Педрилло. С невеселою суетой, локтями пихаясь, ввалятся к императрице и русс-
кие шуты - князь Волконский, Апраксин да князь Голицын - Квасник. Нет, неве-
село царице от их шуток и драк, князь Голицын, уже безумен, однажды ножом се-
бя резал, а Балакирева ей давно поколотить хочется.
глазам видать, что себя умнее меня считаешь?
нас. Я дурачусь от избытка ума, а ты дуришь - от нехватки его. Не пойму вот
только: отчего я не богаче тебя стал?
дерутся. И столь сильны были удары ее, что солдата с ног кулаком валила.
Зверья и дичи разной набивала она тысячами, удержу в охоте не ведая. Трах! -
вылетали из дворца пули, разя мимолетную птицу. Фьють! - высвистывали стрелы,
пущенные из окон (иногда и в человека прохожего).
сколь здоровушша я, и промаха ни единого!
Урину царскую выносили в хрустальной посудине на осмотр лейб-медикам - Фише-
ру, Кондоиди, Ка-ав-Буергаве, Лерхе, де Тейльсу... Показали ее как-то и Лес-
току, который от лечения Анны Иоанновны был отстранен, как прихвостень Елиза-
веты Петровны. Лесток ничего не сказал в консилиуме, но при свидании с цеса-
ревной Елизаветой шепнул ей на ушко:
ного... Ваше высочество, коли пять лет назад не смогли на престол вскараб-
каться, так я вас сейчас подсажу!
чальник ее, Андрей Иванович Ушаков, был крепко задумчив. Думал он думу неиз-
бытную - как бы государыне угодить? Казна вконец уже разорена, и ныне Анна
повсеместно прибылей для себя ищет. И любая Коммерция, любая Коллегия, Сенат
высокий и Кабинет великий - все учреждения государства выгоды ей представля-
ют. Одна лишь Тайная канцелярия людишек коптит заживо, члены им отрывает, то-
пит в мешках с камнями, но доходов от пыток что-то не предвидится. "А нельзя
ли нам, - мыслил Ушаков, - со страха общенародного прямую выгоду иметь? Ведь
ежели россиянин в страхе содержится, то... разве же не даст? Даст, как ми-
ленький!"
ком и безъязыком, когда все замолкло на Руси, явились тогда кричащие "языки".
Под праздники на дни Христовы стали из Тайной розыскных дел канцелярии выво-
дить узников на улицы и по тем улицам проводили их меж домов, заставляя на
людей безвинных, случайно встреченных, кричать "слово и дело"... Вот когда
ужас-то настал! Каждый теперь пешеход и даже дитя малое, едва кандальных за-
видя, спешил укрыться, оговору боясь. Словно тараканы, забивался в щели на-
род... И текли золотые ручьи в канцелярию Тайную, а оттуда - прямо в покои
императрицы. Страх, оказывается, тоже прибылен.
бя за это взыскую своей милостию...
ходить. И сам в гости не набивался. Жили в опаске от слухачей и соглядатаев.
Было! Ведь уже не раз такое бывало... Ты его, сукина сына, в гости к себе за-
лучишь, от стола твоего он сыт и пьян встанет, а потом назавтра. похмелясь
исправно, на тебя же донос и напишет: что говорили, что осуждали... Ой, худо
стало на Руси! О, как худо, не приведи господь!
новны: первый тост за столом произносили с бухты -барахты, не подумав. Пили
за кого придется, а не за матушку пресветлую, государыню Анну Иоанновну...
всякий случай - отовсюду ждали. Доносы в те времена и вот такие бывали:
двухглавые. Поелику орел есть герб государственный, кой принадлежит токмо
всемилостивейшей государыне нашей, и в том видно злостное оскорбление фамилии
высокой, ибо неспроста... Герб на печных изразцах означает желание сжечь
его!"
убивался... Домой он больше не вернулся.
как раз в этом году далеко на юге, над выжженными степями ногаев, стал разго-
раться красноватый огонь одинокой звезды. Это замерцал над скованной Россией
полуночный Марс - звезда воинственная, к походам и кровопролитию зовущая...
вывалился хмельной Миних, а в руке фельдмаршала, жилистой и багровой, тускло
мерцал палаш.
честь... слава... бессмертие. Разверните штандарты мои - пусть все знают, что
я иду...
под этим фортом Гданска в одну лишь ночь Миних угробил три тысячи душ. Теперь
мечтал он реками крови смыть с себя позорное пятно неудачи под Гегельс-бер-
гом... И трясся палаш в руке Миниха.
вивальная бабка, принимал все роды войны и мира. Сейчас он потихоньку, шума
не делая, наблюдал, как в загнивающей утробине Крымского ханства созревает
плод новой для России войны, и... "Не ускорить ли нам эти мучительные роды?"
голландский, что они отпишут своим дворам? Что мы начинаем войну? Но войны
ведь нет еще, слава всевышнему...
пуху и бережении от дворцовых сквозняков) въехал на коляске в сумеречные по-
кои царицы. Здесь трепетали огни множества лампадок, сурово взирал с парсуны
юродивый Тимофей Архипыч, а возле него висел портрет жеманного красавца и по-
эта - графа Плело, убитого под Данцигом. Анна Иоанновна сидела на кушетках и
вязала чулок для Петруши Бирена, сынка своего обожаемого.
бросать. А... надобно! Положение в стране столь ныне неблагоприятно, что мож-
но бунта мужицкого ждать. Газеты европейские уже сколько лет гадают: когда
революция у нас будет? А дабы бунтов избежать, - усыпляюще бубнил Остерман, -
мудрейшие правители всегда войною отвлекают народ от дел внутренних к делам
внешним. Армия же при этом тоже неопасна для престола делается, ибо, баталь-
ями занята, она лишь о викториях славных помышляет...
кая в трудах пребывает, готовя в политике тылы государства для безопасности.
Договориться с шахом Надиром в Персию был послан князь Сергей Голицын (сын
верховника, бывший посол в Мадриде). С дворами европейскими "конжурации" со-
юзные подготавливал граф Густав Левенвольде - обер-шталмейстер царицы.
разгоралась воинственная звезда Марс, и был тот свет в небесах - как рана,
старая и болящая.
вровень с его каретой, которая, скрипя кожею рессор, всю зиму колесила по
зябкой, слякотной от распутиц, неуютной Европе... Вена, - и посол здесь гово-
рил о турецкой угрозе для Австрии и России; Дрезден-тут Левенвольде вел дол-
гие беседы с Августом III о делах польских и курляндских; вот и Берлин,-ко-
роль прусский просил Курляндию для себя, а Левенвольде извинялся за грубость
Миниха... Миних вообще наделал забот дипломатам: по взятии Данцига, разгоря-
чась, он объявил: "А чего там король прусский скрипит своими заплатанными
ботфортами? Не взять ли мне у него Кенигсберг, паче того, к России городишко
сей горазд ближе, нежели к Берлину..."
в Ковно- на ночлег, Густав Левенвольде размышлял о бытии и смысле жизни чело-
веческой. Ему казалось, что он - не он, что жизнь была, но где-то в прошлом.
"Была ли жизнь?" - спрашивал себя посол, и колокол полночной церкви, как фи-
лин, ухал в тишине древнего Ковно. Казалось, все уже было - в избытке! Он
достиг высот, о каких ранее не помышлял. Случись что-либо с Остерманом, и Ле-
венвольде заступит его место. Дворы Европы и сейчас почтительно выслушивают
Левенвольде, из-за спины которого торчат штыки неисчислимых армий русских...
ди вертко вывернули карету за ворота. Снова потекли леса, под луною синели
сугробы, низко присевшие перед таянием. Левенвольде разбудили в Митаве, но он
велел не останавливаться. Митаву он рассматривал через окошко: обитель юности
теперь была унылой и печальной; лошади сбежали на подталый лед, быстро вынес-
ли карету на другой берег Аа; впереди раскинулась наезженная санками латышей
прямая дорога на Ригу.
кого батиста с прорезями для глаз, Свое лицо ему казалось теперь чужим, и Ле-
венвольде скрывал его... от чужих! За двором Конвента ордена Меченосцев, на
узкой улочке, в пропасть которой с высоты глядится Саломея, рубленная из ду-
ба, Левенвольде дернул дверное кольцо и сорвал с себя маску.
Каменистый Артем
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Белов Вольф
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий