read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



вдали, было как бы наведено светлым лаком, погружало противоположную сторону
в блестящий туман, где, однако, раз останавливался там взор, все виделось с
отчетливостью бинокля, - и лица и выражения. Цирк, залитый светом, от
укрепленных под потолком трапеций, от медных труб музыкантов, шелестящих
нотами среди черных пюпитров, до свежих опилок, устилавших арену, - был во
власти электрических люстр, сеющих веселое упоение. Закрыв глаза, можно было
по слуху намечать все точки пространства - скрип стула, кашель, сдержанный
полутакт флейты, гул барабана, тихий, взволнованный разговор и шум, подобный
шуму воды, - шелеста движений и дыхания десятитысячного человеческого
заряда, внедренного разом в поперечный разрез круглого здания. Стоял острый
запах тепла, конюшен, опилок и тонких духов - традиционный аромат цирка,
родственный пестроте представления.
Начало задерживалось; нетерпение овладело публикой; по галереям несколько
раз, вспыхивая неровным треском, перекатились аплодисменты. Но вот звякнул и
затрепетал третий звонок. Бухнуло глухое серебро литавр, взвыл тромбон,
выстрелил барабан; медь и струны в мелькающем свисте флейт понесли
воинственный марш, и представление началось.
IV
Для этого вечера дирекция выпустила лучшие силы цирка. Агассиц знал, что
к вершине горы ведут крутые тропинки. Он постепенно накаливал душу зрителя,
громоздя впечатление на впечатление, с расчетливым и строгим разнообразием;
благодаря этому зритель должен был отдать весь скопленный жар души
венчающему концу: в конце программы значился "Двойная Звезда".
Арена ожила: гимнасты сменяли коней, кони - клоунов, клоуны - акробатов;
жонглеры и фокусники следовали за укротителем львов. Два слона, обвязанные
салфетками, чинно поужинали, сидя за накрытым столом, и, княжеским движением
хобота бросив "на чай", катались на деревянных шарах. Задумчивое
остолбенение клоунов в момент неизбежного удара по затылку гуттаперчевой
колбасой вызвало не одну мигрень слабых голов, заболевших от хохота. Еще
клоуны почесывались и острили, как наездник с наездницей, на белых
астурийских конях, вылетели и понеслись вокруг арены. То бы Вакх и вакханка
- в шкурах барса, венках и гирляндах роз; они, мчась с силой ветра,
разыграли мимическую сцену балетного и акробатического характера, затем
скрылись, оставив в воздухе блеск и трепет грациозно-шальных тел, одержимых
живописным движением. После них, предшествуемые звуком трубы, вышли и
расселись львы, ревом заглушая оркестр; человек в черном фраке, стреляя
бичом, унизил их, как хотел; пена валилась из их пастей, но они вальсировали
и прыгали в обруч. Четыре гимнаста, раскачиваясь под куполом,
перебрасывались с одной трапеции на другую жуткими вольтами. Японец-фокусник
вытащил из-за ворота трико тяжеловесную стеклянную вазу, полную воды и живых
рыб. Жонглер доказал, что нет предметов, которыми нельзя было бы играть,
подбрасывая их на воздух и ловя, как ласточка мух, без ушибов и промаха;
семь зажженных ламп взлетали из его рук с легкостью фонтанной струи. Концом
второго отделения был наездник Ришлей, скакавший на пяти рыжих белогривых
лошадях и переходя, стоя, с одной на другую так просто, как мы
пересаживаемся на стульях.
Звонок возвестил антракт; публика повалила в фойе, курительные, буфеты и
конюшни. Служители прибирали арену. За эти пятнадцать минут племянница
министра Руна Бегуэм, сидевшая в его ложе, основательно похоронила надежды
капитана Галля, который, впрочем, не сказал ничего особенного. Он глухо
заговорил о любви еще утром, но им помешали. Тогда Руна сказала "до
свиданья" - с весьма вразумительным холодом выражения, но ослепшее сердце
Галля не поняло ее ровного, спокойного взгляда; теперь, пользуясь тем, что
на них не смотрят, он взял опущенную руку девушки и тихо пожал ее, Руна,
бестрепетно отняв руку, повернулась к нему, уткнув подбородок в бархат
кресла. Легкая, светлая усмешка легла меж ее бровей прелестной морщинкой, и
взгляд сказал - нет.
Галль сильно похудел в последние дни. Его левое веко нервно
подергивалось. Он остановил на Руне такой долгий, отчаянный и пытливый
взгляд, что она немного смягчилась.
- Галль, все проходит! Вы - человек сильный. Мне искренно жаль, что это
случилось с вами; что причиной вашего горя - я.
- Только вы и могли быть, - сказал Галль, ничего не видя, кроме нее. - Я
вне себя. Хуже всего то, что вы еще не любили.
- Как?!
- Эта страна вашей души не тронута. В противном случае воспоминание
чувства, может быть, сдвинуло бы ваше сердце с мертвой точки.
- Не знаю. Но хорошо, что наш разговор переходит в область соображений. К
этому я прибавлю, что смотрела бы, как на несчастье, на любовь, если поразит
она меня без судьбы.
Руна покойно обвела взглядом ряд лож, точно желая выяснить, не таится ли
уже теперь где-нибудь это несчастье среди пристальных взглядов мужчин; но
восхищение так надоело ей, что она относилась к нему с презрительной
рассеянностью богача, берущего сдачу медью.
- Любовь и судьба - одно... - Галль помолчал. - Или... что вы хотите
сказать?
- Я подразумеваю исключительную судьбу, Галль. Знаю, - Руна скорбно
двинула обнаженным плечом, - что такой судьбы я... недостойна. - Высокомерие
этого слова скрылось в бесподобной улыбке. - Но я все же хочу, чтобы эта
судьба была особенная.
Галль понял по-своему ее горделивую мечту.
- Конечно, я вам не пара, - сказал он с искренней обидой и с не менее
искренним восторгом. - Вы достойны быть королевой. Я - обыкновенный человек.
Однако нет вещи, над которой я задумался бы, прикажи вы мне исполнить ее.
Руна повела бровью, но улыбнулась. Сильная любовь возбуждала в ней
религиозное умиление. Когда Галль не понял ее, она захотела подвинуть его
ближе к своей душе. Так добрые люди любят, посетовав нищему о его горькой
доле, заняться анализом своих ощущений на тему: "добрый ли я человек"? А
нищему все равно.
- Для королевы я, пожалуй, умнее, чем надо быть умной в ее сане, -
сказала Руна. - Я ведь знаю людей. Должна вас изумить. Та судьба, с какой
могла бы я встретиться, не смотря на нее вниз, - едва ли возможна. Вероятно,
нет. Я очень тщеславна. Все, что я думаю о том, смутно и ослепительно. Вы
знаете, как иногда действует музыка... Мне хочется жить как бы в
несмолкающих звуках торжественной, всю меня перерождающей музыки. Я хочу,
чтобы внутреннее волнующее блаженство было осмыслено властью, не знающей ни
предела, ни колебаний.
Эту маленькую, беззастенчивую исповедь Руна произнесла с грациозной
простотой молодой матери, нашептывающей засыпающему ребенку сны властелинов.
- Экстаз?
- Я не знаю. Но слова заключают больше, чем о том думают люди, жалеющие о
немощи слов. Довольно, а то вы измените мнение обо мне в дурную сторону.
- Я не меняю мнений, не меняю привязанностей, - сказал Галль и, видя, что
Руна задумалась, стал молча смотреть на ее легкий профиль, собирая, для
полноты впечатления, все, что о ней знал. Десяти лет она написала
замечательные стихи. Семнадцатый и восемнадцатый годы она провела в
кругосветном плавании, и ее экзотические рисунки были проданы с большой
выставки по дорогой цене, в пользу слепых. Она не искала популярности этого
рода - не любила ее. Она великолепно играла; ей по очереди пророчили то ту,
то другую славу, - она славы не добивалась. В ее огромном доме можно было
переходить из помещения в помещение с нарастающим чувством власти денег,
одухотворенной художественной и разносторонней душой. Независимая и
одинокая, она проходила жизнь в душевном молчании, без привязанностей и
любви, понимая лишь инстинктом, но не опытом, что дает это, еще не
испытанное ею чувство. Она знала все европейские языки, изучала астрономию,
электротехнику, архитектуру и садоводство, спала мало, редко выезжала и еще
реже устраивала приемы.
Этот невозмутимый, холодный мир был заключен в совершенную оболочку. По
мягкости линий и выражения ее лицо было лицом блондинки, но под сверкающей
волной черных волос давало непостижимое сочетание зноя и нежности. Ее вполне
женственная, без впечатления хрупкости, фигура веяла свежестью и весельем
ясного тела. Она была чуть пониже Галля; он же, при среднем росте, казался
выше благодаря эполетам.
Галль - интеллигентный воин с немного расплывчатым лицом и
меланхолическими глазами доброго человека, которым пытался иногда придать
высокомерное выражение, передумав о Руне Бегуэм все, что пришло на мысль,
обратил внутренний взгляд к себе, но, не найдя там ничего особенного, кроме
здоровья, любви, службы и аккуратных привычек, почувствовал печаль смирения.
Ему не следовало говорить о любви. Все же в момент третьего звонка, как бы
дернутый его трелью за язык, он успел сказать: "Я желаю вам счастья..."
Конец фразы: "если бы - со мной..." - застрял в его горле. Он разгладил усы
и приготовился смотреть представление.
V
Последний перед выходом "Двойной Звезды" номер назывался "Бессилие оков".
Он состоял в том, что широкоплечего, низкорослого человека связали по рукам
и ногам толстенными веревками, опутали проволокой; сверх того опоясали
кандалами руки и ноги. Затем его накрыли простыней; он повозился под ней
минуты две и встал совершенно распутанный; узы валялись на песке.
Он ушел. Наступила глубокая, острая тишина. Музыка заиграла и смолкла.
Цирк неслышно дышал. Заразительное ожидание проникло из души в душу,
напрягая чувства; взгляды, направленные к выходной занавеси, молча вызывали
обещанное явление. Музыканты перелистывали ноты. Прошло минут пять;
нетерпение усиливалось. Верхи, потрещав вразброд, разразились залпами
рукоплесканий протеста; средина поддержала их; низы беседовали, трепетали
веерами, улыбались.
Тогда, вновь заставив стихнуть шум нетерпения, у выхода появился человек
среднего роста, прямой, как пламя свечи, с естественной и простой манерой;
задержась на мгновение, он вышел к середине арены, ступая мягко и ровно;
остановясь, он огляделся с улыбкой, обвел взглядом сверкающую впадину цирка
и поднял голову, обращаясь к оркестру.



Страницы: 1 [ 2 ] 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.