Чтение 2–й страницы книги ~Киноповести~

- Это не я. А как начали вешать за эту "свободу", как погнали в
тюрьмы да в Сибирь... До смерти перепугался! Счастье, что меня тогда по
малолетству не сослали, не вздернули. И понял я - кого "долой"? Какая
"свобода"'? Сиди и не чирикай. Разве в этом государстве можно что-ни-
будь... Да она тебя, как клопа, по стенке размажет!..

- Ах, Родион Иванович...

- Просто Родик.

- Ах, Родик! Как я вам сочувствую!

Но Родик успокоительно подмигнул ему:

- Отдышался, огляделся... Батюшки! А ведь государство тоже не без
слабостей!.. И оказалось, что если эти слабости обратить в свою ма-
ленькую пользу - и у нас можно жить очень припеваючи! - Чем же вы сейчас
занимаетесь, Родик? - спросил Герстнер. - Путешествую, как видите. Ску-
паю мертвые души, исключительно для положения в обществе. Чтобы иметь
достойное реноме. Изредка в провинции принимают за ревизора... Время от
времени представляюсь внебрачным сыном великого полководца Голенище-
ва-Кутузова... Сюжеты из собственной жизни за умеренную плату уступаю
многим литераторам. Посредничаю... Но все в пределах правил. В рамках
государственных законов, кои необходимо знать досконально!

К трактиру подкатила карета Потоцкого. Граф вышел из кареты, прижимая
ларец к толстенькому животику. Навстречу богатому господину выскочил
трактирщик. Граф что-то спросил у него. Трактирщик сразу провел его
внутрь заведения и указал на столик Герстнера и Родика.

Зайцев насторожился, вытянул шею...

Карета ждала Потоцкого у самых дверей трактира. Лакей услужливо дер-
жал дверцу кареты распахнутой.

И тогда раздался голос секретного агента Тихона Зайцева:

- "Секретно. Его высокопревосходительству графу Александру Христофо-
ровичу Бенкендорфу. Настоящим имею сообщить, что в пути господина
Герстнера посетили их сиятельство граф Потоцкий. Имели непродолжительную
беседу. В суть оной беседы проникнуть не удалось, кроме как наблюдал
проводы их сиятельства..."

С треском распахнулись трактирные двери, и Потоцкий, вместе с ларцом,
по воздуху влетел из трактира прямо в собственную карету с такой силой,
что пролетел ее насквозь и выпал на проезжий тракт через противоположную
дверцу.

Встал, отряхнулся и, как ни в чем не бывало, светски раскланялся с
проезжавшей мимо дамой. Потом влез в карету и крикнул:

- Трогай!

В карете граф вытащил из заднего кармана заначку тысяч в тридцать и с
великим сожалением вернул ее в ларец...

Дорогу пересекала быстрая неширокая речушка. Через нее было перекину-
то некое строение, напоминающее мост. На берегу у моста стоял шалаш. У
шалаша человек могучего телосложения доил грязную козу диковатого вида.
Рядом лежали два мельничных жернова, соединенные длинным железным ломом.

Но вот гигант услышал скрип колес, чавканье лошадиных копыт, вскрики-
вание ямщика и сказал козе:

- Вот, Фрося, и наш рупь едет. Надо размяться.

Он встал, присел пару раз, легко выжал над головой чудовищную штангу
из жерновов и отхлебнул козьего молока.

Из-за поворота показалась пролетка Герстнера и Родика. У моста ямщик
осадил лошадей.

- Что встали? - поинтересовался Родик.

- Дальше никак, барин. Дальше - рупь, - пояснил ямщик и крикнул: -
Эй, Федор!

- Чаво?

- Не видишь "чаво"? Это, ваши благородия, Федор. При мосте живет и
при [cedilla]м кормится. Потому как без его ни в жисть не проехать.

- Вот уж точно - кошелек или жизнь, - вздохнул Родик.

- Не, барин, ему только рупь нужон, - сказал ямщик.

Герстнер полез было за кошельком, но Родик остановил его:

- У меня для таких дел специально рубль припасен, Антон Францевич. -
Вытащил серебряный рубль: - Держи, Голиаф!

Федор поймал рубль, засунул его за щеку, сбросил портки, рубаху и в
одних подштанниках полез в воду.

Зашел под мост и принял его на свои могучие плечи.

- Ехай живее! Закочанеешь тут! - крикнул он из-под моста.

Лошади опасливо ступили на неверный настил. Когда пролетка достигла
середины моста, Федору пришло в голову проверить рубль на зуб. Он выта-
щил его изо рта, прикусил и завопил возмущенно:

- Фальшивый!!!

Зашвырнул неправильный рубль далеко в воду и вышел из-под моста.

Мост рухнул, а вместе с ним в воду полетели лошади, повозка, багаж,
Отто Франц фон Герстнер, возница и отставной корнет Родион Иванович Ки-
рюхин...

Деревянные обломки моста плыли по реке. Бились в воде лошади.

Герстнер уцепился за колесо перевернутой кибитки - колесо вертелось,
и Герстнер судорожно перебирал спицы.

Неподалеку вынырнул Родик, захлебываясь, восторженно прокричал:

- Антон Францыч!.. Я вот о чем подумал... Такой человек нам просто
необходим!..

Тайный и очень озябший агент Тихон Зайцев сидел за кустом и наблюдал
в подзорную трубу за колымагой, на запятках которой была приторочена
штанга силача Федора.

Колымага проехала. Тихон отвинтил окуляр у подзорной трубы, налил в
него из трубы порцию водки и выпил для согрева. Закусил близвисящим лис-
точком и стал писать донесение:

"Сикретно. Его сиятельству графу Бенкендорфу. Настоящим доношу, что в
экипаж господина Герстнера был взят вольноотпущенный крестьянин Федор.
Служил в батраках на мельнице. Из-за неуплаты ему заработанных денег по-
бил мельнику лицо, забрал в счет жалованья мельничные жернова и совмест-
но с козой Ефросиньей открыл собственное дело при разрушенном мосте..."

Теперь в колымаге ехали четверо - Герстнер, Родик, Федор и коза Фро-
ся. Коза злобно блеяла и пыталась кого-нибудь укусить.

- Не коза, а стерва какая-то! - в сердцах сказал Родик.

- Не, Родион Иваныч, она вообще-то животная добрая. - Федор мягко
погладил Фросю. - Только нервная очень. Шутка ли, два года мы с ей при
этом мосте состояли! Поневоле озвереешь. Таперича ей повеселее будет -
как вашу железную дорогу соорудим, я сразу же в цирк подамся - "Силовой
аттракцион Джакомо Пиранделло"...

- Как?! - поразился Герстнер.

- Джакомо Пиранделло. Это мне один проезжий барин такое звание сочи-
нил. Так, говорит, будет красивше. Я его за это без рубля через мост пе-
реправил.

- А коза тебе зачем, Пиранделло? - спросил Родик.

- Козье молоко силу дает, Родион Иваныч. И потом, с ей не скушно.
Все-таки живая тварь рядом...

- А Герстнер едет и едет в Петербург! - Князь Меншиков раздраженно
передвинул флажок на карте. - По нашим дорогам, в наших экипажах, на на-
ших лошадях! Фантастика!.. Вот и Потоцкий вернулся ни с чем. Спасибо,
что деньги привез обратно...

- За кого вы меня принимаете? - возмутился Потоцкий.

- Быть может, не давать Герстнеру лошадей? - спросил Татищев.

- Он иностранец, - возразил Бутурлин. - Или вы хотите, чтобы о нас
там говорили черт знает что?

- Боже мой! - вздохнул Воронцов-Дашков. - До каких же пор мы будем
вылизывать задницы итальянским тенорам и в пояс кланяться заезжим немец-
ким парикмахерам? Откуда же в нас это отвратительное, унизительное, от-
нюдь не русское качество?! Все боимся, что про нас "там" кто-то что-то
скажет! Ну нельзя так, господа! Ну побольше к себе уважения...

- И в кнуты его!!! - закричал Потоцкий. - Да так, чтобы живого места
не осталось!..

- Вы, граф, в своем уме? - спросил его Бутурлин.

Но светлей ший отреагировал несколько иначе:

- А что? Не грех басурмана и попугать. А может быть, и поучить слег-
ка. Для острастки. И по всему пути его следования распорядиться - лоша-
дей не давать. Глядишь, безлошадный да пуганый - и повернет обратно!
Неплохо, неплохо...

Катила наша колымага сквозь лес по проселку, и вдруг прямо перед ло-
шадиными мордами рухнуло огромное дерево и перегородило дорогу. С криком
и улюлюканьем выбежали десятка два мужиков с бандитскими мордами. У каж-
дого за поясом ямщицкий кнут, в руках вилы, колья...

- А ну, вылазь, сучье племя! - закричал главарь.

Из кареты вылезли Родик, Герстнер и Пиранделло с козой.

- Который? - спросил главарь у ямщика.

Тот предательски показал на Герстнера и усмехнулся.

Родик мгновенно выхватил из-под камзола два пистолета:

- Назад!!!

Толпа испуганно попятилась. Главарь сказал Родику:

- Мы тебя, барин, не тронем. Нам немец нужен.

- Я не немец, - возразил Герстнер. - Я австрийский чех...

Нам без разницы. Нам тебя велено поучить и попугать, чтобы ты у нас
дороги из железа не делал, а вертался бы к себе обратно.

- Один шаг - и стреляю!.. - звонко прокричал Родик.

- Как вам не стыдно, Родик! - строго сказал Герстнер. - Ни одну из
самых светлых идей нельзя утверждать силой оружия...

Он встал на подножку кареты и, широко улыбаясь, начал:

- Дорогие друзья! Железные дороги - это спасение от расстояний! Же-
лезные дороги - это развитие торговли и рост благосостояния народа!.. А
перевозка пассажиров по железной дороге - есть самое демократическое уч-