коридор крысу, но его пинок только отбросил ее ближе к норе, куда она и
юркнула. Кочегар вообще был медлителен в движениях из-за своих хотя и
длинных, но излишне массивных ног.
нарочно, фартуках мыли в больших чанах посуду. Кочегар подозвал некую Лину,
обнял ее за талию и повел за собой, а она меж тем кокетливо прижималась к
его плечу.
ответила она, проскользнула у него под мышкой и убежала. - Где ты подцепил
такого хорошенького мальчика? - успела она еще крикнуть, но ответа ждать не
стала. Девушки, прервавшие свою работу, засмеялись.
наверху, который поддерживали маленькие позолоченные кариатиды. На корабле
это выглядело просто расточительством. Карл отметил про себя, что во время
рейса ни разу не попадал в эту часть корабля, вероятно предоставленную
пассажирам первого и второго класса; теперь же, перед генеральной уборкой,
все обычно запертые двери были распахнуты. Они в самом деле повстречали уже
нескольких мужчин, несших на плече швабры и поздоровавшихся с кочегаром.
Карл удивился этой рабочей суете, которую редко замечал на своей жилой
палубе. Вдоль коридоров тянулись кабели электропроводки, и все время
слышались удары сигнального колокола.
жестом показал Карлу: входи, мол, не бойся. Тот вошел, но остался стоять у
двери. За тремя иллюминаторами канцелярии он увидел морские волны, и при
виде их радость подступила к его сердцу, словно он пять долгих дней подряд
не всматривался в океанские просторы. Огромные корабли шли пересекающимся
курсом, покачиваясь соответственно своим размерам. Если прищурить глаза,
казалось, что корабли пошатывает от непомерной тяжести. На мачтах они несли
вымпелы, длинные и узкие, расправлявшиеся на полном ходу, однако же
временами бестолково трепетавшие. Порой доносились пушечные выстрелы,
вероятно, салют с военных кораблей; стволы пушек одного не слишком далеко
проходившего корабля, сияя блеском стали, словно нежились после
благополучного плавания по бурному океану. От двери можно было также
наблюдать, как вдали, проскальзывая между огромными кораблями, в гавань
входило множество лодок и суденышек. А за всем этим высился Нью-Йорк, глядя
на Карла тысячеоконными громадами небоскребов. Да, в этом помещении стоило
побывать.
форме, два других - чиновники портового ведомства в черных американских
мундирах. На столе лежали сложенные стопкой различные документы, которые
офицер сначала с пером в руке бегло просматривал, а затем передавал
чиновникам, которые то читали их, то делали выписки, то укладывали в свои
портфели; порою же один из них, чуть ли не беспрерывно поскрипывавший
зубами, что-то диктовал для протокола своему коллеге.
занимавшийся огромными фолиантами, которые были расставлены перед ним на
добротной полке. Возле него стоял открытый и пустой - по крайней мере на
первый взгляд - сейф.
возможность обзора гавани. Зато неподалеку от третьего стояли, вполголоса
беседуя, двое мужчин. Один из них, прислонившийся к стене, тоже был r
морской форме и поигрывал эфесом шпаги. Второй глядел в иллюминатор, и
порой, когда он шевелился, можно было увидеть ордена на груди его
собеседника. Он был в штатском, с тонкой бамбуковой тросточкой, которая,
поскольку он держал руки на бедрах, тоже торчала как шпага.
очень скоро к ним подошел стюард и спросил кочегара, что ему здесь нужно,
глядя на него при этом так, будто ему тут не место, кочегар так же тихо
ответил, что хотел бы поговорить со старшим кассиром. Стюард в свою очередь
жестом отклонил эту просьбу, но все же, обойдя подальше круглый стол, на
цыпочках приблизился с низким поклоном к человеку с фолиантами. Тот - это
было ясно видно - прямо-таки оцепенел от слов стюарда, но в конце концов
повернулся к тому, кто желал с ним поговорить, и протестующе замахал руками,
отказывая и кочегару, и - надежности ради - стюарду. После этого стюард
вернулся к кочегару и сказал ему чуть ли не доверительно:
его сердцем, коему он безмолвно жаловался на свое горе. Без долгих
размышлений Карл сорвался с места, быстро пересек каюту, так что даже слегка
задел кресло офицера; стюард семенил рядом, пригнувшись и растопырив руки,
будто отгоняя назойливого паразита, но Карл первым достиг стола старшего
кассира и ухватился за его край, на случай, если стюард попытается оттащить
его.
вскочил; представители портового ведомства наблюдали за происходящим
спокойно, но внимательно; те двое, что беседовали у иллюминатора, стали
рядом; стюард, полагая, что не след ему высовываться там, где уже и
начальство проявляет интерес, отступил назад. Кочегар у двери напряженно
ожидал минуты, когда понадобится его помощь. И наконец, старший кассир резко
повернулся направо в своем кресле.
людьми, вытащил свой заграничный паспорт и положил его открытым на стол, тем
самым как бы представившись. Старшему кассиру паспорт показался совершенно
излишней вещью, он щелчком отбросил его в сторону, после чего Карл, решив,
что с формальной стороной дела покончено, снова его спрятал.
господином кочегаром поступили несправедливо. Есть здесь некий Шубал,
который его подсиживает. Господин кочегар благополучно служил на многих
кораблях, которые он может вам перечислить, он прилежен, усердно исполняет
свою работу, и в самом деле непонятно, почему именно на этом корабле, где
служба не столь уж и трудна, не в пример паруснику, он оказался не ко двору.
Стало быть, только клевета препятствует ему в продвижении по службе и лишает
одобрения, которое в иной ситуации он бы непременно снискал. Я изложил лишь
суть дела, свои конкретные жалобы он выскажет сам.
слушали; и ведь среди всех них куда вероятнее мог сыскаться человек
справедливый, и не обязательно это будет старший кассир. Вдобавок Карл
схитрил и умолчал, что знаком с кочегаром совсем недавно. Впрочем, он
высказался бы еще красноречивее, если бы его не смутило багровое лицо
человека с тросточкой, которое он увидел со своего теперешнего места.
прежде чем кто-либо успел задать ему вопрос и даже взглянуть на него. Эта
поспешность кочегара обернулась бы большой ошибкой, если бы господин в
орденах - не иначе как капитан, догадался Карл - не принял решение выслушать
кочегара. Он повелительно взмахнул рукой и громко произнес: "Подойдите
сюда!" Голос у него был железный, в пору молотом ковать. Теперь все зависело
от кочегара, ибо что до справедливости его жалоб, то в ней Карл не
сомневался.
Не суетясь, с достоинством вытащил он из своего сундучка связку бумаг и
записную книжку, будто так и надо, подошел к капитану, полностью игнорируя
старшего кассира, и разложил на подо" коннике свои доказательства. Старшему
кассиру не оставалось ничего, кроме как тоже перебраться поближе.
в канцелярии, чем в машинном отделении. Шубала, этого выдержанного человека,
он довел до полного отчаяния. Послушайте! - обратился он к кочегару. - Ваша
назойливость в самом деле дошла до предела. Сколько раз вас уже выставляли
из бухгалтерии, как вы того и заслуживали своими совершенно и исключительно
необоснованными претензиями! Сколько раз вы оттуда прибегали ко мне! Сколько
раз вам объясняли по-хорошему, что Шубал - ваш непосредственный начальник, с
которым вы, его подчиненный, обязаны ладить! А теперь вы являетесь еще и
сюда бесстыдно надоедать господину капитану, мало того, у вас хватило
наглости привести с собой подголоска - этого юнца, который заученно твердит
ваши пошлые обвинения, а его я вообще вижу на судне в первый раз!
вмешался капитан:
с некоторых пор берет на себя слишком много, но этим я ничего не хочу
сказать в ваше оправдание.
сразу за него вступиться, но, похоже, все шло как надо. Кочегар приступил к
объяснениям и, превозмогая себя, с самого начала титуловал Шубала
"господином". А Карл всей душой радовался, стоя у покинутого старшим
кассиром письменного стола и от удовольствия покачивая почтовые весы.
иностранцам! Господин Шубал выгнал меня из машинного отделения и заставил
чистить гальюны, что конечно же не является обязанностью кочегара!
мол, скорее мнимая, чем наличествующая фактически. На этом месте Карл
пристально посмотрел на капитана, доверительно, словно был его коллегой:
дескать, не обессудьте, такая уж у кочегара неловкая манера выражаться. Как
бы там ни было, ничего конкретного в этой долгой речи не прозвучало, и, хотя
капитан все еще смотрел прямо перед собой, твердо решив на сей раз выслушать
кочегара до конца, остальные уже выказывали признаки нетерпения, и вскоре
голос кочегара перестал быть центром общего внимания, что вызывало известные
опасения. Сначала человек в штатском пустил в ход бамбуковую тросточку,
постукивая ею - хоть и чуть слышно - по полу. Другие посматривали по
сторонам; чиновники из портового ведомства, очевидно торопившиеся, снова
взялись за документы и начали, пока еще рассеянно, их просматривать; офицер
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Куликов Роман
Сертаков Виталий