ле отпуска в лагерь, он, как только появляется такая возможность, по ве-
черам с удовольствием играет на фортепиано в солдатском клубе.
его военной "карьере". Вместе с другими юношами 1898 года рождения Ре-
марк был призван в армию в конце 1916 года со школьной скамьи (он учился
в то время в католической учительской семинарии). В том же самом году
надевает солдатскую шинель и недоучившийся гимназист Пауль Боймер.
одноклассников, ушедших на фронт добровольно, тогда как Ремарка мобили-
зовали. Различие это появилось не случайно. Мотив добровольчества пона-
добился писателю для разоблачения милитаристского духа, царившего в шко-
лах кайзеровской Германии. Классный наставник Канторек (эта фамилия
должна быть по праву включена в галерею образов тупых и бездушных
школьных учителей, талантливо выписанных Генрихом Манном, Томасом Ман-
ном, Якобом Вассерманом, Германом Гессе и другими немецкими критическими
реалистами XX века) в бесконечных речах подвергал своих питомцев такой
систематической "обработке", что в конце концов класс не выдержал и
"строем, под его командой, отправился в окружное военное управление" за-
писываться добровольцами. Но если даже допустить, что не только пропа-
ганда повинна в этом шаге одноклассников, а был здесь и какой-то элемент
самообмана и самовнушения, то к тому моменту, когда мы знакомимся с Пау-
лем и его фронтовыми товарищами, от добровольчества не остается и следа.
Все они уже давно превратились в пушечное мясо.
ее Ремарк тоже изобразил на основе своих собственных воспоминаний. И ун-
тер-офицера, трагикомически олицетворяющего эту муштру, он не выдумал, а
списал с того тупоумного садиста, который некогда терзал в казарме его
самого. Он только слегка изменил его фамилию, превратив Химмельрайха в
Химмельштоса.
ках Западного фронта, был ранен несколько раз. В августе 1917 года он
попал в лазарет в Дуйсбурге и в письмах, посланных оттуда в свою часть
фронтовым товарищам, запечатлел невеселые картины, подготовившие почву
для создания через десяток лет таких запоминающихся эпизодов романа, как
посещение Паулем Боймером и его друзьями их смертельно раненного однок-
лассника Франца Кеммериха и пребывание самого Боймера в полевом госпита-
ле, санитарном поезде и лазарете при католическом монастыре.
строках эпилога: когда был убит главный герой, "на всем фронте было так
тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: "На
Западном фронте без перемен". С легкой руки Ремарка эта проникнутая
горьким сарказмом формула приобрела в немецком языке характер фразеоло-
гического оборота, подобного русскому выражению: "На Шипке все спокой-
но". Емкое, с глубоким подтекстом заглавие романа позволяет читателю
расширить рамки повествования и домыслить авторские идеи: если в дни,
когда, с "высокой" точки зрения главного командования, на фронте все ос-
тается без перемен, происходит столько ужасного, то что же сказать тогда
о периодах ожесточенных, кровопролитных сражений?
тиру, которую снимал писатель в Берлине, непрерывным потоком шли письма
участников войны, выражавших ему признательность за правдивое изображе-
ние бойни, в которую были ввергнуты народы. Письма эти его трогали, но к
славе он был поразительно равнодушен и, например, приезжая в родной Ос-
набрюк, который гордился им, старался как можно реже выходить из дому.
откликов были и резко отрицательные и даже оскорбительные. Они исходили
в первую очередь из профашистского лагеря и вообще из тех кругов, отно-
шение которых к войне было прямо противоположно позиции Ремарка. Недаром
брошюра "О смысле войны", выпущенная в Берлине в том же, 1929 году груп-
пой фашистских литераторов во главе с Отто Штрассером, была снабжена
подзаголовком "Ответ Ремарку".
терпретировать идеи и содержание романа. Некто Макс Йозеф Вольф, литера-
тор, чье имя уже давно кануло в Лету, напечатал в 1930 году в Берлине
плоскую пародию на книгу Ремарка под видом фрагмента из романа "Под Тро-
ей без перемен", якобы написанного Эмилем Мариусом Рекварком (одно из
значений немецкого слова "кварка" - Quark - чепуха).
ными досужими вымыслами. Одни уверяли, что Ремарк якобы был не рядовым,
а офицером, другие - что он вообще никогда не служил в армии, а следова-
тельно, и на фронте не был. Был пущен слух о его дворянском происхожде-
нии, а кое-кто утверждал, что его настоящая фамилия Крамер, весьма расп-
ространенная в Германии, и что, прочитав ее справа налево, он сочинил
себе манерный и загадочный псевдоним.
венным редактором спортивной газеты "Шпорт им бильд". Журналистским тру-
дом он начал заниматься за два года до этого, став сотрудником рекламной
газеты "Эхо Континенталь" в Ганновере, после того как, вернувшись из ар-
мии и завершив среднее образование, перепробовал много самых разных про-
фессий: был бухгалтером, коммивояжером, каменотесом на кладбище, агентом
по продаже могильных памятников, шофером-испытателем, органистом церкви
в психиатрической больнице, учителем народной школы. Стать пианис-
том-профессионалом ему помешали последствия ранения.
министра пропаганды гитлеровского рейха Геббельса с новой силой в 1930
году, когда американский кинорежиссер Льюис Майлстоун, тоже участник
первой мировой войны, закончил экранизацию романа. Когда лента "На За-
падном фронте без перемен", увенчавшаяся шумным успехом во всем мире,
впервые демонстрировалась в Берлине в Моцартовском зале, нацисты устрои-
ли обструкцию: швыряли в экран гнилые яблоки и тухлые яйца, выпускали в
зале крыс и мышей, рассыпали чихательный порошок. Они скупали билеты на
целые сеансы и в конце концов добились того, что в декабре 1930 года
экспертная кинематографическая комиссия при правительстве, не оказывав-
шем сопротивления гитлеровцам, запретила демонстрацию фильма во всей
Германии якобы "в целях охраны общественного порядка".
только со стороны реакции. Некоторые представители левых кругов, исходя
из тех в общем справедливых соображений, что Ремарк не вскрывает соци-
альных корней и причин империалистических войн, не указывает путей рево-
люционной борьбы с ними, а лишь ограничивается изображением ужасов мас-
сового кровопролития, решительно отказывали этому роману в признании.
Они сбрасывали со счетов его поразительную искренность и безыскусствен-
ность, глубину сочувствия жертвам войны, прежде всего "маленькому чело-
веку", безжалостной рукой брошенному в пекло. Эти критики не хотели по-
нять, что роман Ремарка, как писал в предисловии к одному из первых со-
ветских изданий ("Романгазета", 1930) видный деятель коммунистической
партии Д. 3. Мануильский, "сослужит свою пользу... как книга, будящая
мысль и стимулирующая волю к борьбе с величайшим и актуальнейшим злом
нашего времени".
снова и снова вплоть до наших дней. После второй мировой войны его роман
как бы зажил новой жизнью. По масштабам сражений, по характеру применен-
ного оружия и особенно по числу человеческих жертв первая мировая война
не идет ни в какое сравнение со второй, и все-таки, как ни парадоксально
это звучит, наше поколение может глубже понять роман "На Западном фронте
без перемен" и вернее оценить его значение, чем его первые читатели. По-
этому главу об издательской истории ремарковского бестселлера жизнь про-
должает дописывать в наши дни: как свидетельствует статистика, до сих
пор он принадлежит к тем произведениям, которые в отношении количества
переизданий неизменно бьют все рекорды.
есть через два года после опубликования романа "На "Западном фронте без
перемен", был тесно связан с ним тематически и даже воспринимался многи-
ми как его продолжение. Хотя сам писатель впоследствии признавался, что
любит это свое произведение больше других, но по своему художественному
уровню оно, несомненно, ниже, чем предыдущее. И тем не менее именно в
этом романе мы сталкиваемся с двумя особенностями, характерными для
творчества Ремарка в течение длительного периода.
ния, впервые употребленным американской писательницей Г. Стайн в беседе
с Э. Хемингуэем (он, кстати, принадлежал к числу тех современных худож-
ников, перед которыми Ремарк преклонялся), введенным последним в эпиграф
романа "Фиеста" и получившим в двадцатые годы широкое распространение в
связи с его творчеством и творчеством Р. Олдингтона, Д. Дос Пассоса, от-
части У. Фолкнера, Т. Уайлдера, Ф. С. Фицджеральда и других, главным об-
разом англоязычных писателей. Их герои - люди, чаще всего молодые, трав-
мированные войной. Душевные раны, а у некоторых из них еще и телесные,
не дают им возможность войти понастоящему в мирную жизнь.
ся о войне, а не о мирных временах, ощущается предчувствие будущей тра-
гедии поколения, которое, как сказано в эпиграфе, "погубила война",
предчувствие грустной доли "тех, кто стал ее жертвой, даже если спасся
от снарядов". В "Возвращении" же этот мотив становится основным, сюжето-
образующим. И во многом похожий на автора герой-рассказчик Эрнст Бирк-
хольц и его фронтовые друзья, вернувшиеся после войны домой (в безымян-
ном городе, являющемся местом действия книги, узнается родной Ремарку
Оснабрюк, некоторые жители которого послужили прототипами для ее персо-
нажей), - это ставшие солдатами недоучившиеся школьники, которые нам хо-
рошо знакомы по роману "На Западном фронте без перемен", с той только
разницей, что все они остаются невредимыми. Но хотя давно уже отгремели