Чтение 2–й страницы книги ~Учитель фехтования~

оставалось не более пятидесяти верст.

И вот я снова в своей повозке. Я спросил ямщика, нельзя ли поднять ее
верх, на что он охотно согласился.

В Луге мне пришла в голову другая, не менее блестящая мысль: снять
сиденье, настлать в повозку побольше соломы, а под голову вместо подушки
положить свой плащ. Благодаря этому я получил возможность ехать
сравнительно сносно. В Гатчине ямщик указал мне на дворец, в котором жил
Павел I во время всего царствования Екатерины. Затем в Царском Селе я
увидел дворец, где и поныне живет император Александр, но я так устал с
дороги, что удовольствовался созерцанием этих дворцов издали, дав себе
слово осмотреть их более основательно, вернувшись сюда в экипаже
получше.

За Царским Селом в дрожках, которые ехали впереди меня, сломалась
ось. Хотя экипаж и не перевернулся, но сильно накренился. Из него
выскочил какой-то высокий, худощавый господин, держа в одной руке
цилиндр, а в другой - небольшую карманную скрипку. Он был в черном
фраке, какой носили парижане в 1812 году, в коротких панталонах, в
шелковых черных чулках и туфлях с пряжками. Очутившись на дороге, он
начал топать сперва правой, затем - левой ногой, потом прыгать,
очевидно, желая удостовериться, что ничего не сломал себе. Я счел
невозможным проехать мимо, не остановившись и не спросив его, не
случилось ли с ним какой-нибудь беды.

- Никакой, сударь, - отвечал он, - если не считать, что я пропущу
урок. А за каждый урок я получаю по луидору. Ученица моя - красивейшая
женщина Петербурга, мадемуазель де Влодек. Послезавтра она должна
изображать Филадельфию, одну из дочерей лорда Вартона с картины
Ван-Дейка на празднестве, которое дается при дворе в честь герцогини
Веймарской.

- Простите, сударь, - отвечал я, - мне не совсем понятны ваши слова,
но это ничего не значит, раз я могу вам быть полезен..

- Не только полезны, но вы можете прямо-таки спасти меня. Представьте
себе, что я только что давал урок танцев княгине Любомирской, на ее
даче, в двух шагах отсюда. За этот урок я получаю два луидора - меньше я
там не беру. Я пользуюсь известностью и извлекаю из этого выгоду. Все
это понятно, так как других французов, учителей танцев, кроме меня, в
Петербурге нет. А экипаж княгини, в котором меня отвозят в город, как
видите, сломался. К счастью, я дешево отделался.

- Если не ошибаюсь, сударь, - сказал я, - то я могу оказать вам
услугу, предложив место в своей повозке.

- О, милостивый государь, это было бы огромным одолжением для меня,
но я не осмеливаюсь... - Как! Между соотечественниками?

- Стало быть, вы француз?

- И также артист.

- Вы артист? Ах, сударь, Петербург скверный город для артистов!
Особенно для учителей танцев. Надеюсь, вы не учитель танцев?

- Но ведь вы мне только что сказали, что вам платят по луидору за
урок. Это, мне кажется, весьма изрядная плата.

- Совершенно верно, но теперь, знаете ли, не то, что было прежде.
Французы все здесь испортили. Так вы не учитель танцев? Нет?

- А мне между тем рассказывали о Петербурге как о замечательном
городе для любого мастера своего дела.

- Совершенно верно, так оно и было прежде. Какой-нибудь жалкий
парикмахер зарабатывал здесь еще недавно по 600 рублей в день, а я с
трудом выколачиваю 80. Скажите, сударь, вы действительно не учитель
танцев?

- О нет, дорогой соотечественник, - отвечал я, тронутый его
беспокойством, - вы можете смело сесть в мою повозку, не боясь, что я
окажусь вашим конкурентом.

- С удовольствием принимаю ваше приглашение, сударь, - сказал мой
собеседник, усаживаясь в повозку рядом со мною, - теперь благодаря вам я
поспею вовремя к уроку.

Ямщик погнал лошадей, и три часа спустя, то есть уже вечером, мы
въехали в Петербург через Московские ворота. Мой спутник оказался весьма
милым и любезным собеседником; убедившись, что я не учитель танцев, он
посоветовал мне остановиться в Лондонской гостинице, на углу Невского и
Адмиралтейской площади.

Мы расстались. Он сел на извозчика, а я направился в указанную им
гостиницу.

Нечего говорить о том, что, несмотря на все желание поскорее
ознакомиться с городом Петра I, я отложил это дело до следующего дня. Я
был буквально разбит и едва держался на ногах. С трудом добрался я до
своего номера, где, к счастью, оказалась хорошая постель, чего я был
лишен в пути начиная от Вильны.

Проснувшись на другой день около двенадцати часов дня, я первым делом
подбежал к окну: передо мной высилось Адмиралтейство со своей длинной
золотой иглой, на которой красовался маленький кораблик. Адмиралтейство
было окружено деревьями. Слева находился сенат, а справа - Зимний дворец
и Эрмитаж. Между ними виднелись изгибы Невы, показавшейся мне широкой,
как море.

Одевшись, я наскоро позавтракал, тотчас же выбежал на Дворцовую
набережную и добрался до Троицкого моста, длиною в 1800 шагов, откуда
мне советовали посмотреть на город. Должен сказать, что это был один из
лучших советов, данных мне в жизни.

Не знаю, есть ли в мире вид, который мог бы сравниться с
развернувшейся перед моими глазами панорамой.

Справа, неподалеку от меня, стояла крепость, колыбель Петербурга, как
корабль пришвартованная к Аптекарскому острову двумя легкими мостами.
Над ее стенами возвышались золотой шпиль Петропавловского собора, места
вечного упокоения русских царей, и зеленая крыша Монетного двора. На
другом берегу реки, против крепости, я увидел Мраморный дворец, главный
недостаток которого заключается в том, что архитектор как бы случайно
забыл сделать ему фасад. Далее шли Эрмитаж, великолепное здание,
построенное Екатериной II, Зимний дворец, привлекающий внимание скорее
своей массой, чем формой, своей величиной, чем архитектурой, и
Адмиралтейство с двумя павильонами и гранитными лестницами. К нему ведут
два главных проспекта Петербурга: Невский, Вознесенский и Гороховая
улица. Наконец за Адмиралтейством виднелась Английская набережная с ее
великолепными зданиями, которая упирается в Новое Адмиралтейство.

Прямо передо мной находились Васильевский остров, биржа, модное
здание, построенное - не знаю почему - между двумя ростральными
колоннами. Две ее полукруглые лестницы спускаются к самой Неве. Тут же
неподалеку расположены всякие научные учреждения - Университет, Академия
наук. Академия художеств и там, где река делает крутой изгиб, - Горный
институт.

С другой стороны Васильевский остров, обязанный своим названием
одному из приближенных Петра I по имени Василий, омывается Малой Невкой,
отделяющей его от Вольного острова. Здесь, в прекрасных садах, за
позолоченными решетками цветут в течение трех месяцев, что длится
петербургское лето, всевозможные редчайшие растения, вывезенные из
Африки и Италии; здесь же расположены роскошные дачи петербургских
вельмож.

Если встать спиной к крепости, а лицом против течения реки, панорама
меняется, по-прежнему оставаясь грандиозной. В самом деле, неподалеку от
моста, где я стоял, находятся на одном берегу Невы Троицкий собор, а на
другом - Летний сад. Кроме того, я заметил слева от себя деревянный
домик, в котором жил Петр I во время постройки крепости. Около этого
домика до сих пор сохранилось дерево, к которому на высоте десяти футов
прикреплен образ богоматери.

Когда основатель Петербурга спросил у кого-то, до какой высоты
поднимается вода в Неве во время наводнения, ему показали этот образ
божьей матери, и он был готов отказаться от своего грандиозного плана
основать здесь столицу. Дерево и прославленный домик окружены каменным
строением с аркадами для защиты их от влияния времени и от
разрушительного действия климата. Сам домик поражает своей удивительной
простотой. В нем всего три комнаты: гостиная, столовая и спальня. Петр I
строил город и не имел времени построить для себя дворец.

Дальше и по-прежнему слева от меня лежал старый Петербург с Военным
госпиталем и Медицинской академией, а за ним деревня Охта и ее
окрестности. На противоположном берегу, правее кавалергардских казарм,
были расположены Таврический дворец под изумрудной крышей,
артиллерийские казармы и старый Смольный монастырь.

Трудно сказать, сколько времени я оставался на мосту, восхищаясь этой
дивной панорамой. Правда, при более внимательном рассмотрении всех этих
дворцов и садов они кажутся оперной декорацией: колонны, производившие
издали впечатление мраморных, были на самом деле кирпичными, но на
первый взгляд вид их был так восхитителен, что он превосходил все, что
можно себе представить.

Пробило четыре часа, а меня предупреждали, что табльдот в гостинице
начинается в половине пятого. Поэтому, к крайнему своему сожалению, я
должен был вернуться домой. Назад я шел мимо Адмиралтейства, чтобы лучше
рассмотреть колоссальный памятник Петру Первому, который раньше видел
только издали, из моего окна.

При беглом знакомстве население Петербурга отличается одной
характерной особенностью: здесь живут либо рабы, либо вельможи -
середины нет.

Надо сказать, что сначала мужик не вызывает интереса: зимой он носит
овчинный тулуп, летом - рубашку поверх штанов. На ногах у него род
сандалий, которые держатся при помощи длинных ремешков, обвивающих ногу
до самых колен. Волосы его коротко острижены, а борода - такая, какая
ему дана природой Женщины носят длинные полушубки, юбки и огромные