но...
ратура. Отвезите меня домой на такси. Деньги я верну.
подхватывает незнакомца.) Ладно, я вас отвезу. (Уводит Богданова.)
Картина третья
поставлю, надеюсь, не откажетесь? Да и деньги, деньги...
рубля, и давайте чай пить.
лажами медленно, со скрипом приоткрывается, и Толя успевает увидеть со-
вершенно пустую комнату и на одной из стен гигантский рисунок - изобра-
жение мальчика.
Ермолаева). Ах, сейчас она придет. Вы уж, Анатолий, не говорите, что я
там в институте... в общем, что со мной плохо было. Вы скажите, что про-
фессора не было, в командировке он. Да, или нет, скажите - заболел, а,
черт, нет - заболел не то, пусть лучше в командировке. А вы специально
приехали со мной поподробнее, так сказать, обсудить... Пойдемте, пойдем-
те, будто мы разговариваем. (Проходят к столу. Богданов усаживает Анато-
лия за стол, сует ему в руки пустую чашку.) Кладите сахар, мешайте, ме-
шайте (нервно).
в институте?
головой и разводит руками). Да вот, познакомься (показывает на Анато-
лия).
а профессор не соизволил даже выслушать.
мольбой смотрит на Анатолия.) Спроси у Анатолия.
рительно смотрит на Анатолия.)
местной.
таньте вы скоблить чашку! Так, с этим говорить бесполезно. (Поворачива-
ется к инженеру, ждет правды. Инженер молчит.)
зря. Лена просто очень взволнована, но это совершенно сейчас пройдет.
(Поворачивается к Елене, берет за руку.) Лена, Анатолий действительно
научный сотрудник, да он просто-таки работает в отделе Суровягина.
спутника и больше не видал рукописи. Понимаете, это все далеко от моих
научных интересов. Рукописью занимается Калябин.
не чепуха какая-нибудь. Подумаешь, спутник, у вас, поди, интереснейшие
расчеты поправок к сто двадцать первому члену? Подумаешь, там кто-то
почти целую планету вычислил...
Калябин куда-то пропал с рукописью.
сжечь? Бесполезно, я в трех экземплярах печатала. Так и передайте вашему
начальству.
те, я, пожалуй, действительно пойду. (встает).
разливать? Что вы, право.
обсудить. Ну, побудьте хоть четверть часика.
ло. Я ухожу. (Уходит, оставив в комнате тонкий запах сирени.)
Вы садитесь, я у вас много времени не отниму. Понимаете, все так наложи-
лось - и суд, и работа, и тут еще я со своим изобретением, вот она и
нервничает. А ведь какая она удивительная, скажите же, ведь она вам пон-
равилась? (Толя смущен.) Понравилась, я знаю. Она нравится молодым. Но
ведь, что вы могли понять почувствовать? (Принюхивается. ) Духи си-
рень ?! Это же она с виду такая красивая и холодная, это же, так ска-
зать, кожа человеческая, одежда души. Вы бы знали, до чего она умна. Не
в смысле обычном, но по доброте своей умна... Я путаюсь, не могу сформу-
лировать, потому что я сам перед ней виноват. Ах, как виноват, от этого
очень муторно мне. Я все время сомневаюсь теперь, что же я делаю, но,
видно, такая судьба... (Последние слова говорит куда-то в пространство.)
Вы знаете, меня любить глупо и невозможно. Я неудачник, у меня ничего
нет и все кувырком. Вот квартира, правда, есть, да и то не моя заслу-
га... Если бы не мама... А я ведь инженер, Анатолий, не улыбайтесь. Я
хороший инженер, у меня десятки авторских свидетельств. Но дело даже не
в этом, все это в прошлом. Теперь у меня другое, теперь она для меня -
все. Мне бы только свою работу довести, без нее я бы не смог. Я уже дав-
но, лет двадцать задумал это, но сделать, довести - вот в чем проблема.
Ведь отчего мы страдаем - то за одно, то за другое хватаемся, а довести
до ума никак терпения не достает. Здесь уж нужно от всего отказаться,
жить только одним и понимать только одно. Только трудно все это, потому
что все спешат вокруг, толкаются и суетятся, и стоишь как на проспекте
белой вороной в час пик. Того и гляди, столкнут или наступят, потому что
никто не понимает, зачем надо останавливаться. А она понимает, она одна
и поняла.
молоды и вам кажется, что жизнь так же велика, как окружающий мир, в ко-
тором она будет развиваться. Нет, я не в тривиальном смысле говорю. Вы
это поймете, я знаю - потом. Жизнь коротка не потому, что мы мало живем,
а потому, что мы многое можем. Однажды вы поймете, что в голове вашей
столько вызревает всего, и все это вполне реально и в принципе воплоти-
мо, но только времени для всего нет. Это очень неприятно осознать, и
первое, что хочется - все бросить, плюнуть на все... А Елена, что же,
если бы не она, может быть, так и сделал. Опять пошел бы в КБ. Ну, те-
перь уж нет, теперь я доведу. Лишь бы мне одно преодолеть (становится
особенно печальным). Очень это важно. И сегодня в институте все потому
так глупо получилось, оттого, что я опять поверил... но сейчас не надо
об этом. Я знаю, Елена мне здесь поможет, только ей ничего не надо гово-
рить. Анатолий, я ее уже пять лет знаю. С тех пор, как они с мужем посе-
лились в нашем доме, да, пожалуй, пять лет и будет. Как они подходят
друг другу, то есть, теперь уже надо говорить - подходили. Ей-богу, он
красавец, высокий, вот почти как вы, Анатолий, да, только в плечах чуть
пошире. Честно говоря, я раньше внимания на них не обращал, как-то не до
этого было. Но и то я их приметил и даже, знаете, зависть просто взяла,
до чего люди ладно живут... (виновато улыбается). Теперь вот разводятся
через суд. Он ни в какую не хочет, ходит все, уговаривает ее, а она
нервничает. Кстати, вот и завтра обещал придти. Ох, плохо это кончится,
скандал может быть. Ей сейчас нельзя нервничать. Я это знаю, так бывает,
если в тебе что-то поселилось и грызет тебя вроде как нарыв. Тут бы
прогреть его, терапию применить, все, глядишь, и рассосется, а не то по-
теряешь контроль над собой. Ей нужно обязательно все это пережить, пере-
болеть, а не то... (Опять прерывается, кажется, воздуху набирает. Анато-
лий тоже перестает дышать.) Я знаю, это может быть смешно, и тем более,
вы совершенно как бы ни при чем, и вы можете, конечно, послать меня к
черту. Но у меня к вам одна просьба. Не отказывайтесь сразу, не подумав,
потому что это очень важно, и не для меня, за себя я бы не стал просить,