Недавно выкинули, еще не понял, что жизнь против него. И до подвала не добрался.
Подвал - это особый мир. Там они рождаются, живут, пока мать может кормить или
не придушит какой-нибудь кот. Потом погибают - от голода, а главное, от
холода... Макс стоял и смотрел, он не знал, что пропадает и не жаловался. Я
прошел мимо, всех не спасешь. Они и так поглощают все мои силы, а тут еще
новый... Но на следующий день, увидев его на том же месте, не стал раздумывать -
отнес к себе. Ну, что поделаешь, как-нибудь... Он несколько дней сидел и молчал.
Я думал, он потерял голос, пока вопил в первые дни. Но потом он заверещал, и так
громко, что я понял - он был потрясен, потому что видел страшные вещи. Может,
его бросили в мусоропровод, и он чудом выбрался?.. Я видел таких котов, и сам не
раз спасал. Но что гадать, он отошел, отогрелся, и казался мне теперь самым
счастливым из наших. У каждого из них что-то ломалось, а он ведь остался
целехонький, ничего у него не болело... И очень сообразительный был - я научил
его приносить бумажку! Коты редко приносят, обычно утаскивают подальше, чтобы
расправиться в одиночестве.
И вдруг это несчастье с челюстью. Ему тогда было около года.
Он уже усвоил, как спускаться вниз со второго этажа, через балкон, но наверх еще
не научился подниматься. Обычно между первым спуском и подъемом проходит месяца
полтора, а у самых догадливых несколько недель. Они сидят и наблюдают, как ходят
другие, с места не трогаются, пока досконально не изучат. А потом идут и все
делают верно... Так вот, Макс еще не прошел вторую стадию, я брал его с улицы
сам - позову, и бежит. Если проголодается, то сидит терпеливо под окнами и
поглядывает наверх, черненький, лохматый... И вдруг исчез. Я обходил все подвалы
- нет и нет. Подвалы - убежище для котов, я люблю ходить к ним. Люди надоели
мне...На четвертый день иду вокруг дома, зову. И он, наконец, появляется,
беззвучно подходит и прижимается к ноге. Что-то мне показалось странным, снова
голоса нет? Схватил, поднес к свету, и вижу - вместо рта багровая яма, дыра, и в
глубине, среди размолотых в крошку зубов, крови и мяса шевелится, молит о помощи
розовый язычок... В этот момент я окончательно понял - не хочу больше быть
человеком!..
Косточки разбитой челюсти терлись друг о друга и причиняли ему безумную боль, он
несколько дней не пил, и если не сможет, конец! Я поил его из пипетки - водой и
молоком, потом стал пробовать яйцо, жидкую еду... И вот вырос - огромный кот,
челюсть крепче прежней, только клык торчит окаянный. Если рассердится, то не
шипит, как другие, а плюется, рот как следует не закрывается у него. Когда ест,
боится, что не успеет, со своим ртом, и дерется с соседями, хрипит от ярости.
Когда он в настроении, его можно гладить, он выгибает спину и шею, и нижний клык
виден во всей красе. Наверное, это и подвело его во второй раз.
Есть у нас тут один тихонький старичок с палочкой, я видел, как он подкрадывался
к котам. Думаю, это его рук дело, но доказать не могу. Раньше я жалел таких -
убогие, вся жизнь в грязи и темноте, вот и срывают зло на самых беззащитных.
Потом вижу - их тьма!.. их дети, внуки!.. они главные на земле!.. Как при таком
напоре жизнь еще теплится... Так вот, не успела зарасти Максова челюсть... Было
это, как сейчас, осенью, только прошлой, я снова потерял его из виду на
несколько дней. Искал, конечно, и вот как-то утром вижу - сидит в траве перед
окнами черный кот, голову странно уткнул в землю. Так иногда спят коты, когда
болеют. Я подошел и узнал его, позвал, а он молчит, дышит глубоко и прерывисто.
Наконец, приподнял голову - глаза мутные, меня не видят, изо рта слюна течет, а
уже почти не текла, и на голове за ухом кровь... Я отнес его домой. Он быстро
пришел в себя, узнал меня. Через несколько дней совсем оклемался, и снова ушел.
Потом все как-то наладилось, он уходит, приходит к балкону... Я ждал, когда же
он догадается, как подняться, обычным путем или придумает что-то свое... Но он
так и не научился, и многому еще научиться не сумел. Он добрый, сильный и
великодушный, любит котят, часами играет с ними... но вот остался неразвитым,
что поделаешь.
К лету я с большими трудами вернул Макса в наш дом, но он по-прежнему боялся
Серого и к мискам в подвале подходил с опаской. А Серый отвлекся на время,
любовные дела и прочее, а потом снова стал поглядывать, угрожать... Я понял, что
время разобраться с ним, напомнить, кто тут главный, и заявить, что не позволю
запугивать Макса и остальных. Кот я или не кот, неважно, мои правила все должны
соблюдать. При мне никто никого обижать не смеет. Этот мерзавец взял себе в
привычку являться по ночам на кухню, вычищать до блеска миски и завлекать наших
кошек, а кто ему перечил, того избивал, выгонял и преследовал до самых границ.
Все наши коты напрягались, и Макс, который впал почему-то в самую большую
немилость, первый. Что за жизнь, если в доме нет покоя?!
Я взялся за Серого не в первый раз, время от времени приходится это делать.
Однажды ему особенно крепко досталось. Это было давно, тогда он совершенно
обнаглел, совершал налеты на все квартиры на первом и втором этажах, шастал по
балконам, запугивал всех домашних, и воровал все, что находил. Я не раз заставал
его у нас на кухне, но он спокойно ускользал, и смеялся надо мной.
Когда он в очередной раз прокрался на кухню и зачавкал, я из комнаты тихо вышел
на балкон и снаружи захлопнул форточку в кухню. Серый оказался запертым. Я
спокойно вошел к нему, он тут же все понял, сжался пружиной и метнулся к окну. Я
думал, он разобьет стекло или голову... Поняв, что не вырваться, он забился под
тумбочку и приготовился к защите.
Я не стал бить его, налил в стакан холодной воды и выплеснул ему в физиономию.
Он зашипел, замахал лапами... и получил вторую порцию, и третью... Я
почувствовал, что хватит, он унижен, и надолго запомнит это. Открыл форточку и
отошел. Он не сразу понял, что свобода, потом одним прыжком перенесся на балкон
и исчез. Этого урока хватило на месяц, а потом все началось снова.
Удивительно, но он не возненавидел меня. На улице заметит, и тут же навстречу,
выгибает спину, предлагает почесать за ухом... "Серый, помнишь?.." Помнит,
конечно... но ведь то было дома... На улице мы не воюем, а в доме время от
времени приходится ставить его на место. Я для того, чтобы придерживать сильных
и помогать слабеющим. Как я теперь поддерживаю старика Васю, которого оттесняют
от подвальных мисок.
Но я не мог поступить, как раньше, - унизить Серого, ведь тогда он был для меня
малоизвестный негодяй, а теперь я за многое уважал его, и восхищался. Но как же
допустить избиения наших! Разрушится дом, наше убежище, и куда нам тогда
приходить, особенно зимой?..
И я решил драться с ним честно, соблюдая правила котовского боя.
Вынес на улицу им поесть, в теплое время я часто так делаю, а он тут как тут, со
своей наглой рожей, и всей тушей отшвыривает тех, кто послабей. Макс сжался и
вовсе не подошел. Я резко и сильно шлепнул Серого ладонью по морде. Попасть-то
попал, но он оказался гораздо быстрей меня, сразу понял, что это бой, а не
шутка, и успел располосовать мне руку так, что кровь полилась. Он считал, что
победил меня, и с места не сдвинулся. Тогда я ударил его тыльной стороной
ладони, быстрей и жестче, чем в первый раз. Опьяненный успехом, он зазевался и
не успел ответить. От удара он отлетел метра на полтора, однако устоял на ногах,
набычился и снова придвинулся к мискам. Я посмотрел на Макса, он отбежал, но
внимательно наблюдал за событиями. Я обязательно должен победить! Это нелегко,
Серый вдвое быстрей меня, одинаково владеет двумя лапами, даже четырьмя, а когти
у него... Что поделаешь, никудышный я кот, придется использовать человеческую
подлость. Хочу сказать в свою защиту - я не надел перчаток и не ответил ему
каким-нибудь нечестным приемом, ногой или палкой. Я всего лишь сделал обманное
движение левой рукой. Он попался, и тут я влепил ему правой так, что он не
удержался на ногах. На этом я закончил, Макс должен понять меня и закрепить наш
успех. Я отошел на несколько метров и наблюдал, что будет. Серый быстро пришел в
себя и опять двинулся к мискам, по дороге отшвырнул еще одного моего друга...
Макс наконец понял, что от него требуется - он тоже подскочил к еде, страшно
захрипел, разбрызгивая слюну, вытянул когтистую лапу и зацепил Серого за щеку. И
так здорово зацепил, что отцепиться у него не получалось. Серый сначала страшно
удивился, а потом запаниковал, замахал лапами, но оказалось, что у Макса лапы
длинней, и враг сидит у него на когте, как рыба на крючке. Наконец, Серый
освободился и бросился бежать.
Мы не видели его почти неделю, а потом он вернулся и вел себя чуть потише. Так и
пошло у нас, как только он распояшется, я с треском выгоняю его, а он, пользуясь
моей медлительностью, снова прокрадывается на балкон и сладким голоском
сманивает кошек у наших котов. И это продолжается по сей день! Несмотря на
боевые действия, я подкармливаю его, а он не против, так что наши отношения
можно назвать сложными, но не враждебными. Кажется, он понял, что лапы
распускать опасно, но сдерживаться у него не всегда получается.
После Макса, главного свидетеля и участника боя с Серым, первым заметил
изменения в расстановке сил мой главный кот Клаус, хитрец и дипломат. Он тут же
перестал замечать Серого. Тому это было страшно обидно. Ведь именно он год назад
прокусил Клаусу ухо, оно превратилось в огромную подушку, в которой
перекатывался гной. Клаус мучился, но лечиться не давался. Когти у него
железные, и я сдался - будь что будет... Ухо в конце концов сморщилось и стало
небольшим твердым хрящиком. Но о Клаусе будет еще разговор.
И сегодня сухо, тепло, и у той же кучи листьев меня встретил Макс. Второй была
Люська, серая пушистая кошечка, молодая вертихвостка, шельма, глаза раскосые,
шальные... Она орет тоненьким пронзительным голосочком, появляется на балконе и
прыгает вниз ко мне. "Ну, зачем, Люся... - говорю ей, - ведь мы идем туда, могла
бы подождать..." Но на самом деле приятно, что меня встречают. Я их вырастил,
выкормил вместе с братцем Шуриком. Шурик, милая душа, его уже нет, о нем
отдельный разговор... А Люська в восемь месяцев пошла по рукам или лапам, не
знаю, как вернее, и первый, кто ее заметил, был старина Клаус. Он обделал свои
делишки так быстро и ловко, что кошка, котенок в сущности, не успела и глазом
подмигнуть, а я не сумел помешать совращению - вышел из кухни на минутку, а
когда вернулся, охранять ребенка уже было бесполезно... Люська навсегда
сохранила нежное отношение к Клаусу, познакомившего ее с любовью: они часто
сидят рядом, она старается коснуться мордой его шерсти, а он делает вид, что не
замечает... Люська тогда выкинула двух совершенно голых тварей, один еще
шевелился и мне пришлось его прикончить, и закопать обоих. Она же долго
недоумевала, где ее плоды, ходила в то самое потаенное место, куда спрятала их,
и ее мать, Алиса, была все время с ней. Они сидели рядышком у коробки, в которую