каждой встрече он ругался с Ржановским, вернее ругался Памфилий, а
Ржановский молчал и не мешал ему ругаться. Памфилий сказал:
- Несмотря на то, что академик Ржановский физик, он культурный человек. Он
догадывается о том, что смутное и дикое состояние души, которое принято
обзывать хлестким словечком "тоска", есть штука важная, хотя и неприятная.
Несмотря на то, что он в свое время первым признал кибернетику, он теперь
не торопится объявлять поэзию "средством информации". И слова Тютчева о
том, что поэт, то есть лирика, "не змеею сердце жалит, а как пчела его
сосет",- для него не пустые слова. Если он и может принять версию о том,
что лирика - это информация, то прежде всего как информация о состоянии
души человека, ищущего отклика у себе подобных. Он догадывается, что лирика
есть постановка важных, иногда огромных задач без указания средства к их
осуществлению.
- Ну и что? - спросил я.
- Вот почему он тебе советовал съездить на Благушу. А ты не понял. Еще он
сказал:
- Ты всегда отличался недогадливостью. Это простительно вашему дылде Мите,
а не тебе, творческому человеку.
утверждает, что образовалась целая когорта физиков, которые удирают в
лаборатории, в "ящики", чтобы укрыться от проблем жизни под видом
приближения к этим проблемам. Башня слоновой кости с кондиционированным
воздухом. И что это скоро обнаружит себя отсутствием больших идей
миропонимания.
нейлоновый берет "болонья", приближался к Благуше.
Семеновская застава, Щербаковка, Мейеровский проезд, Покровская община,
Введенский народный дом...
каменный мост, через который проходили трамваи - третий, четырнадцатый и
еще какие-то, а через холодный мост для машин и троллейбусов.
шло семейство - отец, мать и сын, и отец говорил со сдержанным гневом и
глубокой горечью:
- До тех пор, пока отец не спустит с него штаны и не выходит его ремнем, до
тех пор не будет толку.
- Он этого дожидается! - говорила мать.- Смотри, он же дожидается этого!
того, что его выходят ремнем. Мать ошибалась.
если ихний сын возьмет меня за палец. Я прибавил шагу, чтобы не
оглядываться на мальчика.
улицах хорошо.
нравственный идеал эпохи. Потому что теория невероятности, которой я
придерживался, толкала меня на это безумное и потому реальное предприятие.
И конечно, я мечтал найти его в первом встречном. "Не может быть, чтобы мне
так не повезло,- думал я,- не может быть..."
- Хуг! - шепотом вскричал я.- Бледнолицые перешли через Ориноко.
благушинской ночи. А почему вы ее не знаете? Потому, что от всей огромной
Благуши, что простиралась от Семеновской заставы до Окружной дороги и
Измайловского зверинца, осталась одна маленькая улочка под названием
Благушинская, самая тихая в Москве. Это такая тихая улица, что когда среди
бела дня раздается вопль "Машина-а!", то с тротуаров кидаются мамки,
няньки, расхватывают детей, играющих на булыжной мостовой, и улица пустеет.
Потом медленно тарахтит цистерна "МОЛОКО" - и снова на Благушинской улице
"классы", ведерки для песочных пирогов и всякое такое.
окрестностях?
Это такая речка, которая состояла из чистой воды керосина. Или Божениновка.
А Благуша? Одни говорят, что это имя основателя района. Помните, у Пугачева
был сотрудник по имени Хлопуша? Все наши благушинские считали, что это
просто опечатка.
Семеновском кладбище был мраморный гроб с кистями, и на нем надпись: "Купец
2-й гильдии Гудалов родился в 1861 году, умер в 1913 году от любящей жены".
Умер от любящей жены! Искренне и хорошо. Или афиши... В тридцатом году,
когда на Благушу проник джаз, на стене клуба фабрики "Шерсть-Сукно" висело
объявление: "ДЖАЗ! ТАНЦЫ! СТРАСТНЫЕ ПЕСНИ!.. СОЛО НА БАНДАЖЕ - ГОТЛИБ!" Да,
когда-то на Благуше кипели страсти. Да и я сам был не такой. Ого-го - какой
я был! Когда мне было десять лет, Зинка из великой семьи Дудаевых сказала,
что у меня лошадиные глаза. Это был первый комплимент от женщины, и поэтому
он врезался в память навечно. Как там у Диккенса насчет дилижансов:
"Ту-ру-ру - звучит рожок, и мальчики и девочки не возвращаются назад".
ходу. Какая-то девушка толкнула меня под локоть и пробежала мимо.
- Тьфу, черт! - сказал я и нагнулся.
"Можно ли считать встречным того, кто толкнул со спины?" - думал я, глядя
ей вслед.
необыкновенно прошлым местам и опять становился мальчиком и опять все никак
не мог им стать. На мне висела шкура сорокалетнего дядьки, и в перспективе
брезжила проблема живота. Ребята! Ведь это же я, Алеша Аносов с Благуши и
Большой Семеновской!
- Гражданин, замечтаетесь!
замысловатая харя. Нет, я не буду искать в ней нравственный идеал эпохи.
начал думать о себе в третьем лице:
ВО ДВОР, ОКРУЖЕННЫЙ БОЛЬШИМИ ДОМАМИ. ОН, ПРИЩУРИВШИСЬ, ПОСМОТРЕЛ ТУДА, ГДЕ
ОКОЛО МОКРЫХ ГАРАЖЕЙ ВИДНЕЛАСЬ СКАМЕЙКА... ОН ПОДОШЕЛ, УСЕЛСЯ. ВЫНУЛ
БЛОКНОТ И КАРАНДАШ И СТАЛ ПИСАТЬ ЦИФРЫ...
мяч и с ними девушка в коротком пальто. Я пригляделся. Это была девушка,
которая толкнула меня на улице.
веснушки.
злились на нее. Она была озорная и обыгрывала их в мяч, быстро отскакивая и
пробегая отметки. Чувствовалось, что ей хочется играть, а играть не с кем.
В ней была жизнь.
черты поверх схемы, но у меня плохо получалось. Я перевернул лист, и снова
плохо получилось. Мне только удалось пометить карандашом выражение рта, но
у меня все время получался тяжелый подбородок.
проигравшие мальчишки, прокатился близко около меня, и девушка пошла за
мячом. Она подошла и, пройдя мимо, с вызовом посмотрела на меня и
покосилась на блокнот. Но я прикрыл блокнот, и это ее задело.
дрогнув ноздрями. Видно было, что я взрослый и неинтересен ей, но чем-то
задевал ее, и ей было любопытно. Длинные ноги продефилировали мимо и
короткое пальто. Глаза у нее были горячие, и ноздри презрительно
вздрагивали. Ей было смертельно любопытно, но обижало, что ее за человека
не считают. Видно было, что она привыкла повелевать, а ее рисуют, как
дерево.
- На каком вы курсе?
- На пятом,- ответила она. Я сказал:
- Либо вы пойдете по одной дороге, либо по другой.
- По какой дороге? - спросила она.
- Либо вы будете задевать всех, и это войдет в привычку, и тогда вы
вырастете большая и красивая, вы и сейчас красивая, и вам будут
подчиняться, но счастья у вас не будет.
внимательно, и это ее разозлило.
- Почему это? - спросила она с вызовом и потом добавила: - Все обучают...
- Привыкнете командовать и будете всех презирать. Все вам будут
неинтересны, и вы пропустите свою любовь.
смотрела на меня серьезно,- я произнес магическое для ее возраста слово -
любовь.
- А если вы будете доброй с людьми, то вам будет интересно с ними, и к вам
будут тянуться.
- С женщинами, которые командуют, всегда хитрят. Им не доверяют и боятся. А
женщина, которая добрая, и с достоинством, и с жизнью в глазах... Перед
такими - плащи в грязь!