померли, а она уже делит. Боится, я захвачу.
заводись... А то еще по горячке ударишь - и суд.
пенсию. Было. И вот - удовлетворили.
уйду!
Дмитриевский, Дмитриевский! Не попахивает ли это чем-то уж больно
знакомым?
всякого препятствия можете ездить к своему Дмитриевскому.
выходило, что ныне ему не надо упрашивать начальство, чтобы ему разрешили
посещать тюрьму, где сидит Дмитриевский. Он - пенсионер. Ему теперь
можно...
переходить к делу. Он решил не говорить о том, что выгнан на пенсию. Не
растолкуешь парню, что к чему. Ездил в Москву, кое-что собрал. Один из
документов показывает Дмитриевскому. Это заявление Дмитриевского
Генеральному прокурору, поданное через администрацию следственного
изолятора города Н.
вас, приведу саму суть. Она, Дмитриевский, важна и для меня, и для вас.
Согласны? Или нет?
хотите - не читайте.
Сколько тогда он связывал с этим письмом! Какая надежда в нем затеплилась!
Но... Напугался! Напугался!
заявлял о своей невиновности - мне прозрачно намекали, что, если я свою
вину не признаю, то по приговору суда могу быть расстрелян. Мне внушили,
что моя участь уже решена, что моя вина доказана стопроцентно!.."
третий день, когда его привели от следователя, камера N_11 взбунтовалась.
Он лежал на полу, тяжело покашливая и отхаркиваясь кровью. Ему сказал
следователь перед тем, как он вошел к нему, только приоткрыв дверь:
кличка)... Ну чего ты лыбишься? Иди сюда, родной! Иди, не смущайся!
повторил:
Генерального прокурора он не ненавидел следователя, - просто написал, что
его тут не били, опустив и первый, и второй, и третий случай, когда его
били.
охранника, пытаясь завладеть его ключами, чтобы проникнуть в комнату
свиданий, а оттуда выбраться в город, отхаркиваясь кровью, Музыкант
приподнялся и сказал им:
Пестун подошел и тяжело ударил Музыканта в живот ногой.
касалось. Потому, может, Гордий и добивался впоследствии замену вышки
Музыканту.
тюрьмы протопали кованые каблуки десантных сапог, Музыкант еще не дышал.
Тот же следователь через несколько дней ехидно заметил:
стороны в сторону.
успокойтесь!
слова... Я их написал после слова стопроцентно... Уж каким образом моя
вина доказана, не представляю себе... Как только я отказывался от своих
показаний, выдуманных показаний, и доказывал свою правоту, мне говорили,
что я не раскаявшийся лжец. Раскаиваться же мне не в чем. Я ведь не
совершал никакого преступления...
Они меня перепутали с кем-то и, понимаешь, втолкнули в камеру к
насильникам. Сидят, понимаешь, они там отдельно. Чтоб чего такого не
случилось. Там своя падаль насильника может укокошить. А я тогда никого не
кокошил. Просто врезал и упал под калитку какую-то. Ну они меня и
попутали. Оказывается, в районе том насилка была. А я перед тем, как
отключиться, со шлюхой валандался. Секс налицо. Они меня и забрали, на
руках оковки - щёлк! Я мычу, ничего сказать ни по-русски, ни по-ихнему не
могу. - Это шептал ему один в камере, уговаривая сознаться.
говори! Убил... Одной сукой на свете меньше будет... Чё она, не давала,
что ли, что ты ее задавил?
следователь... В изолятор пришел. - Он опять заплакал. - Вы за грубость
простите... Я... Он уговаривает не потому, подумалось мне, что боится за
себя - он боится за меня. Меня могут судить по другой статье, а это уже -
вышка. Понимаете? Причем же он? И я взял назад это письмо-заявление. Я
подумал: в самом деле станут разбираться как-то иначе, все пойдет не так,
не так... И - покатилось к вышке... Я уважаю вас, может, кому и верю, так
это вам...
Гордий.
Ведь даже вы... Сколько вас не было у меня? Четыре месяца и три дня... Что
делать? Что делать?..
что говорит как-то неубедительно, не находит тех слов, чтобы этот
изуверившийся человек хотя бы капельку понял его, вдохновился, сумел
выпрямиться, поглядеть на людей твердо, с полным достоинством.
шанс, вы понимаете? Все может завертеться по-другому. Теперь есть у вас
основание говорить правду. Не противоречьте, если потребуются новые
показания. Не говорите заведомой чуши. Не говорите с чужих слов. Говорите
лишь то, что было. Пишите только правду. Напишите в ближайшее время
правду!
Да! Впрочем... И все-таки... Долго вас не было, долго, Иван Семенович... Я
уже подумал - все, Дмитриевский, все!
жена.
болеть! Такие не должны вообще умирать, понимаете? Я слабый, как
оказалось, никчемный... И то... И то... Не хочу! Верите, не хочу! А вы...
Вы не имеете права болеть! - Он как-то скривился, искренность была на
лице, все лицо засветилось. - Не болейте... Так хочется, чтобы такие не
болели... Вот сейчас, - он взглянул торопливо на часы, - да сейчас... У
нас будет концерт... Я уже... Я буду играть в вашу честь.
Василенко Иван
Орловский Гай Юлий
Акунин Борис
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман