read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Он приходил в племя и похищал скот, девушек - все, что хотел. В него
стреляли, но стрелы не могли пронзить его тела, закрытого невидимым покровом
высшей кары. Он был ловок, хищен, силен, жесток и не встречался с людьми
лицом к лицу. Только издали видели его. И долго он, одинокий, так вился
около людей, долго - не один десяток годов. Но вот однажды он подошел близко
к людям и, когда они бросились на него, не тронулся с места и ничем не
показал, что будет защищаться. Тогда один из людей догадался и крикнул
громко:
- Не троньте его. Он хочет умереть!
И все остановились, не желая облегчить участь того, кто делал им зло, не
желая убивать его. Остановились и смеялись над ним. А он дрожал, слыша этот
смех, и все искал чего-то на своей груди, хватаясь за нее руками. И вдруг он
бросился на людей, подняв камень. Но они, уклоняясь от его ударов, не
нанесли ему ни одного, и когда он, утомленный, с тоскливым криком упал на
землю, то отошли в сторону и наблюдали за ним. Вот он встал и, подняв
потерянный кем-то в борьбе с ним нож, ударил им себя в грудь. Но сломался
нож - точно в камень ударили им. И снова он упал на землю и долго бился
головой об нее. Но земля отстранялась от него, углубляясь от ударов его
головы.
- Он не может умереть! - с радостью сказали люди. И ушли, оставив его. Он
лежал кверху лицом и видел - высоко в небе черными точками плавали могучие
орлы. В его глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею всех
людей мира. Так, с той поры остался он один, свободный, ожидая смерти. И вот
он ходит, ходит повсюду... Видишь, он стал уже как тень и таким будет вечно!
Он не понимает ни речи людей, ни их поступков - ничего. И все ищет, ходит,
ходит... Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему. И нет ему места среди
людей... Вот как был поражен человек за гордость!"
Старуха вздохнула, замолчала, и ее голова, опустившись на грудь,
несколько раз странно качнулась.
Я посмотрел на нее. Старуху одолевал сон, показалось мне. И стало
почему-то страшно жалко ее. Конец рассказа она вела таким возвышенным,
угрожающим тоном, а все-таки в этом тоне звучала боязливая, рабская нота.
На берегу запели, - странно запели. Сначала раздался контральто, - он
пропел две-три ноты, и раздался другой голос, начавший песню сначала, а
первый все лился впереди его... - третий, четвертый, пятый вступили в песню
в том же порядке. И вдруг ту же песню, опять-таки сначала, запел хор мужских
голосов.
Каждый голос женщин звучал совершенно отдельно, все они казались
разноцветными ручьями и, точно скатываясь откуда-то сверху по уступам,
прыгая и звеня, вливаясь в густую волну мужских голосов, плавно лившуюся
кверху, тонули в ней, вырывались из нее, заглушали ее и снова один за другим
взвивались, чистые и сильные, высоко вверх.
Шума волн не слышно было за голосами...


II
- Слышал ли ты, чтоб где-нибудь еще так пели? - спросила Изергиль,
поднимая голову и улыбаясь беззубым ртом.
- Не слыхал. Никогда не слыхал...
- И не услышишь. Мы любим петь. Только красавцы могут хорошо петь, -
красавцы, которые любят жить. Мы любим жить. Смотри-ка, разве не устали за
день те, которые поют там? С восхода по закат работали, взошла луна, и уже -
поют! Те, которые не умеют жить, легли бы спать. Те, которым жизнь мила, вот
- поют.
- Но здоровье... - начал было я.
- Здоровья всегда хватит на жизнь. Здоровье! Разве ты, имея деньги, не
тратил бы их? Здоровье - то же золото. Знаешь ты, что я делала, когда была
молодой? Я ткала ковры с восхода по закат, не вставая почти. Я, как
солнечный луч, живая была и вот должна была сидеть неподвижно, точно камень.
И сидела до того, что, бывало, все кости у меня трещат. А как придет ночь, я
бежала к тому, кого любила, целоваться с ним. И так я бегала три месяца,
пока была любовь; все ночи этого времени бывала у него. И вот до какой поры
дожила - хватило крови! А сколько любила! Сколько поцелуев взяла и дала!..
Я посмотрел ей в лицо. Ее черные глаза были все-таки тусклы, их не
оживило воспоминание. Луна освещала ее сухие, потрескавшиеся губы,
заостренный подбородок с седыми волосами на нем и сморщенный нос, загнутый,
словно клюв совы. На месте щек были черные ямы, и в одной из них лежала
прядь пепельно-седых волос, выбившихся из-под красной тряпки, которою была
обмотана ее голова. Кожа на лице, шее и руках вся изрезана морщинами, и при
каждом движении старой Изергиль можно было ждать, что сухая эта кожа
разорвется вся, развалится кусками и предо мной встанет голый скелет с
тусклыми черными глазами.
Она снова начала рассказывать своим хрустящим голосом:
- Я жила с матерью под Фальчи, на самом берегу Бырлада; и мне было
пятнадцать лет, когда он явился к нашему хутору. Был он такой высокий,
гибкий, черноусый, веселый. Сидит в лодке и так звонко кричит он нам в окна:
"Эй, нет ли у вас вина... и поесть мне?" Я посмотрела в окно сквозь ветви
ясеней и вижу: река вся голубая от луны, а он, в белой рубахе и в широком
кушаке с распущенными на боку концами, стоит одной ногой в лодке, а другой
на берегу. И покачивается, и что-то поет. Увидал меня, говорит: "Вот какая
красавица живет тут!.. А я и не знал про это!" Точно он уж знал всех
красавиц до меня! Я дала ему вина и вареной свинины... А через четыре дня
дала уже и всю себя... Мы вс° катались с ним в лодке по ночам. Он приедет и
посвистит тихо, как суслик, а я выпрыгну, как рыба, в окно на реку. И
едем... Он был рыбаком с Прута, и потом, когда мать узнала про все и побила
меня, уговаривал все меня уйти с ним в Добруджу и дальше, в дунайские гирла.
Но мне уж не нравился он тогда - только поет да целуется, ничего больше!
Скучно это было уже. В то время гуцулы шайкой ходили по тем местам, и у них
были любезные тут... Так вот тем - весело было. Иная ждет, ждет своего
карпатского молодца, думает, что он уже в тюрьме или убит где-нибудь в
драке, - и вдруг он один, а то с двумя-тремя товарищами, как с неба, упадет
к ней. Подарки подносил богатые - легко же ведь доставалось все им! И пирует
у нее, и хвалится ею перед своими товарищами. А ей любо это. Я и попросила
одну подругу, у которой был гуцул, показать мне их... Как ее звали? Забыла
как... Все стала забывать теперь. Много времени прошло с той поры, все
забудешь! Она меня познакомила с молодцом. Был хорош... Рыжий был, весь
рыжий - и усы, и кудри! Огненная голова. И был он такой печальный, иногда
ласковый, а иногда, как зверь, ревел и дрался. Раз ударил меня в лицо... А
я, как кошка, вскочила ему на грудь да и впилась зубами в щеку... С той поры
у него на щеке стала ямка, и он любил, когда я целовала ее...
- А рыбак куда девался? - спросил я.
- Рыбак? А он... тут... Он пристал к ним, к гуцулам. Сначала все
уговаривал меня и грозил бросить в воду, а потом - ничего, пристал к ним и
другую завел... Их обоих и повесили вместе - и рыбака и этого гуцула. Я
ходила смотреть, как их вешали. В Добрудже это было. Рыбак шел на казнь
бледный и плакал, а гуцул трубку курил. Идет себе и курит, руки в карманах,
один ус на плече лежит, а другой на грудь свесился. Увидал меня, вынул
трубку и кричит: "Прощай!.." Я целый год жалела его. Эх!.. Это уж тогда с
ними было, как они хотели уйти в Карпаты к себе. На прощанье пошли к одному
румыну в гости, там их и поймали. Двоих только, а нескольких убили, а
остальные ушли... Все-таки румыну заплатили после... Хутор сожгли и
мельницу, и хлеб весь. Нищим стал.
- Это ты сделала? - наудачу спросил я.
- Много было друзей у гуцулов, не одна я... Кто был их лучшим другом, тот
и справил им поминки...
Песня на берегу моря уже умолкла, и старухе вторил теперь только шум
морских волн, - задумчивый, мятежный шум был славной второй рассказу о
мятежной жизни. Все мягче становилась ночь, и все больше разрождалось в ней
голубого сияния луны, а неопределенные звуки хлопотливой жизни ее невидимых
обитателей становились тише, заглушаемые возраставшим шорохом волн... ибо
усиливался ветер.
- А то еще турка любила я. В гареме у него была, в Скутари. Целую неделю
жила, - ничего... Но скучно стало... - вс° женщины, женщины... Восемь было
их у него... Целый день едят, спят и болтают глупые речи... Или ругаются,
квохчут, как курицы... Он был уж немолодой, этот турок. Седой почти и такой
важный, богатый. Говорил - как владыка... Глаза были черные... Прямые
глаза... Смотрят прямо в душу. Очень он любил молиться. Я его в Букурешти
увидала... Ходит по рынку, как царь, и смотрит так важно, важно. Я ему
улыбнулась. В тот же вечер меня схватили на улице и привезли к нему. Он
сандал и пальму продавал, а в Букурешти приехал купить что-то. "Едешь ко
мне?" - говорит. "О да, поеду!" - "Хорошо!" И я поехала. Богатый он был,
этот турок. И сын у него уже был - черненький мальчик, гибкий такой... Ему
лет шестнадцать было. С ним я и убежала от турка... Убежала в Болгарию, в
Лом-Паланку... Там меня одна болгарка ножом ударила в грудь за жениха или за
мужа своего - уже не помню.
Хворала я долго в монастыре одном. Женский монастырь. Ухаживала за мной
одна девушка, полька... и к ней из монастыря другого, - около Арцер-Паланки,
помню, - ходил брат, тоже монашек... Такой... как червяк, все извивался
предо мной... И когда я выздоровела, то ушла с ним... в Польшу его.
- Погоди!.. А где маленький турок?
- Мальчик? Он умер, мальчик. От тоски по дому или от любви... но стал
сохнуть он, так, как неокрепшее деревцо, которому слишком много перепало
солнца... так и сох все... Помню, лежит, весь уже прозрачный и голубоватый,
как льдинка, а все еще в нем горит любовь... И все просит наклониться и
поцеловать его... Я любила его и, помню, много целовала... Потом уж он
совсем стал плох - не двигался почти. Лежит и так жалобно, как нищий
милостыни, просит меня лечь с ним рядом и греть его. Я ложилась. Ляжешь с
ним... он сразу загорится весь. Однажды я проснулась, а он уж холодный...



Страницы: 1 [ 2 ] 3 4 5
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.