Чтение 2–й страницы книги ~Черный тюльпан~

ком, и если б нашлись в Гааге смелые люди, - они никогда бы не допустили
Корнеля де Витта отправиться в изгнание. Ведь он, как только очутится за
пределами Голландии, сейчас же снова начнет вместе с Францией плести
свои интриги и будет жить со своим негодяем-братом Яном на золото марки-
за Лувуа.

Понятно, что при таком настроении люди, жаждущие зрелища, обычно не
идут шагом, а бегут. Вот почему жители Гааги стремительно бежали по нап-
равлению к Бюйтенгофу.

Среди наиболее торопившихся бежал и Тикелар, полный озлобления и не
знающий, что же ему теперь предпринять. У оранжистов он считался олицет-
ворением честности, национальной гордости и христианского милосердия.

Этот благородный негодяй изощрял все свое остроумие и пускал в ход
всю силу своего воображения, рассказывая, как Корнель де Витт пытался
купить его совесть, какие суммы денег он сулил ему и какие адские махи-
нации строил заблаговременно, чтобы устранить для него, Тикелара, все
затруднения при покушении на убийство.

И каждая его фраза жадно воспринималась толпой, вызывала бурные возг-
ласы восторженной любви к Вильгельму Оранскому и слепой ненависти к
братьям де Виттам.

Толпа готова была проклинать неправедных судей, которые своим приго-
вором давали возможность скрыться живым и невредимым такому ужасному
преступнику, каким был этот негодяй Корнель де Витт.

А подстрекатели тем временем шептали исподтишка:

- Он ускользнет от нас. Он уедет.

Другие добавляли:

- В Схвенингене его поджидает корабль, французский корабль. Тикелар
видел его.

- Доблестный Тикелар! Честный Тикелар! - хором кричала толпа.

- А вы не думаете о том, - произнес кто-то, - что вместе с Корнелем
сбежит и Ян, такой же предатель, как и его брат?

- И эти два мерзавца будут проедать во Франции наши деньги, деньги за
наши корабли, наши арсеналы, наши верфи, проданные Людовику XIV!

- Не дадим им уехать! - воскликнул некий патриот, более ярый, чем
прочие.

- К тюрьме! К тюрьме! - завопила толпа.

И под эти возгласы ускорялись шаги горожан, заряжались мушкеты, свер-
кали бердыши и загорались глаза.

Однако никакого насилия пока еще не было совершено, и кавалерийская
цепь, охранявшая доступ к Бюйтенгофу, стояла суровая, непроницаемая,
молчаливая и более грозная в своей неподвижности, чем эти возбужденные
толпы гаагских буржуа с их криками и угрозами. Отряд стоял неподвижно
под зорким взглядом своего командира, капитана гаагской кавалерии, кото-
рый сидел на коне с обнаженной, но опущенной к стремени шпагой.

Этому отряду кавалерии, единственному барьеру, защищавшему тюрьму,
пришлось сдерживать не только бушующую, разнузданную толпу народа, но
также и отряд гражданской милиции, выстроенный перед тюрьмой для сов-
местного с кавалерией поддержания порядка. Милиция подавала пример
смутьянам провокационными выкриками:

- Да здравствует принц Оранский! Долой предателей!

Правда, присутствие капитана Тилли и его кавалеристов несколько сдер-
живало пыл вооруженных буржуа, но вскоре они разъярились от собственных
криков, и, так как им не было понятно, что можно быть храбрыми, не про-
изводя шума, они приняли спокойствие кавалеристов за робость и двинулись
к тюрьме, увлекая за собой толпу.

Тогда граф Тилли, нахмурив брови и подняв шпагу, один двинулся им
навстречу:

- Эй вы, господа из гражданской милиции! - воскликнул он, - зачем вы
тронулись с места и чего вы хотите?

Буржуа замахали мушкетами, продолжая кричать:

- Да здравствует принц Оранский! Смерть предателям!

- Да здравствует принц Оранский, пусть так, - сказал Тилли, - хотя я
и предпочитаю веселые лица мрачным. Смерть предателям! Если вам угодно,
но при условии, что вы ограничитесь только криками. Кричите сколько вам
угодно: "Смерть предателям", но выполнить этой угрозы вам не придется. Я
поставлен здесь, чтобы этого не допустить, и не допущу.

И затем, повернувшись к своим солдатам, скомандовал:

- Целься!

Солдаты Тилли выполнили команду с невозмутимым спокойствием. И мили-
ция и толпа немедленно отступили назад в некотором смятении, вызвавшем
улыбку у командира кавалерии.

- Ну, ну, - сказал он насмешливым тоном, свойственным только военным:
- не пугайтесь, граждане, мои солдаты не сделают ни одного выстрела, но
зато и вы, со своей стороны, не сделаете ни одного шага к тюрьме.

- А знаете ли вы, господин офицер, что у нас есть мушкеты? - крикнул
взбешенный командир гражданской милиции.

- Еще бы, я хорошо вижу, что у вас есть мушкеты, - ответил Тилли, -
они все время мелькают у меня перед глазами; но заметьте также и вы, что
у нас есть пистолеты, которые прекрасно бьют на пятьдесят шагов, а вы
стоите только в двадцати пяти.

- Смерть предателям! - загорланили возмущенные буржуа.

- Ну, - проворчал офицер, - вы повторяете все одно и то же; это надо-
едает.

И он занял свой пост во главе отряда, в то время как смятение вокруг
Бюйтенгофа все усиливалось.

И, однако, возбужденные толпы не знали, что в тот самый момент, когда
они чуяли кровь одной из своих жертв, другая жертва, словно спеша
навстречу своей судьбе, направлялась в Бюйтенгоф и проходила в какихни-
будь ста шагах от площади, позади отряда кавалеристов.

Действительно, Ян де Витт только что вышел из своей кареты и в сопро-
вождении слуги спокойно шел пешком по переднему двору, ведущему к
тюрьме.

Он назвал себя привратнику, который, впрочем, и так знал его.

- Здравствуй, Грифус, - сказал он, - я пришел, чтобы увезти моего
брата Корнеля де Витта, приговоренного, как тебе известно, к изгнанию.

Привратник, похожий на выдрессированного медведя, обученного откры-
вать и закрывать двери тюрьмы, поклонился Яну де Витту и пропустил его
внутрь здания, двери которого сейчас же за ним закрылись.

Пройдя шагов десять, Ян де Витт встретил очаровательную семнадцати -
или восемнадцатилетнюю девушку в фрисландском костюме, которая сделала
ему изящный реверанс.

- Здравствуй, прекрасная милая Роза, - сказал он, взяв ее ласково за
подбородок. - Как чувствует себя мой брат?

- О, господин Ян, - ответила девушка, - я опасаюсь не за страдания,
которые ему причинили, - они ведь уже прошли.

- Чего же ты боишься, красавица?

- Я опасаюсь, господин Ян, зла, которое ему намереваются еще причи-
нить.

- Ах, да, - сказал де Витт: - ты думаешь об этой толпе, не правда ли?

- Вы слышите, как она бушует?

- Да, действительно, народ очень возбужден, но так как мы ему, кроме
добра, ничего не сделали, то, может быть, при виде нас он успокоится.

- К несчастью, этого недостаточно, - прошептала девушка и удалилась,
заметив властный знак, который ей сделал отец.

- Да, недостаточно, дитя мое, ты права.

- Вот молоденькая девушка, - шептал, продолжая свой путь, Ян де Витт,
- по всей вероятности, она не умеет даже читать и, следовательно, никог-
да ничего не читала, но она одним словом охарактеризовала историю чело-
вечества.

И Ян де Витт, бывший великий пенсионарий, по-прежнему спокойный, но
только более грустный, чем при входе, продолжал свой путь к камере бра-
та.

Два брата

В тревоге красавицы Розы было верное предчувствие: в то время как Ян
де Витт поднимался по каменной лестнице, ведущей в тюрьму к брату, воо-
руженные буржуа прилагали все усилия, чтобы удалить отряд Тилли, не да-
вавший им действовать.

При виде их стараний народ, одобрявший благие намерения своей мили-
ции, кричал во всю глотку:

- Да здравствует гражданская милиция!

Что касается Тилли, то он, столь же осторожный, сколь и решительный,
вел под охраной пистолетов своего эскадрона переговоры с гражданской ми-
лицией, стараясь втолковать ей, что правительством дан ему приказ охра-
нять тремя кавалерийскими взводами тюрьму и прилегающие улицы.

- Зачем этот приказ? Зачем охранять тюрьму? - кричали оранжисты.

- Ну вот, - ответил Тилли, - теперь вы мне задаете вопросы, на кото-
рые я вам не могу ответить. Мне приказали: "Охраняйте", - я охраняю. Вы,
господа, сами почти военные, и вы должны знать, что военный приказ не
оспаривается.

- Но этот приказ вам дали для того, чтобы предоставить возможность
предателям выйти за пределы города.

- Вполне возможно, раз предатели осуждены на изгнание, - ответил Тил-
ли.

- Но от кого исходит приказ?

- От правительства, конечно.

- Они предают нас!

- Этого я не знаю.