имени владельца, которое надлежало вывести золотом; книгу украшали двад-
цать четыре цветных иллюстрации, а в середине располагались чистые лис-
ты, куда можно было записывать дни рождений, даты свадеб и похорон. Это
великолепное "Слово Божие" могло протянуть целых два года. Была там так-
же коробка с книжками в мягких обложках под названием "Праведный Путь в
Америке: коммунистическо-еврейский заговор против наших Соединенных Шта-
тов".
лучше, чем другие библии, вместе взятые. Там рассказывалось в подробнос-
тях о том, как Ротшильды, Рузвельты и Гринблатты прибирают к рукам аме-
риканскую экономику и американское правительство.
Маккарти еще не закатилась, и Маргарет Чейз Смит из штата Мэн за ее на-
шумевшую Декларацию совести называли не иначе как "эта стерва". Не счи-
тая книг о коммунизме, сельские клиенты Грега Стилсона питали нездоровый
интерес к литературе, в которой говорилось о том, что евреи правят ми-
ром.
му, что стоял в двадцати милях к западу от Эймса, штат Айова. Дом казал-
ся заброшенным и нежилым - шторы опущены, двери коровника на запоре, не
поймешь, есть ли кто дома или нет, но с фермерами всегда так: сам не
попробуешь - не узнаешь.
как они с матушкой переехали из Оклахомы в Омаху. На окраске домов не
разбогатеешь, но ему хоть ненадолго нужно было избавиться от привкуса
Иисуса во рту, да простится это маленькое святотатство. Теперь же он
снова занялся своим делом - только на сей раз не как проповедник или бо-
рец за религиозные возрождение; он с облегчением оставил прежний чудот-
ворный бизнес.
как из-за коровника показался большой злющий пес с прижатыми ушами. Он
остервенело залаял.
ным голосом - в свои двадцать два года он уже обладал опытом оратора и
умел завораживать аудиторию.
большой и злющий, явно рассчитывая полакомиться на завтрак коммивояже-
ром. Грег забрался обратно в машину, хлопнул дверцей и дважды просигна-
лил. По его лицу бежал пот, на белом льняном пиджаке образовались под
мышками темно-серые полукруглые пятна, на спине они растеклись ветвистым
деревом. Грег просигналил снова, но никто не отозвался. Дуболомы навер-
няка погрузились в свой "интернашнл харвестер" или "студебеккер" и ука-
тили в город.
аллеи, он пошарил сзади рукой и достал опрыскиватель - только заряженный
не дезинсектицидом, а аммиаком.
торый было присел на задние лапы, тут же вскочил и стал, рыча, прибли-
жаться. Грег все улыбался.
лосом. - Давай иди-ка сюда. Иди-ка и получи свое.
хотном пятачке у входа в дом подобно заносчивым самодержцам; к тому же
по собаке можно судить и о хозяевах.
его лица. - Ну иди-ка сюда, собачка.
корова, ветер нежно шелестел листьями кукурузы. Когда собака прыгнула,
улыбка Грега сменилась жесткой и злобной ухмылкой. Он надавил на поршень
и плеснул струйкой жгучего аммиака прямо псу в глаза.
перешел, по мере того как аммиак разъедал глаза, в истошный вой. Пес
поджал хвост, из сторожевой собаки он превратился и поверженную дворняж-
ку.
Он подскочил и резко ударил собаку в бок ногой, обутой в ботинок с ды-
рочками на носке. Пес визгливо, протяжно завыл и подписал себе приговор
- от боли и страха он вступил в бой со своим мучителем, вместо того что-
бы убраться к коровнику.
правую штанину.
раз так сильно, что тот покатился в пыль. Со злобным криком Грег опять
подскочил к собаке, нанес удар, затем еще. И только сейчас, когда ребро
было сломано, а другое вывихнуто, пес, у которого слезились глаза, почу-
ял всю опасность, грозящую ему от этого идиота, но было уже поздно.
пыльный двор и бил до тех пор, пока тот не заскулил, едва волочась в пы-
ли. Пес истекал кровью. Он умирал.
было кусаться, дерьмо ползучее. Мне никто не смеет мешать. Слышишь? Ник-
то.
собака лишь с бульканьем захрипела в ответ. Никакой радости Грег не
чувствовал. Голова у него болела. Это все солнце. Гнаться за псом под
палящим солнцем. Хорошо еще, что не потерял сознания.
тился по лицу, его капли жемчужинами блестели в ежике волос. Избитый пес
умирал у его ног. Под опущенными веками Грега в темноте плыли пульсиро-
вавшие вместе с ударами сердца цветные точечки света. Болела голова.
Ведь он хотел лишь пустить в пса струю аммиака из опрыскивателя, загнать
его в коровник и оставить свою визитку в щели входной двери. А теперь
что? Противно смотреть на это месиво. Пожалуй, неразумно оставлять свою
визитную карточку, не так ли?
кровь. Грег Стилсон посмотрел на собаку, она униженно лизнула ему боти-
нок, как бы признавая себя побежденной.
пять долларов, дерьмо ты собачье.
мужлан с женой и шестерыми детишками вернется из города на своем "студе-
беккере", увидит умирающего пса и стоящего над ним разбойника-коммивоя-
жера. Эдак он потеряет работу. "Компания Американского Праведного Пути"
не держит агентов, которые убивают собак, принадлежащих христианам.
быстро, задним ходом, выехал из подъездной аллеи. Он свернул на просе-
лочную дорогу, которая, подобно струне, протянулась через кукурузное по-
ле, и вот уже мчал по ней со скоростью шестьдесят пять миль, оставляя за
собой шлейф пыли длиной мили в две.
рабатывал он неплохо - помимо уловок, известных "Компании Американского
Праведного Пути", Грег использовал несколько изобретенных им самим ухищ-
рений, о которых ей было неведомо. Да, сейчас он неплохо зарабатывал.
Кроме того, разъезжая, он встречал людей... девочек. Жизнь была прекрас-
на, однако...
чувствовал, что его ожидает нечто большее, чем мотание по Среднему Запа-
ду, торговля библиями и подделка счетов ради двух лишних долларов в
день. Он чувствовал, что его ожидает. Величие.
кую-то девицу на сеновал, ее родители уехали в Давенпорт, набив машину
цыплятами для продажи, она сначала спросила, не хочет ли он лимонада, а
там пошло-поехало, и после того, как это произошло, она сказала, что в
любви он похож на зануду проповедника, и тут он непонятно почему дал ей
пощечину.
и не стала звать на помощь, тут он остановился и с трудом - пришлось
пустить в ход все свои чары - утихомирил ее. Тогда у него тоже разболе-
лась голова, пульсирующие яркие точки мчались и сталкивались перед гла-
зами, он пытался убедить себя, что всему виной жара, убийственная жара
на сеновале, однако не только она одна вызывала головную боль. В нем
поднялась та же самая смутная злоба, что и во дворе перед домом, когда
собака разорвала ему брюки, - какая-то темная и безумная.
ло, в машину ворвался летний зной вместе с запахом пыли, кукурузы и на-
воза. Он включил радио и поймал песню в исполнении Пэтти Пейдж. Головная
боль немного отпустила.
вать этому, ты неуязвим. И в том и в другом он начинал преуспевать. Те-
перь во сне ему все реже являлся отец, который стоял над ним в шляпе,
сдвинутой на затылок, и орал: "Ты же дерьмо, сопляк! Ты же сущее дерь-
мо!"
тот низкорослый сопляк. Конечно, в детстве он много болел, был тщедуш-
ным, но быстро выправился и теперь заботился о матери.