Чтение 2–й страницы книги ~Сердцеед~

- Это глупо, - прошептала сиделка. - Она не сделала ничего плохого.

- А что она сделала хорошего?

Вздувшаяся спина распласталась по стенкам плоской лохани.

- Интересно, - вздохнул Жакмор, - и что же мы будем делать дальше?
По-моему, психиатр здесь и вовсе некстати...

Он в нерешительности задумался. Роженица молчала, а оцепеневшая си-
делка таращила на него глаза, начисто лишенные какого-либо выражения.

- Нужно, чтобы у нее отошли воды, - сказала она.

Жакмор безразлично кивнул. Потом, встрепенувшись, поднял голову.
Смеркалось.

- Это солнце прячется? - спросил он. Сиделка пошла посмотреть. За
скалой улетучивался день, и поднимался молчаливый ветер. Она вернулась
обеспокоенная.

- Не понимаю, что происходит... - прошептала она.

В комнате стало темно, глаза различали лишь какое-то свечение вокруг
зеркала на камине.

- Сядем и подождем, - тихо предложил Жакмор.

В окно пахнуло горькими травами и пылью. День бесследно исчез. Темная
глубина комнаты выдавила голос роженицы:

- Со мной это больше не произойдет. Я не хочу, чтобы это повторилось.

Жакмор заткнул уши. Ее голос скрипел гвоздем по стеклу. А рядом
всхлипывала насмерть перепуганная сиделка. Звуки просачивались в череп-
ную коробку Жакмора и капали ему на мозги.

- Они сейчас полезут, - сказала роженица и зло засмеялась. - Они сей-
час полезут, и мне будет больно, а это только начало.

Жалобно застонала кровать. Женщина тяжело задышала, вновь раздались
стенания.

- Пройдет еще столько времени, целые годы, и каждый час, каждая се-
кунда будет продолжением этой боли, которая ни к чему другому не приве-
дет, и этой боли не будет конца.

- Хватит, - отчетливо прошептал Жакмор.

Роженица завопила во всю глотку. Глаза психиатра уже привыкли к све-
чению, исходившему от зеркала. В нем он увидел, как лежащая женщина выг-
нулась и начала корчиться всем телом. Она долго протяжно кричала, ее
крик остывал в ушах Жакмора горькой слипшейся кашей. Внезапно между сог-
нутыми ногами показались, одно за другим, два светлых пятна. В темноте
он угадал движения сиделки, которая, придя в себя, подхватила двоих де-
тей и завернула в простыню.

- Там еще один, - подумал он вслух.

Выпотрошенная мать, казалось, была уже на исходе. Жакмор встал. Поя-
вился третий ребенок, Жакмор ловко схватил его и помог роженице. Ее из-
мученное тело откинулось на кровать. Ночь беззвучно рвала себя на части,
свет вливался в комнату, а женщина неподвижно лежала, уронив голову на
плечо. Большие мешки под глазами на осунувшемся лице свидетельствовали о
проделанной работе. Жакмор вытер пот на лбу, на шее и удивленно замер;
снаружи, из сада, доносились какие-то звуки. Сиделка заканчивала пеле-
нать последнего ребенка, положив его на кровать рядом с двумя другими.
Она подошла к шкафу, позаимствовала у него простыню и развернула ее в
длину.

- Я затяну ей живот, - произнесла она. - Ей надо поспать. А вы идите.

- Вы перерезали пуповины? - забеспокоился Жакмор. - Завяжите их поту-
же.

- Я завязала бантиком, - отозвалась сиделка. - Держатся так же креп-
ко, зато выглядят поэлегантнее.

Вконец отупевший, он кивнул головой.

- Сходите за хозяином, - подсказала сиделка.

Жакмор подошел к двери, за которой томился Ангель, и повернул ключ.

Ангель сидел на стуле - излом спины под тупым углом и полость тела,
все еще звенящая от криков Клементины. Ключ повернулся в замочной сква-
жине, и Ангель поднял голову: рыжая борода психиатра застала его врасп-
лох.

- Меня зовут Жакмор, - представился вошедший. - Я проходил мимо и ус-
лышал крики.

- Это Клементина, - сказал Ангель. - Все в порядке? Уже? Скажите!

- Вы трижды отец, - объявил Жакмор.

- Тройняшки? - удивился Ангель.

- Двойняшки и один отдельно, - уточнил Жакмор. - Он вышел сразу за
ними. Это признак сильной личности.

- А как она? - спросил Ангель.

- С ней все хорошо, - сказал Жакмор. - Скоро вы сможете ее увидеть.

- Она на меня очень злится. Даже заперла, - сказал Ангель. - Хотите
что-нибудь выпить? - предложил он приличия ради и с трудом поднялся.

- Спасибо, - поблагодарил Жакмор. - Не сейчас.

- А вы здесь какими судьбами? - спросил Ангель. - Приехали к нам от-
дохнуть?

- Да, - ответил Жакмор. - Думаю, мне у вас будет неплохо, раз вы сами
предлагаете.

- Нам просто повезло, что вы оказались рядом, - сказал Ангель.

- А врача здесь нет? - поинтересовался Жакмор.

- Меня заперли. Я не мог ничего сделать. Всем должна была заниматься
девушка с фермы. Она такая отзывчивая.

- А-а... - протянул Жакмор.

Они замолчали. Жакмор чесал бороду растопыренной пятерней. Его голу-
бые глаза блестели на солнце, заплывшем в комнату. Ангель внимательно
рассматривал гостя. Психиатр был одет в костюм из очень мягкой черной
ткани - облегающие брюки на штрипках и длинную, зауженную в плечах курт-
ку, которая была застегнута до подбородка. Черным лаком отливали кожаные
сандалии, а в проруби воротника плескались лиловые воланы сатиновой со-
рочки. Психиатр был безумно прост.

- Я рад, что вы здесь останетесь, - произнес Ангель.

- Теперь можете зайти к жене, - предложил психиатр.

Клементина не двигалась. Она лежала на кровати, уставившись в пото-
лок. Два молодца - справа, третий - слева.

Сиделка уже прибрала в комнате. Солнце беззвучно переливалось через
подоконник; окно было открыто.

- Завтра нужно будет отнять их от груди, - сказал Жакмор. - Не может
же она кормить сразу троих, а так получится быстрее, и она сохранит кра-
сивую грудь.

Клементина зашевелилась, повернула голову и метнула в их сторону ко-
лючий взгляд.

- Я буду кормить их сама. Всех троих. И это не испортит мою грудь. А
если испортит, то тем лучше. Во всяком случае, у меня больше нет желания
нравиться кому бы то ни было.

Ангель подошел поближе, протянул руку, чтобы погладить ее, но она
резко отстранилась.

- Хватит, - отрезала она. - Я не хочу начинать все сначала.

- Послушай, - прошептал Ангель.

- Уходи, - устало произнесла она. - Я не хочу тебя видеть. Мне было
очень больно.

- Тебе не лучше? - спросил Ангель. - Смотри... Живот, который тебе
так мешал... У тебя его больше нет.

- Вас затянули пеленкой, - добавил Жакмор, - когда вы встанете на но-
ги, и следа не останется.

Клементина напряглась и чуть приподнялась. Она заговорила низким
свистящим голосом:

- Значит, я должна чувствовать себя лучше, да?.. Ага... вот так, сра-
зу... с разорванным животом... с перекошенным позвоночником... с разво-
роченной поясницей... со скрученными жгутом костями и налившимися кровью
глазами, я должна поправиться, быть умницей, сделать свое тело стройным
и гладким, а грудь - упругой... и все для того, чтобы ты или такой, как
ты, меня снова тискал и впрыскивал свое дерьмо и чтобы все опять нача-
лось сначала, эта боль, эта тяжесть, эта кровь...

Она быстро сунула руку под одеяло и сорвала простыню, перетягивающую
тело. Ангель подался было вперед.

- Не подходи! - просипела она с такой ненавистью, что безответный муж
замер на полушаге. - Уходите! Оба! Ты - потому что ты меня такой сделал,
а вы - потому что вы меня такой видели. Прочь!.. Пошли вон!

Жакмор направился к двери, за ним понуро поплелся Ангель. У самого
порога супруг получил по затылку свернутой в ком простыней. От супруги.
Он споткнулся и ударился лбом о дверной косяк. Дверь за ним захлопну-
лась.

VII

Они спускались по выложенной красной плиткой лестнице, которая содро-
галась от каждого шага. Крепко сбитый дом держался черными потолочными
балками и побеленными известью стенами. Жакмор не знал, что и сказать.