Спаргапа, но его настиг грубый окрик отца:
Успеешь голову сломать. Не отходи от меня.
верхние зубы, прикусил крепко, медленно отвел увлажнившиеся глаза в
сторону. И когда он отводил их, вождь так и потянулся к нему с мучительной
любовью и жалостью во взгляде.
точно дряхлый ястреб.
сегодня Пятнистую смерть.
усаженных острыми, как щучьи зубы, шипами, сквозь колючие стены
дымчато-зеленого лоха, источавшего терпкий аромат желтоватых цветов.
мед, стояла гнилая вода, лишь слегка разбавленная влагой недавних скудных
дождей.
они еще не могли закрасить яркой зеленью рыжие пятна прелых трав
прошлогодних. Черная издалека, чангала, как всегда в эту пору, была
изнутри пестрой, в крапинках, как диковинная птица.
дротик, сухие, обломанные стебли тростника отмершего, и не одна собака и
лошадь напоролись нынче на них животом или грудью.
ног длиннохвостые фазаны.
выброшенный катапультой, фазан на миг замирает в воздухе, чтобы
перевернуться, и, косо снижаясь уходит прочь.
сказал наставительно Спаргапе отец. - Дело трудное. Навык нужен.
стрелы пропадали в одной стороне, фазаны - в другой.