потомство, этих жеребят без малейшего порока. А когда лошадь скрылась
среди сирени. Дик, как обычно, сейчас же возвратился к окружавшей его
действительности и спросил слугу:
Все ему ново. Очень медленный. Но ничего, толк выйдет.
ся - улыбается. Совсем как вы. Очень хорошо.
те, так они уже улыбаются, губы улыбаются, лицо улыбается, весь вы улы-
баетесь. Сразу. Это очень хорошо. Если человек так просыпается, значит,
ума много. Я знаю. И новый бой - умный. Увидите, скоро-скоро выйдет из
него толк. Его зовут Чжоу Гэн. Как вы будете называть его здесь?
воркой. - О-Рай говорит, надо назвать нового боя...
хорошее, только оно не подойдет. А что скажет миссис? Надо придумать
что-нибудь другое.
понял, откуда китаец взял это имя.
с остальной одеждой своего хозяина, помог ему надеть нижнюю и верхнюю
сорочку, набросил на шею галстук, который тот завязывал сам, и, опустив-
шись на колени, затянул краги и нацепил шпоры; затем подал широкополую
фетровую шляпу и хлыст.
сыромятной кожи, в его рукоятку было вделано десять унций свинца, и он
висел на ременной петле, которую Дик надел на руку.
несколько писем, - их привезли со станции вчера вечером, когда хозяин
уже лег. Надорвав правую сторону конвертов, Форрест быстро просмотрел
письма и задержался только на одном. Он постоял, насупившись, потом
быстро подошел к диктофону, отвел его от стены, нажал кнопку, поворачи-
вавшую цилиндр, и поспешно начал диктовать, не делая никаких пауз, чтобы
подыскать нужное слово или точнее выразить свою мысль:
тырнадцатого года должен сообщить, что я весьма огорчен известием о раз-
разившейся у вас свиной холере. Огорчен я тем, что вы сочли возможным
возложить на меня ответственность за это. А также тем, что боров, кото-
рого мы прислали вам, околел.
не появлялась уже в течение восьми лет, за исключением двух случаев,
когда два года тому назад ее завезли к нам с Востока; но, согласно наше-
му правилу, заболевшие свиньи тут же были изолированы и уничтожены
раньше, чем зараза перекинулась на наши стада.
жить на продавцов вину за присылку мне больного скота. Как вам известно,
инкубационный период свиной холеры продолжается девять дней; проверив
дату их погрузки, я убедился в том, что при отправке они были совершенно
здоровы.
чайно способствуют распространению холеры? Слыхали вы когда-нибудь об
окуривании или дезинфекции вагона, в котором ехал больной скот? Сопос-
тавьте даты: во-первых, дату отправки борова мной; во-вторых, время дос-
тавки борова вам; и, в-третьих, дату появления первых признаков болезни.
Вы сообщаете, что по случаю весенних размывов боров был в пути пять
дней. Первые симптомы появились только на седьмой день после его достав-
ки вам. Следовательно, прошло двенадцать дней после того, как он был
мною отправлен.
бедствие, постигшее ваши стада. Кроме того, можете справиться в ветери-
нарном управлении штата, есть ли в моем имении холера.
гардеробную с диванами в оконных нишах, большими ларями и огромным ками-
ном, возле которого была дверь в ванную, и направился в комнату, служив-
шую конторой и обставленную соответствующим образом: письменные столы,
диктофоны, картотеки и книжные шкафы, а также полки, доходящие до самого
потолка и разделенные на клетки и отделения.
вернулось, и открылась узенькая винтовая лестница; он стал осторожно
спускаться, стараясь не зацепить шпорами за полки, автоматически возвра-
щавшиеся на место позади него.
вход в длинную низкую комнату, уставленную книгами от пола до потолка.
Форрест прямо направился к одной из полок и сразу опустил руку на коре-
шок книги, которая ему понадобилась. Полистав ее, он тут же отыскал нуж-
ное место, удовлетворенно кивнул, как бы найдя то, что подтверждало его
мысли, и поставил книгу обратно.
ненных поперечными брусьями из калифорнийской секвойи вперемежку с более
тонкими брусьями из того же дерева, покрытыми шероховатой, морщинистой
корой, похожей на красноватый бархат.
стены огромного бетонного дома, было ясно, что путь он выбрал не самый
короткий. Под старыми дубами, у длинной изглоданной коновязи, где вытоп-
танный копытами гравий свидетельствовал о множестве побывавших здесь ло-
шадей, он увидел кобылу гнедой, вернее, золотисто-коричневой масти. В
косых лучах солнца, падавших под навес из листьев, ее холеная шерсть от-
ливала атласным блеском. Все ее существо, казалось, было полно огня и
жизни. Сложением она напоминала жеребца, а бежавшая вдоль спинного хреб-
та узенькая темная полоска говорила о многих поколениях мустангов.
шеи уздечку.
быть у лошади, показывавшие, что она - дитя любви горячих чистокровных
жеребцов и диких горных кобылиц, и сердито оскалила зубы, сверкая злыми
глазами.
сбросить седока, а потом заплясала по усыпанной гравием дорожке. Вероят-
но, ей удалось бы подняться на дыбы, если бы не мартингал, - этот ремень
удерживал лошадь от слишком резких движений и вместе с тем предохранял
нос седока от сердитых взмахов ее головы.
То чуть прикасаясь поводьями к ее выгнутой шее, то слегка щекоча ей бока
шпорами или нажимая шенкелем, он почти бессознательно заставлял ее идти
в нужном направлении. Один раз, когда она опять завертелась и заплясала,
он на миг увидел Большой дом. Да, дом был велик, но благодаря своей ар-
хитектуре казался больше, чем на самом деле. Он вытянулся по фасаду на
восемьдесят футов в длину, однако в нем немало места занимали галереи с
бетонными стенами и черепичными крышами, соединявшие между собой от-
дельные части здания. Там были внутренние дворики, крытые ходы и перехо-
ды, и вся постройка, со своими стенами, прямоугольными выступами и ниша-
ми как бы вырастала из гущи зелени и цветов.
не принадлежал к тому испанокалифорнийскому типу зданий, который был за-
несен сюда через Мексику лет сто тому назад и на основе которого позд-
нейшие архитекторы создали так называемый испано-калифорнийский стиль.
Архитектуру Большого дома при всей ее разнородности скорее можно было
определить как испано-мавританскую, хотя находились знатоки, горячо воз-
ражавшие и против такого определения.
щее впечатление, которое производил Большой дом. Его длинные горизон-
тальные линии, прерываемые лишь вертикальными линиями выступов и ниш,
всегда прямоугольных, придавали ему почти монастырскую простоту; и
только ломаная линия крыши оживляла некоторое его однообразие.
мистой: множество нагроможденных друг на друга квадратных башен и баше-
нок делали ее в достаточной мере высокой, хотя и не устремленной ввысь.
Основной чертой Большого дома была прочность. Его хозяева могли не бо-
яться землетрясений. Казалось, он должен выстоять тысячу лет. Добротный
бетон его стен был покрыт слоем не менее добротной штукатурки, выкрашен-
ной кремовой краской. Такое однообразие окраски могло быть утомительным
для глаз, если бы оно не нарушалось теплыми красными тонами плоских крыш
из испанской черепицы.
Шилова Юлия
Николаев Андрей
Березин Федор
Бажанов Олег
Никитин Юрий