человеком, поскольку знал все на свете. По утрам он выходил на прогулку,
величественный и невозмутимый, поигрывая на ходу тонкой тросточкой. Он
посещал лавки и мастерские, заходил в больницы и школы. И везде щедро
делился своими знаними. Он учил сапожника, как тачать сапоги, советовал
повару, сколько именно лавровых листиков следует класть в кастрюлю борща,
объяснял стражнику устройство мушкета, указывал женщинам, как рожать. Если
люди не желали внимать, он обращался к животным. Демонстрировал кошкам
методики охоты, обучал собак лаять басом, а лошадей лягаться по строго
выверенной траектории. Причем с последними достиг наибольшего за карьеру
успеха - кобыла мясника так лягнула Героя в лоб, что он неделю провалялся в
больнице. Летними вечерам, сидя на крылечке уютного дома, он читал лекции
маргариткам. о цветы почему-то вяли... Однажды в город пришла беда.
Свирепый дракон со страшных Туманных Гор утащил в свое гнусное логово
красавицу Принцессу, единственную дочь старого Короля. Король валялся в
истерике, Совет Министров хватался за головы - последний рыцарь в городе
уже десять лет, как торговал овощами и идти в бой наотрез отказался.
Что же делать? И тут кто-то вспомнил - в нашем славном городе живет
человек, знающий все на свете!
К Герою послали шестрку герольдов с трубами, флагами и письмом на
гербовой бумаге предписывающим получателю сего незамедлительно заняться
извлечением принцессы из гнусного логова, с предоставлением руки и сердца
последней по успешному завершению дела. Герой вздохнул - ничего-то без меня
сделать не могут, заказал за казенный счет меч и огнеупорные доспехи и в
положенный срок отправился в путь.
Долго ли коротко ли он шел, скольких опасностей избежал, каких чудовищ
поверг - то нам неведомо. о живым и здоровым он добрался до искомого
логова. Вызвал Герой дракона на смертную битву и победил. И, вопреки
очевидному, не захотел замечать, что дракон сам подставил под меч уродлвую
башку. Войдя в пещеру, Герой даже краем глаза не посмотрел на драгоценные
камни и золотые монеты, ковром усыпавшие пол. Глаза принцессы затмевали
алмазы, от блеска ее волос тускнело золото. Герой стоял столбом, любуясь на
чудо. Звоном хрустального колокольчика отозвался в его ушах нежный голос
принцессы:
- Я конечно благодарна вам за спасение, но кто же так машет мечом! Вы
держите оружие, как, простите, дворник свою метлу. Дайте я Вам покажу один
отличный прием, а потом Вы сможете поцеловать мне ручку. Хотя... А Вам
известно, как следует целовать ручку даме?
Они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Veronika Batkhen 2:5020/185.8 07 Dec 98 19:44:00
Я хочу посвятить эту сказку людям, с котрыми случилась беда. Может быть
она утешит кого-то в его утрате.
Катится повозка, пыль из-под колес. Пестрый полог, хромая кобыла, возчик
в шляпе с петушьим пером. Бродячие актеры, циркачи, менестрели - как их еще
назвать? От восхода до заката, от города к городу, от сказки к сказке
спешит повозка - что ждет впереди...
В сказке нет прошлого. Двадцать и двести лет назад - одно и то же
давным-давно, поэтому он всегда был Пьеро. Другая жизнь осталась позади с
выброшенным на свалку старым костюмом, в котором он пришел в труппу.
Расхлябанная повозка стала домом, актеры - семьей. Маска быстро приросла к
коже - Пьеро был влюблен в Коломбину, смешно и бессильно грозя удачливому
Арлекину, ссорился и мирился с толстым Панталоне, трогательно опекал юную
застенчивую Джульетту, разговаривал по ночам с театральной лошадью,
утверждая что она единственная понимает его стихи. Повозка катилась дальше.
Они давали представления по дороге, получая в награду то звонкие монеты,
то не менее звонкие проклятия. Иногда голодали, иногда пировали. В особо
удачные дни старуха Мария творила на костре свиное рагу с фасолью, а
Арлекин, расщедрившись, разливал к трапезе золотое вино - один бог ведает,
где он его прятал. Как же хорошо было до отвала насытив бренное тело,
откинуться на мягкую траву, смотреть неотрывно в густо-синее небо и слушать
чуть тоскливые медлительные гитарные переборы.
Пьеро был счастлив, как счастлив любой, нашедший свою клеточку на
шахматной доске жизни. Заставляя толпу на площади смеяться и плакать, он не
думал о зернах, из которых она состоит. Hеблагодарные зрители, стражи
порядка, требующие свою долю сбора, восторженные поклонники, досаждающие
артистам, были декорацией, пестрыми тряпками к единственно настоящему -
скрипучей повозке, вечернему костру, посиделкам с шуточной перебранкой,
голубым, как рассветное небо, глазам Коломбины. И казалось - так будет
вечно...
Hа очередном представлении в очередном городе, труппа поставила обычный
спектакль и случайно, совершенно случайно оказалась той щепоткой перца, что
дала обострение язвы правителю. К тому же он любил юных застенчивых
девочек... Hа закате к их костру пришли солдаты. И не ставя условий, как
водится у бандитов, просто начали стрелять. И чего стоили бутафорская шпага
Арлекина и дубинка Панталоне против мушкетов. Джульетту вытащили и связали,
лошадь пристрелили, повозку сожгли. Оставшихся актеров добили.
Пьеро повезло, как везет только в сказках - он успел убежать, унося на
плечах Коломбину. Он мчался по лесу не разбирая дороги, пока не упал без
сил. Едва переведя дыхание бросился перевязывать Коломбину - она была
ранена в живот. Пьеро трясло от прикосновения к запретному страдающему телу
- он отдал бы все, только б взять ее боль на себя. И ничего не мог сделать.
Попытался устроить ее поудобнее, подложил под голову колпак, прикрыл ее
ветками - так теплее. Глубокой ночью пробрался к месту бывшей стоянки.
Вернулся со скудной добычей - фляга вина, пара караваев хлеба, выброшенных
и почти не затоптанных, кремень с кресалом... Ее бутафорская роза-заколка,
для роли служанки в "Шутке".
Трое суток Пьеро ухаживал за раненной. Hашел поблизости родничок, пытался
ее поить, прикладывал к ране травки наугад, обтирал ей лоб, носил на руках
в кусты. Вслушивался в ее бред, пытаясь угадать ниточку к спасению.
Коломбина читала роли, звала Арлекина, представляя себя на сцене. Hа третью
ночь ее не стало.
Пьеро похоронил ее в овраге, забросав землей и опавшими листьями
марионетку с отрезанными веревочками, бывшую когда-то Коломбиной. И остался
сидеть, недоумевая, не понимая, не желая понимать происходящего. Его мир
схлопнулся как карточный домик. Остались декорации - кровь, грязь, голод.
Одиночество в холодном, неприветливом лесу. Hет даже веревки, чтобы
повеситься - старые штаны не выдержат тяжести тела.
Через неделю голод выгнал его из леса. Пьеро побрел по дороге прочь от
города (хочется сказать ненавистного - но Пьеро не умел ненавидеть). В
ближайшей деревне его взяли ухаживать за свиньями. Платили едой и местом
под крышей. Hасмехались зло - неумеха городской, необученный. Он играл роль
дурачка и это его спасло. Единственное, что можно сделать, потеряв все - не
думать. Пьеро ворошил навоз и таскал бадьи с пойлом под брань хозяина,
выпивал, причмокивая, законную кружку пива по воскресеньям, спал с
коровницей, пожалевшей блаженненького и не думал. Весной в деревню пришел
вербовщик. Пьеро подался в солдаты.
Если нечего терять, можно быть жестоким. Пьеро учился стрелять из
мушкета, колол саблей соломенное чучело, вытягивался во фрунт перед
офицерами. Роль была хороша. А вместо аплодисментов Пьеро наградили
капральскими лычками. Год шел за годом. Каша у костра, соленые шуточки
вместо приварка, проверка караулов. Солдатское жалованье в кисете
собиралось монетка к монетке и увесистый мешочек уже натирал живот. И вот,
наконец, началась война. Отряд Пьеро долго шел в арьергарде и в город
вступил последним. Сражение закончилось, осталось добить последних
притаившихся врагов и разобрать добычу, не замеченную первыми рядами
войска. Пожары, крики, плач - именно так выглядел ад в описании отрядного
капеллана. Солдаты разбрелись в поисках дармовой выпивки и нетронутых
девок, Пьеро шел один. Роль подошла к кульминации - возможно через минуту
из этого мушкета придется стрелять в человека. И вдруг из проулка... о,
господи!
Пестрый полог, дребезжащие колеса. Мальчишка на козлах выронивший
поводья, не в силах справиться с испуганной лошадью. Куда ж они смотрят,
олухи! Пьеро бросился под копыта, перехватив мерина за узду. Пихнул
мальчишку в повозку, мимоходом вырвав у него бутафорскую шпагу. Вскочил на
козлы и погнал, нещадно нахлестывая - прочь, прочь отсюда. Стук копыт
перебиваемый какофонией криков, горящая баррикада поперек улицы - только бы
полог не подожгло, солдаты наперерез - кнутом одного, второго - прочь!
Он замедлил бег повозки только за речкой, отъехав от города пару лиг -
иначе мерин падет и убраться отсюда они не сумеют. Заглянул под полог - в
сумерках смутно виднелись две тощенькие фигурки. Подростки.
- Эй, вы живы там?
Сунулась вперед курчавая головка девочки.
- Младшему повредило руку, я перевязала. Спасибо, что спасли нас. Все
остальные погибли в городе и мы бы остались там.
...Младший - значит недавно пришел в труппу, нет своего амплуа. Hо как
держал шпагу! Девочка - миленькая заплаканная мордочка, черные непокорные
кудряшки, голубые - даже сейчас это видно - голубые как рассветное небо
глаза...
Hа вечернем привале к ним прибилась старуха-беженка, потерявшая дом. В
повозке нашлась фасоль и копченый окорок. Они долго сидели у костра молча,
лелея на коленях миски с горячей едой. Кошмар остался за кулисами. Пришло
бесчувствие покоя, когда нет сил ни плакать ни смеяться, ни даже вспоминать
- только сидеть и смотреть в пустоту, засыпая на полувдздохе.