начальством. Я всегда лучше всего работал в сложных, стрессовых ситуациях.
Я мог спать всего четыре часа в сутки и питаться лишь черным кофе.
широкоплечий. Рыжеватый веснушчатый парень с приятной улыбкой. Он медленно
двигался и говорил тоже медленно. Дэну требовалось не менее десяти минут,
чтобы не торопясь набить трубку, которую он курил непрерывно. Он очень
остроумный, намного остроумнее чем я. Дэн всегда себе на уме, но в нем нет
ни злобы, ни ханжества. Тогда, давно, до войны, мы управляли людьми и
техникой, вынашивая новые планы. Мы строили мосты, и они стояли крепко.
Фирма делала на нас деньги, но и мы в обиде не оставались.
проходили переподготовку. О, мы были неслабыми ребятами с золотыми
петлицами. Специалисты высшей квалификации!
был его командиром, и Дэна это страшно злило.
поручили какую-то бумажную работу в Дели. Там служило несколько приличных
ребят, но мы с Дэном, находясь вдали от театра военных действий, стали
потихоньку загнивать. Каждый из нас выражал протест по своему. Я ругался,
скандалил, бился головой о стену и писал бесчисленные рапорты с просьбами
о переводе.
пушками и гранатами. Дело отнюдь не в этом. Мы страстно желали убраться
подальше от этих прекрасно устроившихся парней и начать, наконец, что-либо
строить. Не так-то просто все объяснить. Сам я никогда не смогу понять,
как можно получать удовольствие от работы за столом. За любым столом. Вот
если вам удалось перекинуть даже самый маленький мостик через пересохший
речей, вы можете через год или через двадцать лет вернуться туда и он там
будет. Вы можете наступить на него и потрогать его. Плюнуть на него или
спрыгнуть с него. Он осязаем. Он существует.
прислонившись к стене рядом с кабинетом полковника. И всякий раз завидев
полковника Дэн улыбался. Полковник знал, о чем думал Дэн. Через какое-то
время полковник устал. Устал от Дэна подпирающего стенку, устал от его
трубки.
распоряжение майора Кэстла. Совершите небольшое путешествие по
Транс-Иранскому Торговому пути в Китай. Вы вернетесь, составив рапорт о
состоянии, в котором находятся все коммуникации.
острова Шри-Ланка до 1972 года], в распоряжение лорда Луиса Маунбаттена.
Ему необходим специалист, который сможет оценить возможность строительства
из местных материалов плавучего дока для вторжения с моря, которое он
готовит.
усмехнувшись, и вновь сделали серьезные лица. Затем отдали честь и
собрались уходить.
должен учитывать репутацию своей части. Я не могу прислать экспертов, если
они не выглядят подобающим образом. Вы оба представлены мною к званию
капитана. Сегодня днем вы должны получить приказ о присвоении очередного
звания и отправиться в путь. Вы мне оба до смерти надоели. Счастливого
пути.
маленький победный танец. Дэн щелкнул меня по макушке, а я чуть не отбил
себе руку об его плечо. После чего мы выпили с ним пива, и с тех пор я его
не видел.
поболтать о событиях последнего года. Правда, мне и рассказывать-то особо
нечего.
корабль. Припекало солнце. Я поднял голову и посмотрел на ноги. Они
выглядели хуже всего. Дряблые мышцы. Загар, покрывающий отвисшую кожу.
Полное истощение.
длинный канал Лос-Анжелеса. По обоим берегам канала располагались фабрики.
Наступил октябрь. По дороге, идущей параллельно каналу, я увидел
автомобиль, с роскошной блондинкой за рулем.
возвращались последними, так как инвентаризировали военное снаряжение,
подошел и встал рядом со мной, держась за леер. Мы с ним подружились за
эти сорок шесть дней. Он не болтал зря, не задавал лишних вопросов и не
навязывал своего сочувствия.
слишком поздно возвращаемся домой.
работу? Построишь мост или выкопаешь где-нибудь для себя канаву?
складывать свои цифры?
госпиталь? Ведь ты же еще не окончательно поправился, а?
подряд. Двадцать медленных глубоких приседаний. Меньше хромаю. И вес
теперь сто шестьдесят три фунта. Осталось набрать всего семнадцать.
как-нибудь.
недюжинным хладнокровием и удовлетворением от собственной деятельности. Я
завидовал ему. Меня не покидало какое-то странное беспокойство, ощущение
приближающейся беды. Я не понимал откуда оно взялось. Наверное, из-за
целого года, вычеркнутого из моей жизни. Нельзя рассчитывать, что мозг,
бездействовавший больше года, будет после этого нормально функционировать.
Вы оставляете поле вспаханным под пар, и оно само накапливает вещества,
необходимые для растений. Мозг же, в аналогичной ситуации, накапливает
сомнения, неуверенность, нерешительность... Вы начинаете ждать ужасных
неприятностей за каждым поворотом, а когда пытаетесь сопротивляться этому,
ничего у вас не получается. Мои сны служат ярким тому подтверждением. В
среднем каждую третью ночь я просыпался от захлестывающего меня ужаса,
среди влажных от пота простыней. Мучил не какой-то определенный кошмар,
просто черная пустота начинала смыкаться вокруг меня. Иногда я оказывался
на гребне какой-то серой скалы - тропинка сужалась до тех пор, пока не
вынуждала остановиться. Тогда серая стена начинала надвигаться на меня, и
я знал, что она столкнет меня вниз и я полечу, кувыркаясь и
переворачиваясь во влажном воздухе все дальше и дальше в черную пустоту.
Маленький калькуттский доктор оказался совершенно прав. У него была
привычка высовывать кончик розового языка и аккуратно увлажнять обе
половинки тонких черных усов. Он сказал мне, что я умер на целый год. Я
был мертв, и в холодном аду волосатые демоны рычали на меня и запихивали
мне в рот обжигающую пищу...
рассчитана на миллионы, и ее использование для нескольких сотен людей
выглядело просто смешным. Но придерживались ее строго. Мне пришлось
заполнять все формы и выполнять все параграфы дурацкой инструкции.
долларов - плату за год. Они сказали, что все положенные документы вышлют
по почте. Потом мне был определен трехмесячный оплачиваемый заключительный
отпуск, название которого носило какой-то неприятный оттенок. Кроме того я
получил пожизненную пенсию в пятьдесят долларов в месяц. Как раз на пиво и
сигареты. Ну и, изредка, на кино. Некоторое время я прикидывал: не купить
ли мне на все эти деньги дом где-нибудь подальше в лесу, чтобы жить там на
мои пятьдесят долларов в месяц. За год или два я окончательно приду в
себя. Тело мое уже в порядке, но вот мозг представлялся незаживающей
раной.
тысяч человек. Он находится в пяти милях от демобилизационного пункта в
штате Огайо. Это очень чистый и спокойный городок. Я остановился в его
единственном отеле. Несмотря на то, что я имел багаж, меня заставили
уплатить за неделю вперед: в Беннетвилле военные располагались часто. Так
что здесь имели горький опыт.
несколько часов стал обладателем скромного гардероба. Я переоделся в новый
костюм, выбросив опостылевшую до смерти военную форму. Я подержал в руке
маленькую золоченую пуговицу с орлом, разглядывая ее. И, уверяю вас, во
мне совершенно не было горечи. Я абсолютно не чувствовал себя
разочарованным и обманутым. Просто я не желал больше носить все это. Я
знал, что увидев пуговицу люди моментально свяжут ее с моей хромотой,
отсутствием пальцев и шрамом на лице. Я не хотел становиться
профессиональным ветераном. И выбросил пуговицу вслед за формой.
маленький "Плимут" сорокового года с приличным двигателем. Я заплатил за
него тысячу долларов и зарегистрировал новые номера. В полночь я уже
находился в своем номере беннетвилльского отеля. Я устал, но зато
чувствовал себя вполне гражданским человеком. Быстро раздевшись, улегся в